В грозные годы войны Казахстан все свои силы и богатства отдавал на защиту Родины, на дело скорейшего разгрома врага. Наша республика бесперебойно снабжала фронт вооружением, нефтью, углем, мясом, хлебом, обмундированием. Трудящиеся Казахской ССР напрягали все силы, чтобы приблизить час победы и окончательного разгрома фашизма.
Ни одного винтика с производства, ни одного килограмма хлеба не должно было попадать в руки расхитителей, воров и жуликов. Общественная социалистическая собственность священна и неприкосновенна! И работники милиции на деле обеспечивали претворение в жизнь этой заповеди.
* * *
В годы войны город Джамбул был одним из пунктов размещения населения, эвакуированного с территории СССР, временно окупированной немецко-фашистскими захватчиками.
Несмотря на временные неудачи на фронтах и пережитые невзгоды, эвакуированные, как и местное население, включились в напряженный труд.
Совершенно по-иному, с враждебным безразличием отнеслась к бедам нашей страны обособленная кучка людей из воссоединенных перед войной западных областей, входивших до этого в состав панской Польши. Буржуи, валютчики, спекулянты, профессиональные мошенники и прочие паразитические элементы выискивали пути легкой наживы.
Заработала черная биржа, на которой проворачивались валютные махинации. "Золотых дел мастера" скупали бытовое золото, искусно воровали его доли от каждой - вещи, заменяли натуральные драгоценные камни фальшивыми и с барышом сбывали их любителям "вечных ценностей". На рынке и подступах к нему хитро орудовали спекулянты продуктами питания и промтоварами. Сбывали спирт, медикаменты, наркотики, поддельные продовольственные карточки.
Неблагоприятная обстановка сложилась на важных объектах: сахарном и спиртовом заводах, мясокомбинате, в государственной и кооперативной торговле. Замена кадровых материально-ответственных работников, ушедших на фронт, непроверенными лицами резко сказалась на состоянии дел.
В этой сложной обстановке аппарат ОБХСС, состоявший только из четырех оперработников, был перегружен до предела. И часто с болью в сердце мы сознавали недостаточную эффективность затрачиваемой энергии. Многие завезенные с запада, квалифицированно отработанные и точно рассчитанные на успех методы и способы махинаций были еще незнакомы оперативным работникам и их помощникам.
Наиболее поучительным в этом деле явилось дело по мясокомбинату, возникшее при случайном стечении обстоятельств.
Летом 1942 года оперуполномоченный ОБХСС Босов из засады наблюдал за непроезжим переулком у рынка. Оттуда на почтительном расстоянии друг от друга появились сначала старик, а за ним мужчина. Встретившись, последний вынул что-то из кармана пиджака и передал старику. После тщательного осмотра и перебрасывания с ладони на ладонь, тот начал тереть переданную вещь о левый рукав. Проверялось качество металла. При повторном снятии пробы продавец пытался вырвать вещь. Но старик ловко увернулся. Последовал сильный удар, от которого старик рухнул на землю. Появившийся в этот момент Босов сначала подобрал растянувшуюся змейкой в пыли длинную стограммовую золотую цепь, а потом уже задержал "хулигана" и "потерпевшего". При личном обыске из брючного кармана мужчины извлекли полкилограмма колбасы.
Колбаса эта была особая. Крутосоленая и прокопченная, рассчитанная на длительное хранение. Изготовлялась она мясокомбинатом только по заказу фронта. Пересмотрели все материалы по комбинату, но никаких сигналов о хищениях колбасы не нашли.
Сбытчика золотой цепи за "хулиганские" действия по отношению к старику водворили в КПЗ. А чтобы не насторожить старого "золотых дел мастера", его обыскивать не стали. Не обратили внимания и на латку на левом рукаве, размером 10 на 20 сантиметров. Она маскировалась под цвет материала на пиджаке. Допросили по поводу нанесения ему побоев и отпустили с миром.
Страхуя себя, старик добрых два часа колесил по улицам и переулкам. Побывал в четырех квартирах и, зайдя в калитку пятой, исчез в винограднике. При проверке ни в одной из пяти квартир старик не проживал. На второй день он не появлялся на рынке.
Два дня в городе работали сотрудники милиции и нашли старика. Жил он с семьей бедно, в однокомнатной, слепленной из глины избушке, окруженной со всех сторон полуразрушенными дувалами.
Рано утром с тремя понятыми оперативные работники заполнили тесное жилье старика. Обыск начали с входной двери по ходу часовой стрелки. Внимательно осмотрели стены, пол и потолок. Подозрительные места зондировали щупом. Исследовали предметы домашнего обихода, убогую мебель кустарного производства. Подозрительным показался обшарпанный фанерный чемодан. Сам чемодан старый, а мебельные гвозди, которыми он густо был усеян, выглядели совсем новыми. Сорвали один гвоздь. Под шляпкой показалась утопленная в дерево крупная точка - самодельный сапожный гвоздь. Поскребли его перочинным ножом. Чемодан таил в себе более ста золотых гвоздей.
