— Обязательно, — ответила она.
Я сдернул с кровати покрывало и скользнул между простынями. Я показал, что ей следует сделать то же самое, но она обратила мое внимание на то, что моя сперма все еще вытекает из нее.
— Простыни, — пояснила она.
— Ты сказала, что это не вопрос чистоты. В любом случае это номер в отеле, не о чем беспокоиться. Уверен, что они вполне привыкли к пятнам и еще к чему похуже.
Она присоединилась, прижалась ко мне и положила голову мне на грудь.
Под конец — картина нормальной близости.
Перемирие после войны.
Мы проговорили полночи.
Сара Джейн рассказывала о себе. Я выдал сокращенную версию своей жизни.
Эти истории были до ужаса похожи.
Средняя школа в Гарден Дистрикт Нью-Орлеана, беспокойство от неумения приспособиться, тотальное непонимание того, как другие могут быть довольны своей участью, тем, что мир бросил им как подачку. Крушение нормальных отношений или, по меньшей мере, попытка их разрушить.
Однажды ночью, слишком долго задержавшись в поиске того, что, как она знала, она не найдет во Французском квартале, и убивая время в кафе «Дю Монд», она завязала случайное знакомство с какой-то ярко одетой девушкой готической внешности. Сара Джейн согласилась остаться переночевать в ее квартире рядом с Бургунди, а потом дала себя уговорить принять участие в легком садо-мазо на троих.
Университет в Техасе. Она уже знает о своем темпераменте рабыни и опрометчиво влипает в отношения с женатым профессором, который заковывает ее в шейные кандалы и предлагает своим знакомым по БДСМ-сообществу.
И все это время — осознание того, что она не чувствует себя эксплуатируемой или сексуально использованной, что эти разрушительные действия возбуждают ее больше, чем что-либо, что это дает ей вкус к жизни среди тоскливых занятий английской литературой.
Беспорядочный и зачастую грубый секс и с мужчинами, и с женщинами. На одной вечеринке ее отымела целая группа — под одобрение друзей. Ожоги от сигарет. Хлысты, кожа и палки. Ее засняли последовательно отсасывающей у череды незнакомцев и заставили смотреть получившееся видео, а за просмотром Сару Джейн трахали два неизвестных испанца, подобранные ее Хозяином на улице. Китайский (или это японский?) символ «рабыни», татуированный внизу спины, очаровавший меня еще тогда, раньше, когда я трахал ее. О, эти рассказы… Как на нее мочились или заставляли производить дефекацию на публике, предварительно выставив голой, проведя на цепи, прикрепленной к собачьему ошейнику. Как будто это было гонкой за тотальным забвением по дороге унижений и сексуального рабства. Может, временами это звучит, как сценарий для плохого порнографического чтива, распятие в форме буквы О, пародия на реальную жизнь, но я не вытягивал из нее эти страшные истории. В глазах Сары Джейн я читал истину. Безумная тоска по экстремальному, которое делало ее жизнь стоящей того, чтобы жить.
В последний год она встретила Дэниэла и стала жить с ним. Она познакомилась с ним на одной из тех специфических вечеринок, где ей часто приходилось присутствовать, и, таким образом, он хорошо знал и о ее прошлом, и о ее чувственности. Она знала, что у него были другие женщины, и порой он просил ее смотреть, как трахает их, или же самой приказывал найти ему женщину. Саре Джейн даже не всегда позволялось участвовать. А теперь, когда они находились в разных городах, у нее было разрешение развлекаться с кем-то еще, так же, как, без сомнения, делал он, но ей казалось это невыполнимым. Она смогла позволить себе только одну такую ночь. Нет, она не знает, что ждет ее в будущем. Завершив последний год учебы в Манхэттене, она попробует найти работу в какой-нибудь региональной газетке, чтобы шлифовать свое ремесло. Может быть, они сДэниэлом снова будут жить вместе. А может, и нет. Но она останется в его распоряжении и придет по первому зову. Она с готовностью ему подчинилась. В этом была ее жизнь.
И по тону Сары Джейн — как ни печально звучали ее слова — было понятно, что она не ищет рыцаря на белом коне, который примчится ей на помощь, вернет на путь истинный и сделает нормальной.
Я благоразумно молчал, внимая ее тихому монологу, гладил Сару Джейн по голове, со всей сердечной нежностью прикасался к белой коже, чувствовал тепло ее тела, лежащего рядом с моим, эти серые гостиничные простыни хранили наше общее тепло, и я мучительно наслаждался ее присутствием.
— Я так и не принесла никаких игрушек, — сказала Сара Джейн.
— Это не проблема, — успокоил я ее.
— Но кое-что у меня есть, — добавила она и откинула простыню, явив моему взору свое бледное тело во всем великолепии: маленькие темно-алые соски, плоский живот (в кровоподтеках), маленький, почти детский лобок и круглая попка.
Она прошла к двери, где, по прибытии, бросила брезентовую дорожную сумку от «Барнс &Нобль».
Вернулась к кровати и протянула мне большую красную свечу и зажигалку, которые вытащила из сумки. Протянула все это мне.
— Но сначала свяжи меня, — попросила она.
Затянувшееся молчание выдало мои сомнения.
— Пожалуйста, — настаивала она.
До этого момента я никогда не играл с горячим воском. Будучи с женщиной. Даже наедине с собой. Честно говоря, эта перспектива меня пугала.
Я знал Сару Джейн только шесть часов, если начинать отсчет с нашего первого электронного приветствия.
Как это часто случалось в моей жизни, события развивались слишком быстро, и я был уже не в состоянии контролировать ситуацию. Но ведь у меня не было выбора, не так ли? — Теперь я хотел знать о происхождении отметин на ее теле. Очевидно, их оставили не только руки. У меня были интрижки с дюжиной любящих подчиняться женщин, но до сегодняшнего дня я не встречал столь аутентичной мазохистки.
От этой мысли у меня закружилась голова.
Я уложил Сару Джейн на кровать, распластал ее, и мы нашли ремни, галстуки и шарфы, чтобы зафиксировать ее четыре конечности, превратив ее в непристойную пародию на обнаженное жертвоприношение. Я критически оглядел свою работу и, признаюсь честно, это показалось мне настолько красивым, что я чуть не разрыдался.
Держа свечу над ее подтянутым животом, я зажег ее. Очень скоро расплавленный воск наполнил маленький бассейн вокруг фитиля, и я медленно наклонил свечу вниз. Первая капля упала на кожу. Она передернулась. Затем еще одна. И еще. С каждой падающей каплей все ее тело тихонько трепетало. Я остановился. Около полудюжины ярко-красных пятен усеивали ее животик, стекали в пупок. Я завороженно смотрел, как высыхает воск.
— Мои груди, — попросила она.
Я отодвинулся выше и продолжил.
Ее нынешняя реакция на ожог от горячего воска была еще заметней. С каждой каплей из самых глубин ее легких выходил глубокий вздох. Капли продолжали бомбардировать ее почти отсутствующие груди — я маневрировал свечой вокруг сосков. Затем я инстинктивно остановил свою руку и в первый раз капнул на ее правый сосок. Сара Джейн содрогнулась, глубокий стон вырвался из ее горла.
— Хватит?
— Нет. НЕТ!
Пытка продолжалась, и я стал действовать более искусно. Учился оттягивать момент так, чтобы он длился вечно, обманывать ее предвкушение мучений и ускорять воздушную бомбардировку, чтобы у нее не было передышки между жестокими приступами боли, чтобы у нее не осталось времени на отдых, старательно и продолжительно атакуя ее крупными каплями. Так что на верхней части ее тела вскоре не осталось и сантиметра чистой кожи.
У меня путались мысли.
Я отставил свечу в сторону, в дорожной сумке Сары Джейн нашел еще один шарф и обвязал вокруг ее головы, прикрыв сонные глаза, ослепив ее. Тишина комнаты заточила нас в пузырь похоти и невысказанного насилия. Мы оба знали, что неминуемо случится дальше.
Я еще раз зажег свечу. Ее безмолвный огонь был жесток, гипнотизировал, притягивал меня, как магнит.
Сначала я соскреб с ее груди и живота весь воск. Следов почти не осталось, и это меня удивило. Всего лишь несколько раскиданных по телу затухающих пятен. Торчащие соски Сары Джейн были отчаянно темны и тверды. И это только подогрело мои извращенные желания.
Я оттягивал этот миг как можно дольше, небрежно играя с горячим воском свечи. А затем первая кипящая капля в медленном полете упала по направлению к ее пизде и разбилась о безволосый лобок. Сара Джейн что-то прошипела, и в этом звуке были боль и наслаждение одновременно. Стыдно признаться, но теперь я тоже получал удовольствие от экзекуции.
В ходе этого упражнения я заметил, что ее ощущения от падающего на нее воска усиливались, если расстояние падения было короче, так что я приблизил горящую свечу к ее выставленной наружу пизде, и вскоре весь лобок был заполирован воском. У Сары Джейн проступил пот на лбу, но она не пыталась остановить меня, не произнесла ни звука.
И теперь я уже лез из кожи вон, чтобы сильнее обжечь ее воском, и после нескольких бесцельных мановений рукой над ее распахнутыми бедрами я опрометчиво протянул руку к ее голой пизде и пальцами раскрыл ее.
И щедро полил ее розовые внутренности горячим воском.
Когда первая капелька раскаленного воска ударила но нежной внутренней стенке ее пизды, Сара Джейн готова была кричать, но она прикусила язык и забилась в конвульсиях наслаждения. Ее накрыло волной внутреннего экстаза, и она кончила — это было подобно землетрясению, она рывками извивалась на кровати, дергалась из стороны в сторону, по-настоящему наслаждаясь моментом и в то же время инстинктивно пытаясь ускользнуть от следующих капель воска, покрывавших ее выпяченные стенки и дрожащий неприкрытый клитор.
Я перевел дыхание, быстро потушил свечу, отбросил ее в сторону и поспешно воткнул в пизду член, глубже и глубже скользя по восковому покрытию. Я в первый раз трахал ее туда. И, вероятно, в последний. Я ебал ее гневно, каждое мое последующее движение было яростным нападением, суррогатом изнасилования. Я не стал себя сдерживать, и мой оргазм был одним из самых сильных в этой жизни. И он очистил меня, вернул ясность мыслей, отпустил разом все грехи.
После того, как я развязал ее, мы пробыли вместе еще около часа, но уже почти не говорили. Теперь у нас не осталось тем для разговора. Около пяти утра она подобрала свое мятое платье в цветочек и отправилась назад, на Верхний Ист Сайд. Я хотел спуститься с ней вниз и помочь поймать такси, даже заплатить за него, но она отказалась.