— Малое предприятие «Балка-плюс», бухгалтер. А что дальше писать?
Вскоре общими усилиями заявление было готово, и Николаев взялся за составление объяснения. Постепенно круг вопросов сужался и в конце концов свелся к нескольким, основным. Кто бывал в квартире? Кто знал распорядок дня хозяина? Кому было известно, что в выходные дни он будет отсутствовать, а собаку отдает сестре? Кого подозревает он сам?
Потерпевший никого не подозревал, а бывали в квартире, знали распорядок дня и планы на выходные многие.
Постепенно Николаев тоскливо осознавал, что это очередной «глухарь», причем на его территории. Никаких зацепок, по которым можно работать. Если только эксперт при осмотре квартиры не найдет вдруг какие-нибудь интересные следы или соседи не побоятся что-нибудь рассказать. Такое случается, хотя и редко. Одновременно у него росло ощущение, что потерпевший что-то скрывает, недоговаривает нечто важное. Как будто он не вещи свои хочет вернуть, а… Оправдаться, что ли, перед кем-то. Перед кем? Перед женой? Возможно. Получается, квартиру «обнес» кто-то из знакомых. Стоп! Это и раньше получалось. Просто знакомых он не стал бы покрывать, не сто рублей все-таки украли. Решил, наверное, расслабиться в отсутствии жены, пригласил какую-нибудь стерву. Пригласил, расслабился, она разузнала, что надо, и навела своих дружков.
Николаев отложил авторучку, сцепил руки в замок и, нависнув над столом, четко спросил:
— Альберт Никитич, вы к себе женщин в квартиру водили?
— Что? — Иванов вздрогнул и поспешно опустил глаза. — Женщин? Никаких женщин не было!
— Ну не торопитесь, вспомните получше. Может, был кто, а? Дело-то такое… Жена уехала, деньги есть. Поймите, я ведь не из любопытства спрашиваю. Вещи-то надо возвращать, или вам их и не жалко совсем? А без вашей помощи, честно скажу, мы вряд ли что сможем сделать. Подумайте.
Иванов давно уже все обдумал. Едва обнаружив погром в квартире, он сразу вспомнил проститутку из «Жаннет». Которая, кстати, в постели оказалась весьма далека от идеала. И даже от его собственной жены в молодости. Но… Вспомнил, вздохнул и забыл. Жалко, конечно, вещи, но при его нынешней зарплате все это за полгода можно будет спокойно восстановить. А вот отношения с женой, узнай она о его похождениях, не восстановишь уже никогда. Обидно, ведь изменил-то всего третий раз за пятнадцать лет совместной жизни. Первый раз, вскоре после свадьбы, гонорею, подцепил, теперь вот квартиру обчистили. Что за невезение?
— Нет, я никого к себе не приводил, — твердо заявил бухгалтер, изучая грязные пятна на полированной поверхности стола, и Николаев, взяв авторучку, принялся дальше записывать его вранье.
Через полчаса готовые бумаги легли на стол начальника отделения. Ознакомившись с их содержанием, Колосов задумчиво потер переносицу и спросил:
— Ну и что?
— Ничего хорошего. — Опер пожал плечами. — Врет, скотина. Блядей каких-то домой затащил, они и дали наводку. А он теперь сказать боится. Перед супругой своей ненаглядной реабилитироваться хочет. Она приедет, а он руками разведет: обокрали. В милицию заявлял, а они, конечно, ничего не нашли. Что тут сделаешь?
— Отказать можешь? — Над уголком заявления зависла авторучка, готовая начертать неприятную для опера резолюцию. — В дознание отдадим, так они разбираться не будут, завтра же «глухаря» возбудят. А мы в них и так заросли по самое некуда.
— Не знаю, вряд ли. На каком основании?
— Тогда ищи. Улица Ученых твоя ведь территория?
И начальник вывел знакомую резолюцию:
«Т. Николаев, проведите проверку, примите решение, доложите. Колосов».
Через три часа, осмотрев вместе с экспертом квартиру Иванова и безрезультатно пообщавшись с соседями, Николаев вернулся в свой кабинет, забросил родившийся материал в сейф и занялся следующим заявителем, уже битый час дожидавшимся его на скамейке в коридоре. В этот раз речь опять шла о вымогательстве, но, в отличие от предыдущего случая, здесь было над чем поработать, и опер взялся за разработку плана, ощущая приятный, ни с чем не сравнимый азарт охотника, вышедшего на след крупного зверя, и не глядя на часы, стрелки которых приближались к полуночи.
После ухода сотрудников милиции Иванов отремонтировал входную дверь и принялся стирать темный порошок, которым пожилой бородатый эксперт умудрился измазать все, наверное, вещи, оказавшиеся в пределах его досягаемости. Постепенно в голове бухгалтера оформилась идея, которой он, поразмыслив, решил воспользоваться.