Дошла очередь до полуразрушенной печки. Разобрали ее по кирпичику, прощупали прямоугольник земли, на котором была сложена печь и нашли предмет, похожий на пульверизатор. Это был аппарат, при помощи которого плавилось золото.
Затем перешли в тесный, захламленный чулан. И снова в подошвах и каблуках старой обуви золотые гвозди...
Обыск подходил к концу, а "большого золота" нет и нет. Где же оно таится? Осмотрели косяки дверей, рамы окон, наружные стены избы, крышу. Протыкали стальным щупом дувалы, территорию небольшого, заросшего бурьяном двора. Оставалась помойная яма, около которой с бросавшейся в глаза небрежностью навалены всякие нечистоты.
Физически сильный Босов с азартом начал орудовать щупом, проверяя помойку от края к центру. И вдруг рука почувствовала глухой стук. Взялись за лопаты. С глубины одного метра извлекли кусок листового железа, не совсем проржавленного. Щуп заработал энергичней. Снова стук, и на середине помойки щуп туго вошел во что-то мягкое. Решили яму диаметром более двух метров раскопать от края до края.
Когда оперативники и понятые начали разрывать зловонную яму, у старика начался "приступ печени". Скорчившись, он лег здесь же на бурьяне. Учли его поведение и еще быстрее заработали лопатами, пока не наткнулись на что-то твердое. А через минуту со словами "вот оно" Босов поднял над головой глянцевую кринку с заделанным толстым слоем сургуча отверстием.
Кринку торжественно перенесли в квартиру хозяина. Один из понятых сорвал с отверстия сургучную заделку. Первыми на стол упали фунты стерлингов и доллары в банкнотах. За ними - золотые изделия и бриллианты в небольшом замшевом мешочке. Из перевернутой кринки посыпались золотые монеты: польские злоты, американские доллары, рубли дореволюционной чеканки. И последними выпали самосплавленные золотые слитки.
Был изъят и пиджак с латкой на левом рукаве, как вещественное доказательство преступной деятельности старика.
Много лет старик открыто крал золото. Бывало, выйдет на толкучий рынок, высмотрит жертву, продающую по нужде обручальное кольцо или другую золотую вещь. Начнет торговаться, крутит, вертит вещь, пробует на зубах, трет о латку, грубую, как наждак, смотрит и нова трет. И, наконец, предлагает ничтожную цену. Продающий считает это насмешкой и отходит. За день десятки раз прикоснутся золотые вещи к латке. Дома латка с рукава срывалась и сжигалась. Выплавленное золото оставалось на дне тигелька. Очень просто и здорово.
Задержанный сбытчик, когда ему вменили в вину спекуляцию золотом, хулиганство и покупку заведомо похищенной колбасы, в свое оправдание с жаром доказывал, что золотая цепь принадлежала его покойной матери и продавал он ее как свою собственность.
Ударил старика, "мошенника из мошенников", за кражу золота. Купил колбасу у "корчмаря" - тоже несусветного жулика. А где корчмарь колбасу приобретает, спросите, мол, у него самого.
Так стало известно, что в просторном помещении, расположенном во дворе ничем не примечательного закоулка, существует подпольная корчма. Ее хозяин, в прошлом крупный в Польше ресторатор, открыл свое заведение для узкого круга "солидных" и вполне надежных посетителей.
Скучающие от безделья обеспеченные особы, зная, что у него можно хорошо поесть и выпить, валом валили в корчму. Корчмарь, с бородой и заплывшими жиром бойкими глазами, всегда был доволен. Дела шли великолепно.
С подгулявших панов за съеденное, выпитое и проведенное за картами время брал по своей "таксе" фунтами стерлингов, долларами, золотыми монетами и советскими деньгами. Даже отпускал на дом копченую колбасу, ветчину, корейку.
Его пробивные "заготовители" исправно и в избытке поставляли хлеб, мясо, масло, яйца, копченые мясные изделия. Прихваченный на всякий случай из Польши искусный повар готовил изысканные блюда.
Ликвидировать корчму трудностей не составляло. Но прежде нужно было (и в этом состояла главная задача) вскрыть каналы, по которым "плыли" в корчму ценные мясные изделия.
Не ослабляя наблюдения за деятельностью корчмы, сосредоточили внимание на мясокомбинате. Однако в результате вскрыли лишь мелкие хищения второстепенных мясопродуктов да оформлявшийся через бухгалтерию отпуск мяса и небольшого количества копченых изделий по именным запискам директора разным лицам. Других существенных хищений не установили. Корчма же, как и прежде, ежедневно снабжалась копчеными мясными изделиями. Как же они туда попадали? Это пока было загадкой.
Через отделение железнодорожной милиции проверили транспортировку и погрузку продукции в вагоны-холодильники, но все оказалось в порядке.
