Университетский колледж Лондона.
— Ну и напоследок, — Линда улыбнулась, глазами скользнув вверх по стройным рядам аудитории, заполненной студентами, — в качестве пищи для размышления.
Часть студентов недовольно загудела, что заставило девушку ещё раз улыбнуться. Моложе её всего на несколько лет, ученики были в меру злыми, отлично соображающими, но не без озорства молодыми людьми. Да и статус обучающихся в самом первом и престижном ВУЗе страны давал о себе определённые сигналы, составляющие мнение о студентах: ты сможешь получить все необходимые знания только при должном старании и подготовке, однако многое зависит не только от тебя одного.
— Понимаю, думать никому не хочется, но давайте себе представим мир, в котором вообще ничего не было… — продолжила она.
— В том числе лекций по мифологии Древнего Египта? — её прервали нелепым вопросом, раздался смех — студент, кинувший уточнение, решил сострить.
— Интернета тоже, — Линда прошла к столу и оперлась о него бёдрами.
— Шах и мат, — ответил тот патетическим тоном, и аудитория взорвалась смехом.
Она дождалась, пока утихнет веселье, и продолжила, сложив руки на груди:
— Но кое-что в этом мире было, и это что-то было Хаосом, бескрайним, безвидным и безмятежным океаном, простиравшимся от начала до края земли, но всеблагим и разумным, и вот однажды, хотя не было же никаких предпосылок, что-то случилось в нём самом, какое-то движение, колыхание, толчок. И воды его отделились друг от друга, став Землёй и Небом, Гебом и Нут соответственно. Хаос растворился в своих творениях, но мы до сих пор можем видеть его: сень от солнца, ведь наверняка все видели её, даже издалека ощущая, как в этой благодати хорошо, или густой воздух осенью…
— Когда опускается солнце, на горизонте появляется короткая яркая линия, как всплеск света… — с верхних рядов раздался густой бас.
Линда улыбнулась, увидев барона, и согласно кивнула.
— Каждый из вас может видеть его присутствие в этом мире, чувствовать его, — подтвердила девушка, — но продолжим… Земля и Небо всматривались друг в друга, не без помощи, конечно, Ра, бога солнца, видя отражения самих себя, сначала настороженно, затем всё более заинтересованно, пока однажды не поняли, что не могут быть больше сами по себе, а только вместе. Потоком ветра взмыл Геб вверх, закружившись в просторах Нут, для того, чтобы та пролилась дождём на его сухие земли. Правда, потом Ра их вновь отделил друг от друга, но именно так и появились остальные боги…
— Сёстры и братья, — выкрикнули из аудитории, раздались отдельные сальные смешки.
— Если Вы имеете в виду инцест, — холодно начала Линда, — то я, наверное, разочарую вас: хотя они все из одного источника, из Великого Хаоса, и для нас, людей, может казаться, что это и вправду кровосмешение, природа богов иная, и к тому же в Древнем Египте супругов было принято называть «брат» и «сестра», даже если это и не был кровосмесительный брак — всё просто, не надо ничего выдумывать; и, да, не будем забывать, что мы пытаемся переложить свою физиологию на те процессы, что происходят вне нашего сознания, персонифицируя то или иное явление, будь оно природное или социальное, но мы не древние египтяне, нам-то с вами не надо объяснять то, что учёными это всё давным-давно изучено, нам известно, почему в природе происходит то или иное…
— И даже смерть? — бодрым голосом задал вопрос барон, но в его взгляде лёгкой дымкой повисла растерянность, когда заметил, как помрачнели и без того тёмные глаза девушки.
Линда глубоко вздохнула, где-то внутри поднималась тревога, грозившая перерасти в паническую атаку. На неё уставились сотни глаз, и девушка, побледневшая, ответила:
— Учёные изучили всё вдоль и поперёк… Всё, что касается тела человека, — ответила она, но невпопад, только для того, чтобы немного отвлечься и привести скачущие мысли в порядок.
— И даже то, что за гранью физической смерти человека? — Фредерик не унимался.
— За гранью… ничего, — выдавила она из себя, справившись с сильным волнением, — мы видим только физическое тело, которое умирает, превращаясь в кусок гниющего мяса…
— Ну а как же верование древних в существование Нефтиды, как посмертного пространства или Анубиса, как персонифицированной смерти, проводника в Дуат?..
— Инпу, — прервала она его.
— Что? — не понял барон.
— Египтяне звали его Инпу, — пояснила Линду, уже успокоенная, но ей не нравилась тема, которую фон Бинц, видимо, не понимая состояния девушки, пытался развить.
— Да, — только и сказал он, ожидая от неё пояснений.
— Вынуждена признать, что мы, как и древние люди, не знаем, что находится за посмертной гранью, но наши технологии дают нам чёткое понимание, что с физической смертью мозга умирает и наше тело, и мы как личность, как человек, перестаём существовать, вот и всё, — она немного задумалась, отведя взгляд, но затем вновь посмотрела на мужчину. — Люди жили тогда весьма плохо, и для них посмертный мир был некой мечтой, куда они уйдут в положенный срок и где их будут ожидать плодородные пажити и вечное блаженство, — барон кивнул, а Линда продолжила, — но и там их могло ждать разочарование: если у человека не было достаточно денег для бальзамирования своего тела, то он не попал бы даже на суд Эннеады, для того чтобы Инпу мог проверить легковесность его сердца и дать пропуск в царство Осириса, — девушка тонко улыбнулась, явно намекая на недавний с бароном разговор.
Тот широко улыбнулся в ответ, мотнув головой.
— Ну и, завершая нашу с вами ставшую пространной лекцию, прошу обдумать вопрос взаимодействия богов, а вот тут вы найдёте поистине пищу для ума, и соотнести её с современностью, возможно, переложив какой-нибудь из понравившихся вам мифов в отражение нашей действительности; профессора, которого я временно замещаю, сегодня выписали из больницы, и она сможет вести лекции, — Линда прошла за стол и открыла ежедневник, — уже в следующую среду.
По рядам студентов прокатилась волна недовольства, которую девушка проигнорировала, слыша, как звенит звонок, означающий конец пары. Её облепили юноши и девушки со всех сторон, что-то урывками спрашивая у неё, она рассеянно им отвечала, видя, как к толпе подошёл фон Бинц и терпеливо, даже немного безучастно ожидал, пока она покончит с потоком вопросов.
Когда студенты разошлись, их взгляды пересеклись, и они улыбнулись друг другу.
— Я получила конверт с договором сегодня, — отчиталась та. — Думаю, ознакомление с условиями и подписание необходимых бумаг займёт недолгое время.
— Я не за этим здесь, — произнёс тот немного несобранно и туманным от задумчивости взглядом чёрных глаз, скорее, утвердил, чем спросил, — у Вас ведь нет сегодня никаких встреч.
— Д-да, — подтвердила Линда, понимая, что врать бесполезно: наверняка такой проныра и без сомнения влиятельный человек осведомился о её рабочем расписании у её же начальства, которое, как показал опыт, он ни в грош не ставил.
— Тогда, возможно, вы не откажитесь отобедать со мной, — то был тоже не вопрос.
Девушка понимала, что отказать нельзя по той простой причине, что барон фон Бинц является куратором проекта, о котором она и мечтать не могла, да к тому же общение в непринуждённой атмосфере, возможно, могло бы открыть для девушки то, каким на самом деле является мужчина. Пока он выглядел как обыкновенный, хотя и умный, начитанный сноб, кичащийся тем, что ему довелось родиться в аристократической семье, наверняка никогда не знавшей нужды, странно, а странно ли, рассуждающий для современного мира о людском рабстве.