Он решил обратиться к «крыше». Нет, не к своей собственной — таковой просто не имелось. К «крыше» его родного малого предприятия. Совсем недавно, на прошлой неделе, эти молчаливые ребята очень оперативно и грамотно решили один наболевший вопрос, вернув фирме приличную сумму денег. В состоявшемся потом в кабинете бухгалтера разговоре старший их «команды», по имени Гена, намекнул, что в случае возникновения каких-то личных проблем они вполне могут «вписаться». За определенную плату, разумеется. Так почему бы сейчас не воспользоваться их предложением? Иванов не сомневался, что обокрали его с подачи «жаннетовской» девочки, и был уверен, что бандиты договорятся с бандитами быстрее, чем менты, у которых даже машины нет, чтобы доехать от отделения до квартиры. И без всяких допросов, протоколов и прочих необходимых, но бесполезных бумаг и процедур. А вопрос с оплатой вполне можно будет решить к обоюдному удовольствию.
Вспомнив Гену, бухгалтер вдруг твердо осознал, что именно его машину, большой светло-серый джип, он видел тем вечером въезжающей в парк. Потом еще приходил этот седой участковый с лейтенантскими погонами. Интересно, что же там все-таки случилось? Поразмыслив, какую пользу можно извлечь из данного факта, Иванов решил пока ничего не делать и оставить интересную информацию в памяти, на будущее. На всякий случай.
Во вторник утром, за пять минут до назначенного срока, Игорь Юрьев вышел из дома. Он был одет в старые джинсы и клетчатую рубашку, в нагрудном кармане которой лежал конверт с десятью купюрами по сто долларов каждая.
За прошедшие сутки он, казалось, постарел на несколько лет. Бесследно исчез крепко стоящий на ногах начинающий бизнесмен, уступив место испуганному человеку с поникшими плечами и взглядом бездомной собаки, ожидающей, что на ее голову упадет крепкий сачок и злые люди поволокут на живодерню. Зайдя утром в ванную, Игорь увидел в зеркале свое посеревшее лицо с прорезавшимися горькими морщинами и пучок седых волос на виске. В течение ночи его несколько раз тошнило, в почках и ребрах поселилась ноющая боль, а каждое посещение туалета превращалось в пытку. Вспоминая татуированного Гогу, который был или стремился казаться активным гомосексуалистом и насильником, Игорь с тупым безразличием Констатировал тот факт, что еще не самое худшее с ним произошло. Хотя сейчас он уже спокойно относился к тому, что так хотел сделать, но не сделал Гога. Какая разница?
Ждать пришлось долго. Только около половины десятого из-за поворота на большой скорости вывернула красная «семерка», пролетела по пустынной улице и, в нарушение всех правил, остановилась у тротуара встречного ряда, рядом с отшатнувшимся Юрьевым. В открытое боковое окно выглядывала улыбающаяся физиономия Толстого.
— Принес? — На подлокотник легла пухлая рука с массивными золотыми часами.
Игорь молча протянул конверт, который тут же небрежно лег на пустое пассажирское сиденье.
— Я не пересчитываю. — Вова улыбнулся еще шире и включил скорость.
Вопрос о расписке и паспорте замер у Игоря в горле. Он посмотрел вслед удаляющейся машине, чисто механически отметил отсутствие номерного знака между задними фарами и побрел домой.
Свернув с Беговой улицы, Вова пролетел пару кварталов и был остановлен нарядом ГАИ. Первой его мыслью было попытаться удрать, второй — выбросить конверт с деньгами. Но застывший у обочины патрульный «форд» и короткоствольный автомат на плече сержанта подсказали здравую мысль о том, что лучше не рисковать и подождать дальнейшего развития событий.
Выбор оказался верным. Уставшего после бессонной ночи сержанта и его коллегу интересовали превышение скорости, езда без номерных знаков и наличие в машине оружия и наркотиков. Выслушав сбивчивые объяснения Вовы и убедившись, что машиной управляет владелец, а снятые номера лежат на полочке за задним сиденьем, сержант выписал штраф, после чего чисто символически осмотрел салон. По поводу конверта с деньгами, брошенного на пустое сиденье, никаких вопросов у него не возникло, и Вова отправился дальше, по своим делам.
Встретившись вечером с Аллой Сергеевной, Вова вручил ей пятьсот долларов и сводил в модный «бандитский» ресторан, где безголосая, но длинноногая молодая певица душевно исполняла блатные романсы, а еду готовили из свежих продуктов и подавали на чистой посуде. Приятную программу вечера нарушило только появление омоновцев, которые неожиданно ввалились в зал и устроили повальный обыск. Мужчин выстроили вдоль стен с поднятыми руками, женщин заставили вывалить на стол содержимое сумочек. Омоновцы работали быстро, привычно и вскоре ушли, забрав с собой несколько человек. Еще двое или трое посетителей этого заведения, получившие удары дубинками и прикладами автоматов, самостоятельно отправились зализывать раны и развлекаться в других местах.
Оскорбленный Вова значительно превысил свою обычную дозу алкоголя. Алла Сергеевна была полна новых впечатлений и радостно смеялась даже тогда, когда демонстрировала небритому омоновцу свою косметичку.
