- Некогда было. Мы с ней и встречались-то без году неделю, когда она зимой на каникулы приезжала. - Медынин отвечал раздраженно, всем своим видом показывая, что ему неприятны эти вопросы. Юрий Николаевич, казалось, не замечал нервозности парня и, как ни в чем не бывало, попросил его назвать фамилию аспирантки.
- Семенова, - не задумываясь, ответил Василий и повторил игриво: Аллочка Семенова.
"Придется проверить. Что-то здесь не все гладко", - подумал следователь и закончил допрос. По фирменному штампу на фотографии он без труда установил фотоателье, где был сделан снимок, и, рассчитывая успеть до перерыва, быстро зашагал к автобусной остановке.
В залитой солнцем студии стояла тишина. Мастер - мужчина лет пятидесяти пяти, сутуловатый, подвижный, со спокойным, тронутым временем лицом, возвращая удостоверение, с любопытством взглянул на Вольского.
- Судя по штампу, она сделана у вас. Не так ли? - Юрий Николаевич протянул фотографию. - Посмотрите, пожалуйста.
- Я и без штампа узнаю свою работу, - после недолгой паузы ответил мастер. В тоне, каким он говорил, послышалась нотка самодовольства: Конечно же, это моя ретушь. Обратите внимание, как проработаны ресницы! Уверяю вас, в Алма-Ате такой ретуши вы больше не найдете.
- Хорошо, действительно, хорошо, - одобрительно закивал Вольский. - Ну, а сколько времени вам понадобится для того, чтобы разыскать корешок ее квитанции?
- Сколько времени? Это будет зависеть от того, как скоро мы найдем негатив. - Он еще раз взял фотографию и, повертев ее в руках, задумался. Лицо как будто бы знакомое... По-моему, она зимой приходила.
- Да, скорее всего зимой, - подтвердил следователь. - Платье с глухим воротником.
- Поищу, - и мастер ушел в лабораторию.
Ждать Вольскому пришлось недолго. Через полчаса он уже изучал корешок квитанции. Беглые пометки карандашом лаконично подтверждали, что девушка посетила ателье 14 февраля, уплатила вперед за шесть фотографий, живет она на улице Грушовой, и фамилия ее Мостакова. "Не Семенова! Значит, Медынин давал неверные показания? А может быть, он говорил искренне... Не исключено, что аспирантка, уезжая, специально выписала квитанцию на имя подруги, чтобы та могла получить фотографии после ее отъезда... Но опять же эта надпись на обороте... Нужно проверять и проверять". Путь на Грушовую был не близок, и Юрий Николаевич вызвал служебный мотоцикл...
В тихом институтском вестибюле Вольский появился за несколько минут до конца лекции. Наскоро пробежав глазами расписание занятий на факультете, он поднялся на второй этаж и остановился возле аудитории No 34. Сейчас раздастся звонок, студенты выйдут в коридор, и кто-нибудь из них покажет ему Люсю Мостакову. Но обращаться за помощью не пришлось. С шумом распахнулись двери, и среди третьекурсников, выходящих из аудитории, следователь без труда узнал "аспирантку".
- Интересно, как же вы меня разыскали? Собака взяла след? Или в ход были пущены другие методы? - Брови девушки удивленно взметнулись, и в глазах проскользнула задористая смешинка. Настроение у Люси было явно ироническое.
- Ни то и ни другое, просто ваша сестра сообщила время лекций, по-деловому сухо ответил Юрий Николаевич, давая понять, что у него нет никакого желания ввязываться в словесный турнир. - Да суть не в этом. Меня интересует, целы ли у вас ваши фотографии, сделанные зимой в фотоателье?
- Фотографии?! А зачем они вам?
- Пока я ничего вам сказать не могу. Со временем узнаете. А пока ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
- Три фотокарточки до сих пор у меня, а три остальные я раздарила подругам с курса. Вот и все - их было всего шесть.
- Подруги учатся в вашей группе?
- Да, - кивнула головой Люся. - Вот одна из них. Ася, подойди...
- Нет, нет, не надо, - остановил девушку Юрий Николаевич. - Мы сделаем по-другому. Завтра к десяти часам утра вы принесете все фотографии в милицию. Надеюсь, вам будет не очень трудно взять их на какой-нибудь час у ваших знакомых.
- Ну, так я вас жду, - сказал он, прощаясь. - Спросите следователя Вольского. Всего хорошего.