— С удовольствием, — произнесла вслух Линда и, собрав бумаги, вместе с Фредериком вышла из учебной залы.
Boodle’s.
Небо над туманным городом было тяжёлым, словно нависшее над всеми лондонцами проклятие жить в вечно непроглядной серости и в нетомительном ожидании того, что на их головы в любой момент прольётся дождь или выпадет снег. Ветра не было, как и смога, возможно, оттого, что всю неделю вечером в воздухе носились редкие снежинки, делая его чистым и прозрачным. Немного неприятные ощущения возникали лишь от наледи на старинной мостовой, уложенной булыжниками. Линда любила эту часть города, как любила всё, что могло напоминать ей о том, что человеческий гений не истребим, и даже в тех условиях, когда у людей отсутствовали современные технологии, они могли создавать нечто прекрасное и монументальное. Ей на ум пришли величественные пирамиды, столько тысячелетий одиноко стоящие в пустыне. Ранее служившие застывшей в камне одой величию народа, построившего их, сейчас же отданные на потеху и докучливый праздный интерес туристов.
«Наверное, это касается всех когда-либо великих народов: всех впоследствии ожидает медленное угасание, — от этих мыслей ей почему-то стало неуютно».
Линда вышла из массивного чёрного автомобиля с помощью вежливо поданной руки барона и поёжилась. Лёгкий морозец коснулся щёк и рук. Она мельком взглянула на адрес и немного опешила. Фредерик, прошедший на шаг вперёд, в недоумении оглянулся на девушку.
— Серьёзно? — переспросила она, не решаясь двинуться вперёд.
Брюнет непонимающе посмотрел на неё, потом на здание, а поняв её оторопь, улыбнулся.
— Поверьте, Вас там не съедят, — произнёс он покровительственно.
Линда хмыкнула.
— Я и не боюсь, думаю только, что вряд ли моя одежда годится для приёма в столь пафосном месте, — проворчала девушка, вздрогнув от пронизывающего тело холода.
Фредерик усмехнулся.
— Это закрытый клуб, и вряд ли кто-то посмеет что-либо сказать или сделать замечание, персонал отлично вышколен, — он сделал галантный жест рукой и, видя всё ещё недоверчивый взгляд исследовательницы, испустил смешок, — да и к тому же принимать Вас там буду только я, Вы боитесь меня? — он вопросительно изогнул бровь в полной уверенности от своей ослепительной наглости.
Линда усмехнулась.
— Нисколько, — проговорила она, проходя в указанном направлении, — Вы же главный, — немного с сарказмом, подчеркнув своё не особое желание подчиняться по доброй воле, но подталкиваемая условиями будущей службы.
Барон промолчал и, потянув за дверной молоток, стукнул в медную пластину, стилизованную подо льва с распахнутой пастью. Ровно три раза, и, повернувшись к девушке, улыбнулся. Открыли сразу. А ей хотелось расхохотаться, и в голову пришла мысль о типичном дворецком с дурацким именем Берримор с прилизанными назад волосами и с непробиваемым на эмоции лицом, даже когда его глаза обежали фигурку Линды в мешковатой куртке. Учёная взглянула на Фредерика. Ей самой было непривычно, но тот принимал всё как должное, ведь это было частью его обычной будничной жизни. Линда гадала, чем же мог заниматься фон Бинц. Может, он просто праздно тратил своё наследство? Наверное, мужчина обедал здесь каждый вторник и четверг, а ещё по выходным нет-нет да позволял себе партию в карты с такими же богачами, как он.
Слуга слегка поклонился и молча проводил пару до гардеробной. Дворецкий терпеливо ждал, пока их одежду примут, и сразу же обратился с вопросом к барону:
— Ваша милость, комнаты готовы, или вы сначала отобедаете?
«Опа, не только обеды и карты, — отметила про себя Линда. — Не, ну а что, он молод и холост, да и кто я такая, чтобы судить об этом?»
Фон Бинц мельком взглянул на девушку и немного сконфуженно проговорил:
— Только обед, — потом зачем-то добавил, — мы торопимся.
Дворецкий поклонился и сопроводил их в уютную залу в приглушённых красных тонах с рядами столов и стульев из лакированного красного дерева, смотрящихся тем не менее очень воздушно. На стенах висели в чопорном порядке старинные фотографии со знаменитыми членами этого закрытого мужского клуба, впрочем, как оказалось, не очень закрытого и совсем не мужского. Всё же сюда допускали и женщин. Линда заметила девушку, сидящую в окружении компании мужчин, сдержанно смеющуюся, пока один что-то с упоением рассказывал остальным собравшимся, внимательно, с вежливыми улыбками внимавшим ему. Остальные места были свободны.
Барон пригласил её за столик на противоположном конце столовой залы, так что до них почти не доносилось звука с той половины, где расположилась компания. Он отставил стул и вновь приставил его к столу, чтобы Линда могла сесть, и расположился напротив. Было немного не по себе, но сидение оказалось удобным, атмосфера располагающей, и девушка расслабилась.
Он улыбнулся ей и извиняющимся тоном произнёс:
— В этой половине дня всегда мало посетителей.
— Почему именно Boodle’s? — спросила Линда и увидела, что по направлению к ним идёт официант, одетый на старый манер: в белом фартуке, с белыми нарукавниками и с подносом, на котором красовалась бутылка вермута с двумя небольшими рюмками.
Официант молча расставил перед ними ёмкости и ловко подал им меню, разлив аперитив, терпеливо дожидаясь выбора посетителей. Заказав себе обед, они переглянулись. Линда изучающе, барон так, словно знал о ней всё. Возможно, так оно и было. Наверняка.
— Рекомендую, — произнёс фон Бинц, беря рюмку в руки, — тонкий травяной аромат и убаюкивающие ноты мяты успокоят наши нервы и умерят аппетит, пока готовится пища.
Девушка улыбнулась и поддержала мужчину. А сделав пару глотков, поняла, как же был прав куратор. Напиток оказался в меру жгучим, немного вязким и впрямь расслабил её, сделав с кровотоком несколько кругов по телу, осев в ногах приятной тяжестью и тем чувством, когда тебе какое-то время не хотелось ничего, даже думать.
Фредерик не торопился с ответом, но когда он заговорил, то Линда немного вздрогнула, первые ноты опьянения развеялись вместе с эйфорией расслабленности и иллюзией защищённости.
— Мои предки были в числе основателей этого клуба, — мужчина отпил из рюмки и, улыбнувшись, добавил, — расслабьтесь, в нашей сегодняшней встрече и в обеде нет никакого двойного дна, я просто хотел получше узнать человека, с которым буду работать длительное время в чужой стране…
— В которого Вы так много вложились? — довершила она.
— Всё в этом мире имеет цену, — он ничуть не смутился и не рассердился за то, что она его бесцеремонно прервала, — Вас это смущает?
— Нет, но, наверное, Вы узнали обо мне всё, — возразила Линда, глоток вермута оказался как нельзя кстати.
Он усмехнулся, и его глаза заблестели в приглушённом свете помещения.
— Разве документы могут сказать о человеке больше, чем его глаза, его речь, язык его тела? — при взгляде на неё у мужчины он слегка затуманился, остановившись на той тонкой грани, за которой начинается пошлость; границы он не перешёл, и это понравилось Линде.