После ресторана Вова отвез Аллу к себе домой и без лишних разговоров завалил на широкую кровать. Засыпая, все еще пьяный и утомленный проделанными упражнениями, Вова подумал, что выполненная работа получила достойную оплату, и удовлетворенно отметил, что бывшая учительница кое в чем даже превосходит его знаменитую одноклассницу.
Поздно вечером в понедельник произошел очередной квартирный грабеж, схожий по «почерку» и приметам преступников с совершенными ранее. Начальство в очередной раз потребовало активизировать усилия по выявлению опасной группы, имеющей особое пристрастие к Правобережному району, и с самого утра Ковалев и Петров подключились к этому делу.
К полудню явились потерпевшие — молодые супруги, домохозяйка и преуспевающий владелец риэлтерской фирмы. Ночью их уже успели допросить дежурный дознаватель и оперативник из местного отделения. Новая беседа, занявшая почти два часа, ничего существенного не принесла, за исключением незначительных уточнений в приметах злодеев.
В 13.40 в дежурной части 15-го отделения милиции раздался телефонный звонок. Оперативный дежурный, занятый оформлением доставленных патрульной машиной пьяниц, снял трубку только после восьмого гудка. Звонила женщина. Откровенно пьяным голосом она сообщила, что ее бывший сожитель вломился в квартиру, перебил особо ценную посуду, а теперь сидит на кухне и пьет водку, не желая уходить. Вздохнув, капитан записал в журнал данные заявительницы и вызвал участкового инспектора.
— Михалыч! Заявочка поступила. Набережная Красной речки, дом пятьдесят восемь, квартира тринадцать. Кваскова Елена Павловна. Бывший сожитель хулиганит.
Майор, отработавший на своем участке несколько лет, сдвинул на затылок потрепанную фуражку и выругался.
— Опять Мишка Злотов буянит, е… ее ненаглядный! Сначала пьют вместе, а потом начинают разборки устраивать. Он же, блин, только вышел месяц назад, полгода по двести восемнадцатой отсидел. Помнишь, его тогда с дубинкой-телескопом [8] прихватили? И опять за старое! Есть машина?
Дежурный развел руками.
— Извини, Михалыч, начальник в РУВД уехал.
— А-а, хрен с вами, сам доберусь.
Отделение располагалось на набережной, и капитан радостно поддержал.
— Конечно, тут всего-то две остановки на автобусе, да и пешком минут десять. Туда придешь — отзвонись. Если будешь задерживать — я ГЗ подошлю, они помогут довезти.
— Ага, подошлешь. Да я быстрее его сам дотащу!
Прицепив на пояс дубинку и зажав под мышкой папку с дежурным набором (всевозможные бланки, чистая бумага и резиновые перчатки на случай «общения» с трупами), майор вышел на улицу и отправился исполнять заявку. Нужный автобус ушел перед самым носом, и, закурив «беломорину», участковый двинулся пешком.
Пятьдесят восьмой дом стоял прямо на набережной, но входные двери располагались со двора. Подходя к нужному подъезду, майор машинально обратил внимание на потрепанный желтый «рафик», кособоко застывший перед тротуаром. На боках были намалеваны тусклые красные полосы, окна изнутри ; закрывали шторы, а тронутые ржавчиной номера вроде бы были государственными, хотя кто сейчас разберет, какие номера частные, а какие нет? Задняя дверца была поднята вверх, и два крепких молодых парня выгружали на асфальт разнокалиберные коробки и сумки. Присмотревшись к одной из коробок, участковый разобрал надпись: «Ксерокс». Еще года три назад он обязательно проверил бы у них документы и принадлежность груза, но сейчас прошел мимо и стал подниматься к нужной квартире. В одиночку много не навоюешь. Если эти пошлют куда подальше, ты им и ответить-то толком не сможешь. Подмогу не вызвать, оружие можно будет применить, только когда они тебя убивать начнут, а резиновая дубинка в его годы — игрушка против двух здоровых лбов. Точнее, против трех: за рулем «рафика» сидел еще один детина, стриженный наголо, в темных очках.
На каждом этаже располагались по три квартиры. Перед тем как позвонить в тринадцатую, участковый расстегнул клапан кобуры, продетой на брючный ремень, под кителем. Оглянулся на дверь оставшейся за спиной пятнадцатой квартиры. Неровно выкрашенная розовой краской, с оторванными ручками и многочисленными заплатами вместо выломанных замков, дверь полностью соответствовала как внешнему, так и внутреннему облику своего хозяина — вора и алкоголика Стаса Земцова. В свое время, года три-четыре назад, он доставлял немало хлопот, но в последние месяцы, измученный циррозом и нажитым в зонах туберкулезом, стал затихать и все реже попадался майору во всяких злачных местах. «Надо будет как-нибудь побеседовать с ним», — решил участковый, нажимая кнопку звонка тринадцатой квартиры.