Кто-то из работников ОБХСС предложил провести осторожный опрос работников мясокомбината, уволенных за последнее время. Быть может, найдутся "недовольные" и прольют свет на истину. Предложение было принято.
Бывшая работница, уволившаяся по собственному желанию, рассказала примерно следующее:
- Порядка там нет, из-за этого и уволилась. Устроилась я туда охранницей. Проинструктировал меня начальник и поставил к главным воротам. "Смотри, - говорит, - хорошо. Подводы и автомашины через ворота пропускай только по пропускам. А если что-нибудь везут, требуй еще и накладную. Смотри, то ли везут, что написано в накладной. Если что не так, подавай сигнал свистком. Придем - разберемся".
- Стою на посту и вижу: со двора комбината катят дрожки. "Отворяй ворота, - кричит мне кучер, - что рот-то разинула". Я ему говорю, пропуск сначала предъяви. Да покажи, что везешь под ковром. Приподняла за угол ковер, а там большой чемодан. Кучер оттолкнул меня от дрожек. А я за свисток, да и давай во всю мощь сигналить. Сидевший на дрожках ко мне спиной мужчина обернулся да как крикнет: "Прочь отсюда, огородное пугало". Что бы дальше было, не знаю, но прибежал начальник охраны, сам открыл ворота, и дрожки умчались. Я была выругана за задержание самого директора. А я откуда знала, что он директор. После этого меня перевели в убойный цех. В самую мокроту. А у меня ревматизм. Подумала, подумала, да и уволилась.
Это вызвало недоумение. Неужели директор? Но наблюдение организовали.
На следующий день утром добрый конь катил за собой рессорные на резиновом ходу дрожки с директором. Сидение дрожек было покрыто ковром, из-под которого возвышался прямоугольник, похожий на сиденье для кучера.
За 40-50 метров ворота распахнулись. Кучер, не сбавляя хода, проехал ворота и остановился у конторы. Ссадив директора, он поехал в глубь двора и затерялся между строениями. До конца рабочего дня кучер оставался на территории мясокомбината.
В 19.00 ворота распахнулись. От конторы кучер повел лошадь рысью. Доставив директора домой, тронулся дальше, прямо с ходу, через узкую щель, проделанную в высоком дувале, заехал на просторный двор. Остановившись у своей квартиры, извлек из-под ковра вместительный черный чемодан, занес его в квартиру. Не задерживаясь, выехал и проследовал на конный двор мясокомбината.
На второй и третий день кучер повторял то же самое. За эти дни работники милиции установили и главное: где, как и чем наполнялся "директорский чемодан", и каким образом копченые мясные изделия переправлялись в корчму.
По детально разработанному плану была осуществлена одновременная операция. У квартиры директора работники милиции отогнули ковер и сняли с дрожек чемодан, в котором оказалось 38 килограммов копченых мясных изделий, преимущественно колбасы. Поставленный в весьма затруднительное положение директор мясокомбината кулаком молотил по своей груди и отборной бранью ругал себя за небдительность на руководимом предприятии. Долго при подписании документа по факту задержания с поличным возражал против формулировки, согласно которой похищал готовую продукцию вместе с кучером.
...Содержатель корчмы - хитрый делец - встретил оперативных работников поклоном и сразу же пригласил к столу по случаю своего пятидесятилетия. А когда ему было предъявлено постановление на арест и ордер на право обыска, замахал руками и попятился назад. Присутствующие изрядно захмелевшие паны прекратили пиршество и, вытирая белоснежными салфетками жирные губы и подбородки, смотрели на оперативных работников вытаращенными глазами.
Потребовались две подводы, чтобы вывезти из корчмы посуду, большие запасы продуктов, спирта, самодельных ликеров и, конечно, продукцию мясокомбината: колбасы, ветчину, корейку.
На квартире кучера изъяли несколько килограммов копченостей, крупную сумму советских денег, монеты и изделия из золота. Склад готовой продукции комбината опечатали и сдали под милицейскую охрану. Заведующего складом взяли под стражу. Работниц склада допросили прямо в конторе мясокомбината.
Многочисленными свидетельскими показаниями и добытыми вещественными доказательствами устанавливалось систематическое, организованное хищение готовой продукции. Оставалось уточнить размеры похищенного, причиненный ущерб и каким способом создавался резерв для расхищений. Однако полученный акт ревизии склада готовой продукции поразил своим выводом. Кроме незначительных недостач и излишков по некоторым видам изделий, возможных при большом обороте продукции, других отрицательных фактов он не отмечал.
Напрашивался вопрос: из каких же источников похищались изделия? Еще и еще перечитывались показания работниц склада:
"Кучер директора ежедневно приходил в склад с чемоданом. Вместе с заведующим складом наполнял чемодан копченостями, больше всего колбасой, для директора и еще какого-то "большого начальства". Чемодан со склада выносил всегда кучер директора".