— И что же сказало всё вышеперечисленное обо мне? — девушка недоверчиво покосилась на барона.
— Я напугал Вас своими рассуждениями о рабстве, и Вы сейчас думаете обо мне примерно следующее: «Фу, он один из тех потомственных аристократов, которые проматывают своё состояние, живут беспечно и считают всех, кто ниже их по положению, быдлом и невеждами», — ведь так?
Линда покраснела, барон криво усмехнулся. Его слова расходились с делами, усмешка получилась высокомерной. Она предпочла промолчать, а он продолжил.
— Я был на той конференции, я видел, с каким азартом Вы рассказываете о своих предположениях и как Вам отчаянно не хватает доказательств своей догадки, которую, я уверен, Вы обязательно бы открыли, если бы у Вас были необходимые для этого ресурсы; Ваши глаза, Ваша уверенность, даже когда из зала раздавались откровенные смешки и издевательства, Вы верили и не сомневались ни секунды в своей правоте, — он промолчал, а его взгляд изучал её, затем барон продолжил, — я не смог пройти мимо Ваших идей, и как ни странно это совпало… — он осёкся.
— С чем? — насторожилась Линда.
— С экспедицией, — пояснил он, замыкаясь, вновь переводя разговор в другое русло, — Вы можете вдохновлять людей, Линда, Вы знали это?
— Я думала, что могу только раздражать, — немного по-стариковски подтвердила девушка, делая ещё глоток.
Барон искренне рассмеялся и произнёс:
— Потрясающая самоирония.
— И, да, Вы напугали меня своими рассуждениями о рабстве и о положении простого человека в существующей системе координат, — выпалила она, решив, что расставит все точки над i.
— Вы же изучаете Древний Египет, кому, как не Вам, знать о том, как там складывались взаимоотношения «раб» и «господин»? — вопросил он и откинулся на спинку стула, ставя пустую рюмку на стол, тут же делая отрицательный знак рукой стоявшему неподалёку официанту, было кинувшемуся к их столику, видимо, хотевшему налить барону ещё порцию вермута.
— Применительно к тому времени, когда народ был не настолько просвещённым, как сейчас… — пробовала возразить девушка.
— А что изменилось сейчас? — он холодно поднял бровь, видя, как девушка допила своё и тоже сделала знак официанту.
— Мы работаем за деньги.
— Неплохой аргумент, — барон качнул головой, — но что такое деньги, которые даже не эквивалент золоту, до сих пор являющемуся мерилом для всех финансовых систем?
— Работодатель оценивает труд и вклад каждого работника в общее дело… — но чем дальше говорила Линда, тем больше её доводы вязли в её же сомнениях и в железных фактах фон Бинца.
— Ну и чем же это отличается от того, что было в Древнем Египте? — барон приподнял бровь. — Может быть, Вы скажете, что дело в правах и свободах, данных человеку? — он поднял руки и обвёл помещение руками, явно имея в виду даже не это здание. — Вы видите, что она, эта свобода, может быть урезана до размеров Вашей квартиры и бесполезной тряпицы на Вашем лице…
Линда промолчала.
— И почему Вы причисляете себя ко всем остальным? Вы — талантливы и красивы, а талант и красота дорогого стоят, эти качества всегда будут заметны сильным мира сего, — барон был твёрд, убедителен, не скрывал своих взглядов, и это подкупало ещё больше, Линде всё ещё не верилось, что кто-то мог бы рассуждать так, как он, а он тут же добавил, напустив таинственности, — особенно если Ваши интересы совпадают с их.
Возникшую паузу нарушили официанты, принёсшие обед и вино.
— Я тоже работаю, — произнёс Фредерик и, поймав недоуменный взгляд девушки, — у меня есть небольшой бизнес в Норвегии.
Больше он ничего не уточнял, Линда решила, что с её стороны будет неучтиво заниматься расспросами. Девушку не радовал даже аромат хорошо прожаренного стейка. Она заметно приуныла, что не ускользнуло от внимания проницательного барона.
— Вот говорит же моя бабушка: «Рико, ты так никогда не женишься, всех потенциальных невест разгонишь своею серьёзностью и откровенностью», — он громко рассмеялся и принялся за еду.
Девушка лишь удивлённо приподняла бровь и вежливо улыбнулась, а мужчина перевёл разговор в более «мирное» русло. Мало-помалу он смог вернуть ей хорошее расположение духа, оказавшись очень начитанным и развитым почти во всех темах, о которых они беседовали. Вне его рассуждений о щекотливых вопросах рабства и о переносе ситуации на современность он был лёгок, его юмор — искромётен, и он сам притягательно привлекателен настолько, что Линда на время забылась, что перед ней её же куратор, и делилась смешными историями из студенческой жизни и работы в музее. А ещё и потому, что он оказался прекрасным слушателем. Исследовательница отметила про себя, что её, наверное, так никогда и никто не слушал, даже Баррет.
Уже в конце обеда девушка, вполне себе довольная проведённым временем и атмосферой расслабленности, произнесла:
— Ваша бабушка несправедлива к Вам, Рико, — она улыбнулась немного лукаво, называя того по имени, которое было в ходу в его семье, увидев, как у мужчины загораются глаза, — Вы очень приятный собеседник и совсем нестрашный.
— Аллилуйя, — театрально вскричал он и тут же произнёс, — когда я Вас познакомлю с ней, умоляю, скажите ей об этом, — затем, как бы припоминая, добавил: — Кстати, перед моим отъездом она устраивает светский раут, и Вы, конечно же, приглашены.
— Так сказала Ваша бабушка? — девушка улыбнулась одним краешком губ, внимательно рассматривая его лицо, в котором не было притворства, чувствовалось, что он всегда говорил к месту и вовремя, правильно рассчитывая паузы и вставляя нужные слова для того, чтобы расположить к себе или убедить в своей правоте, никогда не делая и не произнося ничего зря.
— Безусловно, — немного высокомерно, но затем, спохватившись, завершил фразу, — она не против моих друзей.
Линда свела брови к переносице, уловив в своём вопросе нотки кокетства, но, наверное, немногие бы удержались в его присутствии от того, чтобы не позволить себе пофлиртовать с красивым мужчиной. Девушка про себя чертыхнулась, и ей захотелось каким-нибудь образом сгладить это впечатление. Им предстояло много работать вместе, а личные взаимоотношения, перешедшие телесные границы, во многом бы мешали. Барон чётко обозначил невозможность перехода, и то, что он причислил её к списку своих друзей, могло говорить о многом или ни о чём и было просто светским трёпом. Однако то, что ей открылось во взаимодействии с ним, означало-таки как раз обратное: ему не претило общение с ней, и это не было одолжением, как и он сказал ранее, её заметили нужные люди, и их интересы совпали с её.
Она хотела что-то сказать — Фредерик не дал ей опомниться, тут же произнёс, глядя на часы:
— Я обещал, что доставлю Вас обратно на работу через три часа, и, кажется, мы успеваем.
Они не торопясь вышли тем же путём и пройдя те же процедуры, что при входе в клуб, а когда добрались до музея, то, прощаясь за руку с Линдой, он как бы нечаянно провёл средним пальцем по её внутренней стороне ладони, нарочито медленно, но одновременно так, чтобы это не выглядело как нечто большее, чем просто случайность, хотя, по сути, ею не являлось. На контрасте недавно случившегося разговора это смотрелось противоречием. Может быть, она сама себе надумала? Тем не менее тело девушки покрылось мурашками, и она, рассеянно попрощавшись с бароном, поспешила укрыться в недрах музея и своей любимой работы, моля не попасться сегодня на глаза шефу.