Резкий продолжительный звонок разнесся по коридорам и лестничным площадкам. Шум в аудиториях стих, легкими хлопками закрылись двери за преподавателями, и в институте снова наступила тишина.
К десяти утра, как и было обусловлено, Мостакова пришла в, милицию. Сев на предложенный Вольским стул, она раскрыла сумочку и вынула из нее конверт с фотографиями.
- Здесь их только пять... Одной не хватает, - смущенно проговорила она. - Вчера я совсем упустила из вида, вернее, забыла просто, что одну карточку отправила в Ташкент тете. Остальные все здесь... перед вами.
- В Ташкенте, значит? - переспросил Юрий Николаевич. - Это точно? Вспомните лучше.
- Чего же тут вспоминать! Из ателье я сразу пошла на почтамт и отправила ее заказным письмом.
- Тогда вам остается только поверить, что я побывал в гостях у вашей тети и заполучил от нее ваш подарок. - Следователь достал из ящика стола недостающую фотографию и положил ее перед девушкой. - Вот теперь комплект полностью. Вы довольны?
Мостакова молчала. Она сидела растерянная, не зная, что отвечать и как вести себя дальше.
- Я обязан вас предупредить, что, согласно статье 187 и 193 Уголовного кодекса Казахской ССР, лица, дающие неверные показания или уклоняющиеся от дачи показаний, привлекаются к уголовной ответственности. - Юрий Николаевич внимательно посмотрел на Мостакову. - Итак, уточните, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы лишились одной из своих фотографий.
- У меня ее украли, - чуть слышно ответила девушка.
- Расскажите, как это произошло.
- Раздели возле Пугасова моста. Сняли пальто и отобрали сумочку. Там была мелочь на трамвай и эта фотокарточка...
- Когда?
- Двадцать шестого февраля.
- Вы заявили о случившемся в милицию?
Люся отрицательно качнула головой: "Нет, не заявляла".
Для Вольского этот ответ не был неожиданным. За годы работы он не раз сталкивался с подобными ситуациями и знал, что потерпевшие не всегда обращаются к милиции за помощью, если преступление совершено при компрометирующих их обстоятельствах. Ну, а почему же не заявила Мостакова? Что помешало ей сообщить о происшествии? Нервничая, она рассказала...
Родители категорически запретили Люсе встречаться с компанией "сомнительных", как они выражались, молодых людей. Однако девушка не разделяла это мнение и зачастую, нарушая родительское "вето", проводила время в обществе своих сверстников, где ей было весело и интересно. Однажды под предлогом того, что идет на институтский вечер, она отправилась к своим друзьям, и в поздний час на обратном пути домой ее ограбили. Трое парней в надвинутых на глаза кепках сняли пальто и забрали сумочку.
Дома, конечно, был переполох. Все в один голос спрашивали, что и как, но Люся, пуще всего опасаясь родительского гнева за продолжавшееся знакомство, решила скрыть истину. Она объяснила, что пальто украли с вешалки в институте, и домой пришлось добираться на такси.
- Но ты, надеюсь, заявила об этом, куда следует? - взволнованно крикнула мать.
- Что ты, мама... На кого же заявлять. Ведь на вешалке дежурили наши же студенты. Будет просто стыдно, если их заставят платить мне из стипендии...
Ответ, по-видимому, удовлетворил домочадцев, и постепенно этот печальный эпизод перестал служить темой семейных пересудов.
- Припомните, куда пошли неизвестные с вашими вещами, - попросил Юрий Николаевич.
- Они побежали в сторону парка, - уже спокойно сказала Люся.
Установив интересовавшие его детали, следователь спросил девушку, не смогла бы она опознать кого-либо из грабителей.
- Возможно, и смогла бы, - ответила она после недолгого раздумья. Один - такой высокий, чернявый, что-то замешкался возле меня, стоял, улыбался, пока ему не крикнули.
- Одну минуточку, вы не помните, что они крикнули?
- Точно не помню: или "Васька, поторопись", или "Чего ты там застрял, Васька?" - одним словом, они звали его к себе.
- Благодарю вас, - Юрий Николаевич чуть заметно улыбнулся и попросил Люсю переждать десять-пятнадцать минут в соседней комнате. Когда она снова вошла в кабинет Вольского, там было людно. Возле стола следователя сидели две женщины (как позже она узнала - понятые), а у окна - лицом к двери молодые люди. Их было четверо - все одного роста и примерно одного возраста. Взглянув на них, Мостакова уверенно подошла к крайнему справа, остановилась на мгновение, словно перепроверяя свою память, и произнесла: