Вам больше, чем Вам это кажется, так помогите же и Вы мне. Вы
единственный, кто может помочь мне, больше мне надеяться не на кого,
от Вас многое зависит в моей судьбе. При Вашей должности и чине у
Вас наверняка должны быть достаточные связи. М.Д, пожалуйста,
помогите мне попасть в больницу общего типа. Если вы мне поможете,
то и я Вам кое в чем помогу. Помните, я спросил, где стоит Ваша
машина. Вы сказали, что у вас ее нет. М.Д., если Вы мне поможете, то
самое большое через полгода она у вас будет. Неважно, как я это
сделаю, но могу Вас заверить, что без какого-либо криминала. М.Д.,
не сочтите мою просьбу за наглость. Вы понимаете, в каком положении
я сейчас нахожусь? Для меня сейчас важно только одно - быть или не
быть. Если Вы не хотите помочь в том, что я прошу, сделайте то, что
называется "при попытке к бегству". Я не боюсь смерти, я боюсь за
тех, кого люблю, кто мне дорог".
Ряховский надеялся, что его признают невменяемым. Два месяца его обследовали в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского. 21 августа 1994 года пришел результат психиатрической, сексологической, психической экспертизы:
"В настоящее время может отдавать отчет в своих действиях.
Определено органическое поражение мозга. Склонность к некрофилии,
сексуальному влечению к пожилым женщинам. Причины органического
поражения мозга могут быть отнесены к следующим факторам:
внутриутробная патология рождения с повышенным весом, частые
инфекционные заболевания, проходившие с осложнениями, астматоидный
компонент с пневмонией, аллергические заболевания на фоне травмы
головы, полиартрит, нарушения углеводного и жирового обмена..."
Руководитель лаборатории судебной сексологии центра имени В. П. Сербского доктор медицинских наук Андрей Ткаченко, который делал заключение по Ряховскому, заметил, что уровень современных знаний не может дать ответа на причины некросадистских отклонений. Тем не менее весьма вероятны органические поражения мозга Ряховского, в особенности затрагивающие его гипоталамическую область. Налицо были расстройства в сексуальном лечении. Они усугублялись особенностями характера Ряховского: прямолинейность, упрямство, категоричность, пунктуальность, педантичность, демонстративность, склонность к внешне обвиняющим формам реагирования, эмоциональная незрелость, замкнутость, неспособность к сопереживанию. Ткаченко, отметив, что Ряховский в дополнительной экспертизе не нуждается, подчеркнул, что имеющиеся расстройства не носили патологического характера. Высказывания о реинкарнации гомосексуалистов и проституток являются защитным механизмом. Он пытался осмыслить свои преступления, возвращался к трупам, чтобы осознать, с какой целью совершал убийства, делал надписи губной помадой на теле, типа "Привет из Чечни!" По рассказам матери, в детстве он был полным, за что его постоянно дразнили мальчишки. Очень вспыльчивый был. Мать долгое время водила его за руку в школу. Он страдал астмой. До четвертого класса нормально учился, потом хуже. После восьмого класса пошел в ПТУ. Работал электриком, контролером.
- Ряховский буквально озверел, когда ему сообщили результаты экспертизы: вменяем, - вспоминал Белотуров. - К нему боялись подходить. Он надеялся, что его признают душевнобольным. И, наверное, до последнего дня с этими мыслями будет жить.
Количество сексуальных извращенцов среди общего числа убийц невелико, около 1%. Но именно они будоражат население, они паталогически влияют на наши нравы, мораль, образ жизни. Страх заползает в наши души, мы боимся отпустить ребенка на улицу, в соседней школе учат детей ни в коем случае не помогать чужим людям, как бы они ни умоляли. Страх рождает ненависть... Всех патологических убийц роднит одно и то же внешне незаметное, глубоко скрытое обстоятельство: и в детстве, и позднее они испытывали огромный дефицит человеческой любви. Более того, над ними издевались сверстники, их жестоко наказывали и били родители, их унижали школьные учителя. Или же вообще они родились в тюрьме, не зная матери, как приговоренный к смерти Борис Голубев.
Ни Сергей Ряховский, ни Чикатило, ни Головкин не родились преступниками. Но окружающая среда достаточно позаботилась, чтобы эти ущемленные, никем не любимые люди получили огромный отрицательный заряд ненависти, зла. Накопив в себе разрушительные силы, они в какой-то момент перестали ощущать чужую боль и объявили войну всему миру...