Она облегчённо вздохнула, когда поняла, что её напарницы нет в кабинете, значит, не будет досужих расспросов, а на экране её компьютера красовался стикер розового цвета с текстом вполне в духе её подруги: «Лох, я сегодня пораньше свалила, якобы живот прихватил, свиданьице наклюнулось», — с подписью «Лох в кубе».
Линда усмехнулась и, сорвав записку, выкинула её в урну. Устало потёрла лицо и посмотрела на закрытый ящик своего стола. Вынув ключик из сумки, она извлекла из него два пакета с документами. И положила бумаги перед собой на стол, поочерёдно смотря то на одну, то на другую стопку. Договор о сотрудничестве и участии в экспедиции в Египет и документы о разводе. Через пару минут оба документа были подписаны. Один с щекочущим ощущением обновления, другой с царапающим душу чувством вины.
Семейное поместье фон Бинцов. Вечеринка в честь отбытия в Каир.
Линда немного опаздывала. Сначала она в последний момент в спешке искала коктейльное платье для приёма. В конце концов, ей удалось найти молочного цвета наряд наподобие тоги, с мягкими переходами драпировок, попутно изучая, что же должна надеть на себя более или менее приличная леди, перед тем как пойти на сборище завсегдатаев светской тусовки если не королевских кровей, то близких к ним. Ей думалось, что фон Бинцы вели свою историю со времён какого-нибудь викинга-завоевателя, и ударить в грязь лицом перед ними не хотелось, тем более среди приглашённых наверняка могли быть люди, о которых как раз и говорил Фредерик, те, которые решили её вопрос с экспедицией.
Линда нервно вела автомобиль, вцепившись в руль, проклиная саму себя за то, что отклонила предложение барона выслать за ней водителя. Вроде это было проявлением вежливости, но его патронат смущал исследовательницу. Хотя сейчас её и посещали противоположные мысли, и уж его машина наверняка только так бы преодолела все ухабы дороги, ведущей в поместье её куратора, вполне себе сельской, без дорожного покрытия, начинающейся сразу же после хорошо асфальтированной главной.
Преодолев оставшийся путь, она свернула вправо и вслух выругалась, вспомнив разом всех родственников чертей. Услужливо подсказанный ей навигатором поворот оказался лишь побочным, возможно, запасным путём. Она въехала на парковку совсем с другой стороны и увидела, проезжая мимо, вытянутое от удивления лицо человека в служебной форме. Девушка виновато улыбнулась и, обнаружив свободное место, незамедлительно заняла его. Повозившись в салоне, она сняла кроссовки, надела туфли на высоком каблуке и заметила, как к её авто приближается встречающий, тот самый удивлённый её появлением мужчина.
Он помог открыть дверь и легко вылезти из салона. Она оглянулась вокруг: снег лежал на всём пространстве перед массивным, огромных размеров домом, запорошив лужайки, о наличии которых можно было догадываться по редким ярко-зелёным проплешинам, зиявшим небольшими дырами на его величественно-белом покрывале.
Сам дом показался ей серым, унылым и строго функциональным, как и всё произведённое в Викторианскую эпоху, а это здание наверняка построено ближе к концу завоевания Британией колоний. Начинался он с высоких широких лестниц, огибающих его незавершённым кругом и в конце концов встречающихся у высоких белых дверей, которые венчал скромный козырёк, а над ним висел нескромный герб, видно, что старинный: лев с распахнутой пастью. По широким перилам были расставлены вазоны из камня, стилизованные под греческие амфоры. По краям высохшими ветками дом обнимали голые стволы деревьев.
«Наверняка здесь очень красиво весной и летом, да и осенью тоже, особенно когда ветви забагровятся листьями, — подумала про себя восхищённо Линда, поднимаясь по лестнице, следуя за сопровождающим».
Девушка запрокинула голову вверх, заметив, что на первом этаже окна сияли огромными яркими проёмами с красиво задрапированными на них шторами благородного тёмно-серого цвета, на втором же они были обыкновенного размера. В этом не было ничего удивительного: на первом этаже принимали гостей, на втором жили, поэтому и отапливали, чаще всего, хорошо именно его.
Крышу с четырёх сторон венчали фигурки египетских божков: Сет, Нефтида, Исида, Осирис. А вот это было необычно для того времени. Линда взяла себе на заметку поинтересоваться у хозяина дома происхождением статуй. Они не были каноническими с точки зрения скульптуры Древнего Египта, но в их лепных организмах чувствовалась мощь греческих зодчих. Красивые человеческие тела с хорошо очерченными мышцами с венчающими их головами животных. Скорее всего, катастрофа, заставившая когда-то бежать с Крита, вынудила зодчих этого острова прийти в Египет, чтобы тут продолжить заниматься своим творчеством.
Дом не казался музейным или заброшенным. В том, что это было обжитое место, не было сомнений: ухоженность и лоск чувствовались даже в одежде встречающих слуг, обряженных в строгие фраки с красными платками, вставленными в нагрудные карманы.
Судя по тому, что у дверей никого не было, Линда поняла, что безбожно опоздала. Этот приём был сродни работе, и так облажаться в первый, пусть и неформальный рабочий день — это, конечно, ужасно, но девушка оправдывала себя тем, что она не каждый день посещает такие места и мероприятия, для этого требовалось тщательно подготовиться и, вообще, было бы хуже, если бы она завалилась сюда в любимом вытянутом свитере, потёртых джинсах и удобных стоптанных кроссовках. Девушка поёжилась от холода: куртка и коктейльное платье — две вещи несовместные.
— Сильно я припозднилась? — спросила Линда сопровождающего её мужчину, потом ворчливо добавила, — или пока все заняты около светским бессмысленным трёпом и аперитивом перед обедом, собственно говоря, по поводу которого все сюда и притащились?
Тот отрицательно мотнул головой и, не удержавшись, улыбнулся, предпочитая промолчать.
— Думаю, весело мне точно не будет, — ворчливо пробормотала она, входя в открытые для неё двери, и на секунду зажмурилась от яркого света, брызнувшего ей в глаза.
Зала встретила её мерным гулом спокойных, доброжелательных голосов, взрывавшихся иногда по местам деликатным смехом. Она огляделась в поисках хотя бы одного знакомого лица, а по правде говоря, барона. Собравшаяся тусовка не то чтобы наводила на неё ужас, но ей было крайне некомфортно. Она не видела вокруг себя никого, кто хоть мало-мальски был бы ей знаком. Коллег ей ещё не представили, это предстояло сделать в Каире, а известные ей исследователи в её области изысканий здесь не присутствовали.
Линда прошла чуть вперёд, и перед ней остановился официант в точно такой же форме, что и встретивший её. Он сделал вежливый поклон, и перед носом девушки оказались продолговатые бокалы с шипящим пузырьками шампанским. Девушка мимолётно улыбнулась ему, беря ёмкость с подноса, он вновь поклонился ей.
Исследовательница занервничала и обняла себя одной рукой за талию, сделав длинный глоток золотистого игристого вина. Но долго так ей стоять не пришлось, сзади она ощутила движение и, не успев повернуться, услышала рядом с ухом фразу, произнесённую хрипловатым голосом, от жгучего оттенка которого, а ещё от неожиданности у неё чуть не подкосились коленки.
— Вы опоздали.
Она повернулась и в мыслях мрачно отозвалось: «Закопалась ты, Линда, в своих первоисточниках…»
— Должна же я была найти хоть что-то, отдалённо напоминающее Древний Египет, — произнесла Линда, попытавшись кинуть фразу как можно более небрежно.
Барон приподнял бровь и с сомнением окинул взглядом её фигурку:
— Так что это более похоже… — он хмыкнул.
Линда не дала ему договорить:
— Знаю, что это Греция, но что делать, если в Египте никогда не было зимы и носили там лёгкие сеточки, в приличном обществе…
Пришла его очередь перебить её:
— О, я тогда бы предпочёл не приглашать всех этих людей, чтобы лицезреть…
Он осёкся, увидев, как смутилась девушка.
«Флиртует или играет? — спросила она саму себя, пытаясь справиться с нахлынувшими на неё крамольными мыслями. — Боже, как стыдно-то, я же взрослая женщина, но эти кошки-мышки… Я не понимаю такое и не умею…».
Между ними повисло молчание, которое, впрочем, быстро нарушилось. Фредерик как ни в чём не бывало предложил:
— Я хочу представить Вас моей бабушке.
Линда автоматически одёрнула платье и тут же поймала насмешливый взгляд барона, в глубине которого промелькнуло что-то странное, уже во второй раз, то, что она никогда бы не заподозрила в человеке с его образом жизни, — надежду?
— Хорошая девочка, а? — проговорил он тут же с усмешкой, на что Линда предпочла не реагировать.
Он предложил ей согнутую в локте руку и, как только она ухватилась за неё, начал ловко лавировать среди кучек людей, занятых светской беседой. Те в свою очередь вежливо улыбались фон Бинцу и с интересом рассматривали его спутницу.
Ещё несколько шагов, и они остановились возле двух женщин. То, что перед ней баронесса, она поняла сразу. Высокая, статная, стареющая без возрастных операций и ботоксных вливаний, с благородным оттенком седых волос и живыми тёмными глазами, так схожими с оттенком глаз внука. Женщина воззрилась в лицо девушки цепко, внимательно, окинув взглядом аккуратную фигурку. Они немного церемонно раскланялись. Линда неуклюже повторила всё за Фредериком.
— Баронесса, разрешите представить Вам сокровище будущей экспедиции, — его горячая ладонь легла в излучину поясницы девушки и немного подтолкнула её вперёд, данный факт не был упущен из виду баронессой, она ничего не сказала, но высоко подняла одну бровь, вышло даже ещё надменнее, чем получалось у её внука, а Линде тем временем захотелось провалиться сквозь землю.
Но затем баронесса фон Бинц улыбнулась, и «сокровищу» показалось, что лицо той преобразилось, насколько ей шла улыбка, девушка надеялась, что всё же искренняя.
— Рико мне все уши прожужжал о Вас, — звук её голоса был бодрым, звенящим, но в нём чувствовалась властность.
Линда мельком взглянула на фон Бинца, и тот притворно виновато улыбнулся.
— Он очень на Вас надеется, — уточнила та с тонкой улыбкой, заметив оторопь девушки, — на эту экспедицию… — в первой фразе мог угадываться двоякий смысл, вторая же расставляла всё на свои места.
— Наши интересы совпали, Ваша светлость, — ответила девушка, чем вызвала удивление в глазах пожилой дамы и лёгкий смех барона.
— Это она с тобой пообщалась дольше положенного, Рико, — констатировала женщина, качая головой, и задела плечо внука рукой, жест вышел щемяще-заботливым.
— Мы беседовали исключительно на темы жизни и искусства Древнего Египта, — произнёс тот с блестящими от азарта глазами.
Леди обратилась к Линде:
— Рико познакомил меня с Вашими изысканиями, это похвально, с одной стороны, возможно, вы найдёте лекарство, способное вылечить и спасти жизнь миллионам, но, с другой стороны, не открываете ли Вы ящик Пандоры тем самым?
Линда на секунду задумалась, затем же ответила:
— Я лишь учёный, моё дело — найти ответ на свои догадки, подтвердить свои исследования, я не могу оценивать, как будут использованы мои работы, я только надеюсь на здравый человеческий смысл.
Бабушка и внук переглянулись между собой.
— Здравый смысл и человечество? — задала та вопрос и с сомнением посмотрела на девушку. — Давненько я не видела таких идеалистов, последний женился на мне шестьдесят лет назад, — она весело захохотала.
Линда смущённо улыбнулась Фредерику. Возникла пауза, которую девушка поспешила тут же заполнить.
— Когда я увидела Ваш дом, он мне показался выполненным по всем канонам поздней викторианской застройки, но вот статуи на крыше смутили меня, не могли бы Вы объяснить мне, что это означает? Почему выбор пал на этих богов и почему они выполнены на манер древнегреческих? — задала она вопросы почтенной даме.
— Да, вы правы по поводу дома, он действительно был построен в ту эпоху, огромный парк перед ним — дань той моде, и морока содержания его в порядке для нас сейчас просто ещё одна большая затратная статья в бюджете, я бы давно продала поместье, переехав во что-то менее большое, но Рико не позволяет, наверное, это правильно, — она широко, с грустью улыбнулась и продолжила: — Мой ныне покойный муж, дед Фредерика, был страстно увлечён Египтом, в особенности мифологией, участвовал в раскопках, часто бывал в экспедициях и мог привозить трофеи с этих мест, эти необычные статуи он нашёл в одном из египетских храмов, кажется, в Кинополисе, не помню уже, меня может подвести память, оригиналы хранятся в одной частной коллекции, а копии у нас на крыше. Это дед внушил Рико любовь к истории и мифологии Древнего Египта, рано потерявшему отца и мать, мы заменили ему его родителей.
Возникла неловкая пауза, Линда заметила, как побледнел Фредерик.
— О, я Вам так сочувствую, — искренне воскликнула девушка.
— Это было давно, — холодно произнёс он.
— Это настолько необычно для того времени, — произнесла Линда, пытаясь уйти от неловкого разговора, — Египет и Греция…
— О, я думаю, что древние цивилизации изучены ничтожно мало, дружочек, — баронесса сфамильярничала, как будто бы не заметив этого.
— Может быть, как раз Линде и удастся приоткрыть завесу тайны, — проговорил Фредерик, гася неловкость, возникшую в их обществе.
Другая леди не вмешивалась в разговор, смотрела с некоторой насторожённостью на девушку.
«Наверное, они ко всем чужакам так относятся, рассматривая, как жучков под микроскопом, да и вообще ко всему новому, нужно быть… бароном фон Бинцем, чтобы пробить эту стену, вот он точно не боится ничего нового и экспериментов тоже».
— Ты показывал ей нашу коллекцию Древнего Египта? — спросила баронесса фон Бинц своего внука, а когда тот отрицательно мотнул головой, подняла бровь. — Что? У тебя в гостях человек, профессиональный историк, а без её преданности делу вряд ли бы Вы занимались этим делом, — с этой фразой она уже обратилась к Линде, и это не звучало как вопрос, скорее, утверждение. Линда мотнула головой, соглашаясь с её словами, — и ты до сих пор здесь?!
— Я — организатор раута, где же мне при этом находиться? — ответил он ей.
— А ты видишь тут кого-то, кто рвался бы говорить с тобой? — в её голосе слышалась необидная насмешка, и, пожалуй, баронесса понравилась Линде, хотя она и была такой же надменной, как и её внук, но это смотрелось благороднее, что ли, она никого не ставила этим на место, это было в её крови как нечто естественное, как адреналин или другие гормоны, как воспитание, как мастерство держать себя в обществе, как умение подать себя, возможно, как часть имиджа, то, до чего барону было далеко в силу возраста или пола, характера или образа жизни.
Барон тихо рассмеялся, и Линда почувствовала, как подпадает под его обаяние. Под шарм человека, с которым ей предстояло работать бок о бок длительное время, она, вышедшая из только что закончившегося крахом брака, из длительного периода скорби…
«Не время… и не место, — пронеслось в голове, захотелось подавить симпатию в зародыше».
— Тогда мы исчезнем на некоторое время, — извиняющимся тоном произнёс фон Бинц, обращаясь к баронессе и стоящей рядом женщине, и тут же, — позволите? — уже к девушке, выдернув её из задумчивости бархатным голосом.
Она рассеянно посмотрела на локоть, предложенный ей в качестве опоры и сопровождения, и обвила руку вокруг его предплечья.
— Это позволительно? — тихо спросила она, вглядываясь в его лицо.
— Да, ба не против, а остальным, я думаю, и вправду всё равно, многие приходят на такие мероприятия только для того, чтобы лишний раз потрясти семейными брюликами, — произнёс он шёпотом, вызывая улыбку Линды, беря по пути с подноса официанта бутылку с шампанским и бокал для себя.
Они не слышали разговора двух женщин. Баронесса с презрением посмотрела вслед парочке.
— Рико вновь наступает на одни и те же грабли, тянет его к простолюдинкам с бешеной силой, — с насмешкой произнесла и рта не раскрывшая в присутствии пары женщина.
— Поиграется, как и с другими до неё… сколько таких белых мотыльков было… — равнодушно произнесла баронесса.
— Эта умна и очаровательна, видели, как она мило смущалась? Похоже, Фредерик под впечатлением, — заметила та, кивая кому-то из толпы.
— Он не идиот, чтобы связывать себя мезальянсом, — баронесса насмешливо посмотрела на свою визави, — а эти дуры ещё и не понимали, что их бросали, и волочились за ним, а это быстро надоедает, поверь, Рико знает себе цену и цену этим курицам из общественного курятника.
Дама рассмеялась, невольно вызвав улыбку у баронессы.
Тем временем Линда и фон Бинц скрылись в высоких дверях и вышли в коридор после ярко освещённой залы, на стенах которого висели тускло горящие светильники.
— Какого рода у Вашей семьи артефакты? — заинтересованно спросила Линда, когда они поднимались по лестнице.
Барон загадочно улыбнулся и, пройдя по коридору второго этажа, толкнул одну из белых дверей, пропуская девушку вперёд. Они вошли в продолговатое помещение, являвшееся на самом деле библиотекой.
Исследовательница на секунду прикрыла глаза, когда фон Бинц включил мягкий свет, и обомлела. Несколько редких осколков барельефов, маленькие статуи богов и свитки — всё это находилось на полочках в массивных шкафах со стеклянными дверцами. Она огляделась и дальше. На полках с пола до потолка стояли книги со старинными и не очень переплётами.
— Это только часть оставшейся библиотеки, — с прискорбием проговорил Фредерик, — остальное дед отдал в общественную Лондонскую библиотеку.
Линда повернулась лицом к фон Бинцу и проговорила тихим голосом:
— Вы понимаете, что о некоторых вещах в этой комнате написаны трактаты?
Фредерик довольно улыбнулся:
— Я с удовольствием разрешаю исследователям работать с ними.
— Им место в музеях, — возразила Линда.
Мужчина пожал плечами и меланхолично заметил:
— Я не готов расстаться с ними.
Он подлил холодный шипучий напиток в бокал девушки, плеснув и в свой, шумно проглотил пьянящую жидкость, затем снова наполнил до краёв и, выпив, отставил пустую наполовину ёмкость в сторону.
— Вот это да! — казалось, исследовательница его не слышала.
Линда подошла к полкам ближе, выразив свою заинтересованность одним барельефом.
— Здесь изображён Инпу, один, в пустыне, — задумчиво описала она представленное на артефакте.
— Что Вас смущает? — фон Бинц подошёл сзади и из-за плеча девушки рассматривал спорное изображение.
— Я с таким никогда не сталкивалась, никогда не видела такого сюжета, — немного растерянно, роясь в памяти, но тщетно. — Что, по-Вашему, Вы видите? — Линда повернулась к мужчине, и его чувственные губы оказались совсем рядом с её лицом.
— Он гуляет? — спросил Фредерик, хитро улыбаясь, его взгляд затуманился, а дыхание стало учащённым.
Линда поспешно отвернулась, понимая, что начинает возбуждаться помимо воли, логики и всего самого здравого.
— Инпу потерян, он ищет дорогу или кого-то, — она чуть наклонилась, вглядываясь в фигурку на барельефе, — уголки волчьего рта опущены, уши, напряжённо стоящие, могут говорить о насторожённости, плечи опущены в бессилии, — девушка словно бы забылась, — что или кого же ты ищешь, мрачный хозяин Смерти? — в задумчивости произнесла та.
— Может быть, Анубис ищет ту, что составит ему пару и разделит тяжкую участь последнего Судии? — предположил Фредерик голосом совладавшего с собой человека.
Линда улыбнулась и вновь взглянула на барона, теперь уже лукаво.
— Не нашлось такой богини, — произнесла она, немного усмехнувшись.
— Бедный, бедный Анубис, — насмешливо вторил ей Фредерик, — а может, ему наоборот повезло, никто плешь не съест?
— Вы из всего сделаете комедию, — чуть ли не хохоча, сделала вывод исследовательница, с сомнением покачав головой.
Тот притворно тяжко вздохнул:
— Трагедию сотворит за нас жизнь.
— Вы правы, — согласилась через некоторое время с ним Линда и отошла к другому артефакту.
Увиденное заставило её закашляться.
— Да, грубовато, не правда ли? — давя в себе смех, произнёс барон. — А вы говорили, что древнеегипетское искусство эротики лишь намекало…
— Простите, — рассмеялась от неловкости момента девушка, — я теперь понимаю Ваше удивление там, в музее.
Линда вновь ощутила его близкое присутствие за спиной, горячее дыхание на оголённой коже шеи.
— Это подарок фараона любимой наложнице, — произнёс он, и она почувствовала его руки на талии.
Линда повернула к нему голову, их губы находились в нескольких миллиметрах друг от друга.
— Чтобы не забыла его? — решила уточнить девушка, ей одновременно хотелось и не хотелось оттолкнуть его от себя.
— Чтобы знала: он единственный, кто может прикасаться к ней, — ответил барон, и одна из его ладоней, скользнув по платью, поднялась к груди, грубо сдавив её.
Линда едва могла дышать, чувствуя, как внутри поднимается одновременно волна горячего возбуждения и жгучего возмущения. Установленные границы им же самим сейчас размылись. Это выглядело соблазнением, флиртом, но почему-то в этом она почувствовала опасность. Девушка замерла, решаясь на какие-то действия. Ей хотелось одновременно противоположного. Аукнется ли отказ в ласке на её работе и какую роль сыграет согласие в её жизни? Мужчина был притягателен и чертовски обаятелен, но что там с весами её собственных интересов и желаний?
Барон же, истолковав её молчание по-своему, приступил к активным действиям, опустив другую руку нарочито медленно, остановившись внизу живота, увидев, что она прижала колени друг к другу. Мышка попалась в лапы коту. Он самодовольно улыбнулся и впился поцелуем в шею.
