Еще издали Василий Иванович заметил человека, сидящего под деревом, что росло метрах в ста от села. Когда поравнялись с деревом, с корневища поднялся участковый Самарцев.
- Я сюда быстро на попутной машине добрался и уже часа два вас поджидаю, - говорил он, - решил на въезде встретить. Придется действовать с ходу. Топор, похоже, принадлежит бригадиру плотников Федорову, по деревенской кличке Бобруйский. Он часа четыре назад приехал со станции и, представьте, непременно должен был проезжать мимо того пенька, где совершено убийство. Одна старуха видела, как Федоров, не заезжая в село, свернул на речку и там что-то полоскал. Я думаю, окровавленную одежду отстирывал в холодной воде. Видно, опытный, знает, как кровь снимать. Сейчас Федоров сидит в правлении колхоза на совещании бригадиров.
- Спасибо большое, Сергей Федорович. Можно сказать, собрали максимум информации, - поблагодарил Петров участкового.
- Только вот одно меня смущает, Василий Иванович, - продолжал Самарцев, - мотив. При осмотре картина рисовалась такая, что вроде убийца позарился на вещички или на деньги. Навряд ли Федорову нужно было барахло. Хорошо живет. Дом - полная чаша, заработок отличный. Свиней и птиц для базара откармливает. Сомнительно, чтобы он позарился на какую-нибудь мелочь.
- Аргументы, конечно, убедительные, но посмотрим...
Встреча с Федоровым состоялась у крыльца колхозного правления. Бригадиры расходились по домам. Федоров с крыльца заметил участкового уполномоченного и двух в штатском. Ощутил холодок в груди, однако заставил себя успокоиться и даже развязно крикнул:
- Здорово, участковый! Чтой-то зачастил?
- О тебе соскучился, - в тон ему ответил участковый. - Поди-ка сюда, дай семечек, стыдно одному щелкать!
Наделяя семечками новых знакомых, Федоров начал успокаиваться. Самарцев оглядел Федорова с ног до головы.
- Сразу видно, что бригадир плотников хорошо зарабатывает. Несколько раз в день штаны меняет. Приехал со станции в одних, а теперь гуляет в других.
Петров и Давлетбаев не принимали участия в разговоре и наблюдали за Федоровым. От них не укрылся испуг, мелькнувший в его глазах. Но только на миг, а затем рот Федорова растянулся в улыбке.
- А што нам, столярам, деньги есть и штаны меням! - сострил он.
- Идите быстро домой! - неожиданно произнес Давлетбаев тоном приказа, при этом пристально глядя на Федорова. - Быстро домой! Я занес вам топорик, который вы забросили в кусты.
На этот раз Федоров растерялся. Из руки просыпалось несколько семечек. Он круто повернулся в сторону молчавшего Петрова, который полусогнутую руку держал в кармане.
Во взгляде Федорова следователь уловил то, что заставило его действовать решительно.
- Спокойно, Федоров. Не шевелиться!
Давлетбаев привычно ощупал пиджак и брюки Федорова, проверил карманы, голенища сапог, рукава.
Федоров резко оглянулся. Но там, сзади у забора, группой стояли бригадиры, настороженно следившие за всем происходящим. Ситуация для побега неподходящая. Этот чернявый, наверное, сразу же подстрелит.
Из правления вышел председатель. Петров отвел его в сторону и, в двух словах объяснив суть дела, попросил успокоить народ.
После разговора с председателем Петров приказал Федорову:
- Ведите к себе домой!
...Обыск в доме Федорова закончен. Изъяты еще не просохшие брюки, рубашка, усыпанная бурыми точками. Найдены завернутые в тряпку документы на имя Тарасенко, неделю тому назад освобожденного из колонии. На огороде, в ботве, нашли мешок с нехитрыми мужскими пожитками.
Перед концом обыска Петрову пришлось отлучиться в правление колхоза. Его срочно вызывали к телефону из Дубровского.
Голос Гарбузенко был слышен очень плохо. Казалось, что говорит он из далекого Владивостока, а не из соседнего Дубровского, до которого всего два десятка километров. С трудом Петров понял, что к одному из колхозников должен был на днях приехать двоюродный брат, освободившийся из заключения.
- За что он был осужден? - надрывался Петров, кляня на чем свет стоит связистов. Он долго не мог разобрать слов Гарбузенко, заглушавшихся треском. Кое-как выяснил, что Тарасенко сидел за растрату.
"Молодец Гарбузенко, - подумал Петров, вытирая со лба пот. - Все сделал, как надо, и довольно быстро".
Оформив результаты обыска и задержания, Петров приступил к допросу Федорова.
Допрос оказался трудным. Федоров трусил, но пытался скрыть это под маской наглой развязности. Он лгал и тут же отказывался от придуманного варианта, городил всякую чушь. Следователь был невозмутим, знал, что через несколько дней у него в руках будут результаты экспертиз, и такие доказательства, которые заставят Федорова подумать, не лучше ли во всем сознаться.
Задавая вопросы и выслушивая ответы, Петров в то же время изучал Федорова, стремился проникнуть в его психологию. Федоров неуравновешен, чувствуется, что нервы его напряжены до предела. А что, если рискнуть на лобовой вопрос? Язык его может сболтнуть правду раньше, чем сработают сдерживающие центры.
Подумав немного, следователь решил вначале отвлечь внимание Федорова, а затем задать вопрос об убийстве в такой форме, что он автоматически ответит на него.
- Ну хорошо, - сказал Петров. - Оставим события сегодняшнего дня. Вы знаете, я не очень уверен, что вы именно Федоров, и поэтому прошу вас сказать мне, кто вы на самом деле?
Федоров сразу же клюнул, решив, что с убийством в лесу следователь брал его на пушку.
- Вот что, начальник, я пойду в открытую. Я сам собирался пойти к участковому и все выложить. Ведь я фактически давно "завязал". Только боялся нести повинную. А теперь вижу - время. Слушайте и пишите. Все скажу. Я вор, так и запишите. Судился. Сидел. Два с половиной года назад освободился.
Рассказ Федорова о событиях, последовавших за освобождением, выглядел правдоподобно и, как следствие убедилось позже, был правдивым по существу. Иначе не могло и быть. Опытный и не глупый рецидивист сделал слишком крупную ставку. Он знал, что его показания будут тщательно проверены и говорил только то, что имело место в действительности.
За четыре года до тех событий, о которых сейчас ведется рассказ, Федоров был осужден на пять лет за грабеж. В колонии он делал вид, что работает "на всю катушку", и его показатели значительно перекрывали норму. (Федоров при этом утаил от Петрова, что показатели были в значительной мере дутыми, так как запуганный преступником учетчик приписывал ему лишние кубометры вынутой из котлована земли, обсчитывая других заключенных). В конечном счете, используя недостатки старого законодательства и исправительного режима, рецидивисту удалось досрочно "выскочить" из колонии. Но Федорова, хорошо известного службам уголовного розыска по крайней мере трех областей Казахстана, не устраивала жизнь под контролем. С запада республики он перебрался на север, обеспечив себя новым паспортом.
- Я хочу, гражданин следователь, чтобы вы мне до конца поверили. Можете меня судить за пользование подложными документами. Я не Федоров, воскликнул он с дрожью в голосе, и Петров, терпеливо слушавший показания, отметил, что сидящий перед ним не лишен сценических данных.
- Я не Федоров Георгий Семенович, а Стукало Василий Никифорович. Под этой фамилией я на учете в милиции состою. Запросите, и вам пришлют все мои "хвосты" и карточки в фас и профиль.
- С какой же целью вы, человек, законно освободившийся из колонии, превратились в Федорова и почему именно обосновались в Песчаном?
- Решил оторваться от милиции и от своего прошлого, начать новую жизнь!
- Ничего себе, новая жизнь с подложным паспортом!
- Правильно, гражданин начальник. В этом я виноватый, но вы цель мою благородную должны иметь в виду!
- Ну, хорошо, продолжайте.
И Стукало продолжал рассказывать. С паспортом на имя Федорова он явился в пункт набора рабочей силы одного из западно-казахстанских городов. Здесь ему определенно повезло. Оформлявший его работник либо не заметил, что фотокарточка на паспорте не очень сходится с оригиналом, либо сделал вид, что не заметил. Пункт не выполнял плана. Людей не хватало. Стукало, научившийся в колонии орудовать топором, пришелся весьма кстати и моментально получил путевку и проездные деньги в район, куда входило и село Песчаное.
Дальше жизнь Стукало сложилась как по-писаному. Приезжает в колхоз добрый молодец с острым топором за поясом. Возводят его за удаль и рвение к труду в бригадиры плотников. Потом встречает добрый молодец вдовушку с пятистенным домом, садиком, коровой, курами и гусями. Играют свадьбу с тройками и гармонями, и начинают молодые жить-поживать да добра наживать.
Не поведал Стукало следователю лишь о том, что завел он в райцентре сберегательную книжку. Собирался он зимой опять начать новую жизнь на новом месте, прихватив, конечно, все деньги и добро как свое, так и жены.
А сейчас он сидел перед следователем и расхваливал сам себя.
- Вы поинтересуйтесь в правлении, как я работаю. Меня в районе на Доску почета вывешивали! Я одних премий и ценных подарков восемь получил!
Неожиданно, вне всякой связи с болтовней Стукало, как бы невзначай, безразличным тоном Петров спросил:
- Как же так, вы - мастер топора, а рубили Тарасенко три раза. Неужели не смогли свалить с одного удара?