Но какое нам дело, скажете вы, до биографических, психологических и иных нюансов жизни убийц? Почему невиновные должны расплачиваться за чью-то трансформированную давнюю злобу и дурные поступки?
Судья, перечислив целый список статей уголовного кодекса, будничной скороговоркой произнес: "Приговорить подсудимого Ряховского к исключительной мере наказания".
Ряховский, не дрогнув, выслушал приговор, только обильные капли пота выдавали его состояние.
Суд, ввиду исключительности дела, проходил за закрытыми дверями. Присутствовали лишь потерпевшие и родственники убитых. Когда они последний раз выходили из зала, злодей стоял вполоборота. Мать Хамеда, поравнявшись с клеткой, выкрикнула:
- Будь ты проклят, сволочь такая!
Ряховский бросил испепеляющий взгляд:
- Я еще вернусь, татарская морда!
В тюремных камерах преступники неожиданно становятся набожными. Предчувствуют, что гореть им в аду за свои злодеяния? Головкин до последней минуты записывал откровения о благочестии и христианских ценностях. Ряховский повесил на стены изображения икон и рьяно отбивал поклоны на тюремных богослужениях. Может, надеется в душе на Господнее прощение ведь перед Богом не утаишь грехи. Или хотя бы на снисхождение?
Кстати, в камере, которую он делит еще с двумя душегубами, под слоем отсыревшей штукатурки обнаружили старинное изображение Божьей Матери. Расценивают ли они это явление как особое благословение или символ, указывающий путь к спасению?
Камера эта в шестом коридоре Бутырки, где во все времена заточали самых страшных преступников, а ныне - приговоренных к смерти и ожидающих или президентского помилования, или...
Там и встретились. Но разговора с Ряховским не получилось. Он с полуоборота завелся, у него затряслись губы, стал обвинять нынешнюю демократию, которая давит людей танками, явно причислив меня к этой лжедемократической когорте, говорил о Совете Европы, который заставит нас уважать и соблюдать права человека. И еще сообщил, что наш бог - в Мавзолее на Красной площади. Уже из-за закрытой двери он пообещал, что доберется до меня.
За оскорбление сотрудника тюрьмы Ряховский уже побывал в штрафном изоляторе. Кстати, на него так и не смогли найти полосатой одежды - не было размера.
Спустя полгода одна высокая комиссия под предводительством Степашина проверяла узников Бутырки. Открыли и Ряховского. Он заметно похудел, отпустил усы, худую бороденку и уже без былого запала говорил о своей невиновности, когда его спросили, не из автомата ли он загубил сразу восемнадцать душ.
Последнее время он, почти не вставая, лежит на своем матрасе на полу, укрывшись с головой. Надеется ли он вернуться. Кажется, перспектива близкой реинкарнации ему явно не по душе.
ИНТЕРВЬЮ ПО ПОВОДУ
с Андреем ТКАЧЕНКО - руководителем лаборатории
Центра судебной и психиатрической экспертизы
им. Сербского, доктором медицинских наук.
- Андрей Анатольевич, среди ваших пациентов был и Сергей Ряховский серийный сексуальный убийца. Как он объяснял свои преступления? Он считался нормальным...
- Начнем с того, что хоть Ряховский и был признан вменяемым, это не означает, что у него нет никаких психических расстройств. Диагностика была осуществлена, сейчас можно об этом говорить, прошел суд, наше заключение подверглось публичному обсуждению. На самом деле у него были психические расстройства. Здесь дело в другом: между вменяемостью и диагностикой психического расстройства нет прямой причинно-следственной связи. Потому что для того, чтобы доказать, что человек был признан невменяемым, надо доказать, что эти расстройства были таковы, что лишали его способности регулировать свое поведение в широком смысле слова.
- Так он все же не пытался объяснить свое поведение?
- Почему? Он рассказывал о тех побуждениях, переживаниях, которые стояли за его поведением. Это привычные побуждения, которые обозначаются в круге садистических переживаний. Поэтому садизм, как один из диагнозов, ему выставлен. У нас с ним был достаточно продуктивный контакт. Его обследовали в течение двух месяцев, он достаточно последовательно рассказывал о себе, о своих действиях.