— Зачем фараону напоминать об этом своей рабыне? — спросила Линда, её тело напряглось, стало жёстким.
— М? — непонимающе прохрипел барон, выныривая из вязкой паутины своего вожделения.
Линда воспользовалась его секундным замешательством и выпуталась из кольца крепких рук, развернувшись к мужчине и окатив его неожиданно холодным взглядом. Она заметила проскользнувшую досаду в чёрных глазах и недоумение.
— Зачем фараону напоминать его же наложнице о том, что она уже принадлежит ему? — за её вопросом Фредерик уловил двойной оттенок смысла, а посмотрев на хитро улыбающеюся девушку, осознал, что потенциальная жертва ускользнула из цепких лапок хищника.
— Чтобы лишний раз обозначить, кто её хозяин? — предположил он, успокаиваясь и залпом выпивая полупустой бокал шампанского, не отрывая тяжёлого взгляда от лица девушки.
Исследовательница вновь улыбнулась и качнула головой из стороны в сторону.
— Он показал ей своё желание, — Линда прищурила глаза и добавила, — а то, что барельеф украшен цветами лотоса, говорит о нежности, возможно, о том, что рабыня была в его глазах как жена, — она в задумчивости снова повернулась к рисунку. — К тому же это осколок барельефа, уверена, будь у нас полная картина…
— Вы бы придумали целый женский роман, — закончил он за ней, грустно усмехаясь.
Линда примиряюще мотнула головой.
— Вы очень притягательная женщина, Линда, и Вы знаете об этом, а особенно — сейчас, — Фредерик решил поговорить с ней напрямую.
— Мне расценивать это как?.. — начала было она, сведя брови к переносице.
— Но только не как харассмент, — барон поморщился, понимая, что ему придётся оправдаться, — я подумал, что сейчас самый удачный момент показать, какие Вы во мне чувства вызываете…
Линда немного опешила, но решила, что не будет скрывать и свои.
— Мне импонирует Ваша прямота, Вы мне интересны, в том числе и как мужчина, — девушка повернула голову к барельефу и, тонко улыбнувшись, вновь посмотрела на барона, — но иногда необязательно быть настолько фараоном, можно просто подарить понравившейся даме цветы…
Она сделала глоток, поставила бокал на стол и, сверкнув карими глазами, ушла, оставив растерянного, только что поставленного на место фон Бинца одного в скупо освещённом помещении. Фредерик рассмеялся, мотнул головой, подождав немного, решил присоединиться ко всем в зале.
Линда из спокойствия остальных помещений вновь вынырнула в яркую светскую тусовку и глазами нашла баронессу, та собрала вокруг себя других дам и что-то им вещала. Девушка прошла чуть дальше по периметру вдоль кресел, часть из которых оказалась свободна, да и сидели на них в основном люди пожилые или те, кого разморило беседой (читай: алкоголем).
— Наверняка молодым здесь безмерно скучно, — спросил рядом стоящий пожилой мужчина и улыбнулся к повернувшейся к нему девушке.
Линда усмехнулась:
— Скука — двигатель прогресса.
— Вас пригласили для того, чтобы разбавить колоритом местных дамочек, — произнёс он, и его глаз нехорошо заблестел, но он отвернулся и кивнул головой в зал, — боже, как же они чопорны, и у каждого свой скелет в шкафу.
Он был выпившим, но недостаточно для того, чтобы вообще ничего не соображать, язык всё же повиновался ему.
— Странно слушать такие речи от человека, принадлежащего этому обществу, — мрачно пробормотала Линда.
— Что, это так заметно? — мужчина скрестил руки на груди, — и что же меня выдало?
— Вы так же надменны, как и они, — девушке начал надоедать этот разговор.
Мужчина вскинул брови, отчего выражение его лица стало растерянным, затем его черты смягчились и он расслабился, опустив руки вниз.
— Вы правы, я уже забыл, что значит — говорить и не задумываться о последствиях, — он смерил её заинтересованным взглядом и предупредил, — Вам же я советую держать свои мысли при себе и больше слушать, чем говорить, а судить лучше по начинке, а не по фантику.
Линда усмехнулась и кивнула головой, соглашаясь с пожилым мужчиной.
— Вот я старый осёл! — воскликнул он. — Забыл представиться и Вас лишил такой возможности.
Он подобрался и склонил голову.
— Роберт Лайнл, — произнёс мужчина.
— Линда Портер, — представилась учёная.
В его лице промелькнуло удивление, а затем и некая колючесть, задумчивость, казалось, он пытается вспомнить, сказал ли он чего-нибудь лишнего в разговоре с незнакомым собеседником. Роберт хотел что-то произнести, но в их диалог вмешалось третье лицо. Фредерик всё же нашёл её. Но на этот раз его сопровождала высокая женщина с отсутствующим выражением лица, но цепко держащаяся за его согнутую в локте руку.
— О, я вижу, вы уже познакомились, — Фредерик казался очень довольным, он почти не смотрел в сторону Линды, — тогда разрешите представить Вас герцогине, госпожа Портер.
— Леди Беатрис, это миссис Линда Портер, учёный нашей экспедиции, — женщина так же безучастно пробежалась по её лицу, как и по всему, на что смотрела.
— Миссис Портер, это леди Беатрис — моя невеста, — произнёс тот, пристально смотря девушке в глаза.
Линда сделала лёгкий книксен, судорожно сохраняя равнодушное выражение лица. Та кивнула в ответ.
— Что же касается Роберта? — протянул Фредерик.
— Да? — вопросила она недоумённо.
— Мы с Вами коллеги, Линда, — прояснил ситуацию господин Лайнл, мрачнея.
Исследовательнице не понравился настрой мужчины, но она всё же улыбнулась.
— Приятно видеть учёных, в какой же сфере?.. — спросила Линда.
— Я — переводчик древних текстов, рукописей, манускриптов, — тот натужно улыбнулся.
— Линда, Вы ведь тоже переводите? — барон как будто не замечал настроя Роберта, тот вновь нахмурился.
— Но я уверена, что не являюсь специалистом настолько, насколько им является господин Лайнл, — бодро ответила девушка.
Она отметила тонкую улыбку мужчины, а он неожиданно произнёс:
— Можно Роберт.
И только после этого они улыбнулись друг другу, как надеялась Линда, искренне.
— Отлично, когда все вопросы разрешены, мы можем пройти в обеденную залу, — предложил Фредерик, девушка почувствовала в его голосе мрачность и напрасно ловила взгляд мужчины.
Роберт предложил ей свою руку, и они неспешно проследовали в ещё одну залу, из которой доносились звуки игры живого оркестра. Господа помогали дамам рассаживаться по местам, официанты обходили столики, разнося ароматные блюда. Барон, казалось, растворился в своей спутнице, не замечая вокруг себя происходящего, правда, пару раз всё же отвлёкся на блондинистую певицу. Линда старалась не сломать себе челюсть, отчаянно сопротивляясь зевоте, с тоской вспоминая про документ, разложенный на её столе и ждущий её оценки: ей бы провести время более продуктивно.
Как только возникла пауза, Портер вышла из-за стола вместе со всеми для того, чтобы, как тут говорили, «проветриться». Барон с герцогиней очень быстро затерялись в толпе.
— Вы же не против, если я исчезну? Будьте добры попрощаться за меня с хозяевами этого дома, — предупредила она Лайнла.
Тот кивнул и пробормотал что-то наподобие: «Молодёжь смелая».
Поскольку девушка больше никого не знала, она решила, что фон Бинц не сильно обидится на неё, особенно после того, что произошло между ними, если она уедет, тем более он был занят своей сопровождающей, а Роберт нашёл себе собутыльника за их общим столом. Она видела, как Фредерик кого-то настоятельно искал в толпе, оглядываясь, но она не думала, что её. Девушка усмехнулась про себя: на поверку Рико оказался на поверку настоящей свиньёй.
Линда не заметила, как за ней до выхода пристально проследила пара внимательных глаз.
Она поставила бокал на поднос прошмыгнувшего мимо официанта и не спеша прошла к выходу, выскользнув из «гостеприимного» дома, чуть не растянувшись на пороге, вовремя пойманная за руку сопровождающим.
— Не остаётесь на вечерний преферанс? — поинтересовался он и, поёжившись, посмотрел на дом.
— Вот он такое же чувство во мне вызывает, — девушка ухмыльнулась и прошла к автомобилю, стараясь сохранять равновесие на каблуках.
На улице было очень холодно.
«Не помешала бы куртка, — с тоской подумала девушка и мелкими шажками, с трудом балансируя руками, побежала к своему авто».
Вьюга завывала, и небо заметно потемнело, обозначив резкий переход от сумерек в ночную тьму. Наконец она уселась в машину и завела двигатель, одновременно подключая и обогрев. Вздохнула с облегчением, согреваясь, и на миг прикрыла глаза, как в стекло дверцы постучали. Линда увидела мужчину, запахнутого в пальто, сам же он озирался вокруг себя.
Девушка опустила стекло и вопросительно посмотрела на него.
— У Вас есть немного времени? — спросил мужчина глухим голосом, он вновь посмотрел по сторонам, нервно дёрнувшись, его седые волосы небрежным ёжиком торчали во все стороны, что придавало ему вид человека, пребывавшего явно не в себе.
Линда с опаской взглянула в сторону дома, как назло, на парковке никого не было, видимо, встречающие в такую непогодицу гостей слуги дежурили по одному. В случае нападения ей никто помочь не сможет, но то, что она была в машине, придавало некую успокоенность.
— Что Вы хотели? — спросила она как можно более равнодушно и тут же добавила, придав голосу важности, — я очень тороплюсь, меня ждут.
— Я не задержу Вас надолго, Линда Портер, — он назвал её имя и виновато улыбнулся в ответ на её испуганный взгляд.
— О-откуда Вы меня знаете? — отошедши от оторопи, спросила его девушка.
— Вы та учёная, что будет участвовать в экспедиции, организуемой комитетом? — уточнил тот.
Линда вновь взглянула на дом и растерянно на него, согласно мотнув головой.
— Я не задержу Вас, — мужчина полез во внутренний карман и увидел, как замерла девушка и в её глазах появился испуг.
Мужчина поспешно вынул руку и горячо заверил:
— О, не бойтесь, госпожа Портер, разрешите передать Вам бумаги.
И нарочито медленно повторил недавнее движение, и впрямь вынимая мягкую папку со стопкой бумаг, передавай ей в открытое наполовину окно.
— Что это? — спросила девушка, раскрывая бумаги на середине, понимая, что перед ней ксерокопии.
— Прочитайте и распорядитесь так, как считаете нужным… — загадочно проговорил он.
— Будьте любезны объясниться, — теряя терпение, рассерженно сказала Линда, испугавшись своего приказного тона.
— А общение с фон Бинцами никого ещё не оставляло без последствий, — философски спокойно произнёс он с горькой усмешкой.
— Простите, но как мне понимать Ваши слова? — успокоившись, произнесла исследовательница. — Вы говорите загадками…
— Когда Вы изучите документы, Вам многое станет ясно, Вы ввязываетесь не просто в изучение истории Древнего Египта, я понимаю Ваши намерения как исследователя, а Ваши выводы впечатлили не только их, — он мотнул головой на дом барона, — если есть возможность, бросьте…
— Что значит бросьте?! Все контракты подписаны, мы вот-вот вылетаем, — в голове поселился сумбур.
Тот цокнул языком и пробормотал:
— Не успел…
— Не успели что? — не поняла Линда.
— Просто прочтите и будьте настороже, Вы уже ввязались в это дело, отступить Вам не дадут, бумаги берегите пуще ока, — мужчина отпрянул от авто и быстрой, немного шаркающей походкой двинулся вдоль парковки.
Девушка растерянно посмотрела ему в след, потом на бумаги и на дом фон Бинцов.
— Сумасшествие какое-то, — пролепетала она и, забыв переодеть обувь, засунула бумаги в кармашек за передним сидением, — чем раньше я уеду из этого дурдома, тем лучше для меня…
Линда выехала с парковки в противоположную сторону от той, с которой въезжала на неё, и почувствовала облегчение при сумбуре, творящемся в голове. Ей казалось, что она запуталась окончательно, и немного встряхнула головой, словно бы таким образом само всё разрешится. Девушка вспоминала всё произошедшее с ней за день и старалась разложить всё на логические составляющие: куратор проекта, барон фон Бинц, дважды поменявший своё расположение к ней за вечер, баронесса, рассказывающая о древностях в их доме, словно они пятничный выпуск «The London Gazette», Роберт, напивающийся на светском рауте, интересно в связи с увиденным увидеть всю команду экспедиции, и вишенка на торте — странный мужчина с парковки, сунувший ей какие-то бумаги, и она, принявшая всё это, сейчас просто сбегающая ото всего в свою лондонскую квартиру.
Линда невесело усмехнулась и бросила взгляд в зеркало заднего обзора, приметив чёрное пятно. Линда пыталась вглядеться в нечто размытое, как ей показалось, преследующее её.
«Это автомобиль, — с облегчением подумала она, и тревога, поднявшаяся было в душе, улеглась, в отличие от снежного вихря за окном».
Водителем она была аккуратным и внимательным, прекрасно чувствовала дорогу, но только сейчас поняла, что ей мешают каблуки, в спешке и в растерянности она забыла сменить обувь. Это немного выводило из себя, но Линда, пообещав себе остановиться у ближайшей колонки, вновь цепко ухватилась взглядом за дорожное полотно и замерла, впившись побелевшими костяшками напряжённых пальцев в руль. Перед ней, в метрах пяти, из воздуха медленно вырисовалась огромная фигура чёрного волка, словно сотканная самой темнотой ночи и снежинками на ветру. Того самого, которого она видела уже дважды…
Тут же сработали годами отточенные навыки — девушка нажала на педаль тормоза, но не смогла оторваться от глубокого синего взгляда. Она готова была поклясться любыми богами на свете, что этот взгляд был осознанным настолько, что её пробил холодный пот. Синие глаза были человеческими, а где-то глубоко внутри Линда поняла, что волк… растерян?!
«Животное» тоже неотрывно смотрело на неё. Волк не сменил позы, хотя короткое мгновение затравленно озирался по сторонам.
— Уходи, — закричала девушка, понимая, что вряд ли её услышат, а уж тем более поймут, махнув рукой.
Чёрная фигура не сдвинулась с места, и девушка приняла решение вильнуть в сторону, резко выкрутив руль. И автомобиль повело. Линда почувствовала, что теряет контроль над собой, дорогой, машиной, обстоятельствами. Водитель сзади отчаянно сигналил, но автомобиль исследовательницы уже вынесло к обочине. Её голову резко мотнуло и ударило о руль. Последнее что, она увидела, — это контур тела волка, исчезнувшего в прыжке к ней, и Линда погрузилась в блаженное небытие.