- Нет, тогда ты точно изнасилуешь меня в нижние, - не согласилась Юля.
На утро, не выспавшимся, нам пришлось быстро-быстро собираться на работу.
Подрёмывая в кресле, размышлял я о странностях поведения великолепной стервочки. Совершенно не было на неё зла, наоборот, примешивалось уважение за стойкость по охране волнующей тайны неприступной крепости.
Слепки удивительных пальчиков словно отпечатались на кожице моего члена и продолжали возбуждать.
XXIV
Дома вечером зазвонил телефон.
- Только не бросай трубку! – попросила Лариса.
Я не бросил.
- Ты не знаешь всей правды с Рустамом. Пусть я блядь в твоих глазах, но не согласись я, тебе бы не выбраться оттуда живым.
- Ты сама тянула туда.
- И это ты не понимаешь. Мне ещё Костя сказал, а потом чечен, что если я не приеду, то нас подстерегут где-нибудь на дороге за зоной, и тогда он изнасилует меня на твоих глазах.
- Хочешь оправдаться?
- Думай, как хочешь.
Я молчал. Потом поймал себя на мысли, что только и жду повода оправдать Ларису. А она сказала заискивающим голосом:
- Слушай, приходи ко мне. Я пельменей настряпала, вина с собой не бери, у меня есть «Абсолют».
Кто хоть раз слышал мелодичный голос оторвы в трубке, ещё не зная её, уже очаровывался.
- Тебе бы работать в сексе по телефону, - сказал я как-то ей.
- Я, же, приглашаю только поговорить, - продолжила Лариса, уловив моё смятение, - ты продвинутый мэн, глупо прекращать всякие контакты!
- Хорошо, – сдержанно согласился я.
А ноги сами несли меня к дому соблазнительницы.
Лучезарное сияние лица девушки, открывшей мне дверь, ослепило наповал.
Она широко раскрыла руки, намереваясь заключить в материнские объятья.
- Жить надо легче, а на вопросы смотреть ширше! – приготовила она неотразимый аргумент.
- Пошла ты к чёрту с домашними заготовками! – увернулся я, - поговорить, так поговорить.
- И с домашними пельменями тоже к чёрту? – продолжала улыбаться красавица.
- Нет, пельмени и «Абсолют» - на стол!
- Уже сварила, птенчик!
И как в ней уживались сразу вместе нежность и насмешка?
Выпили.
- Сколько мы не виделись? – спросила Лариса.
- Две недели. Учишься уже?
- Учусь, а вечером дома одна. Не поверишь, за всё время ни с кем не виделась, кроме колледжа.
- Ой, ли? Всё равно покоя не дают.
- Ну, конечно, Марина звонила, потом бросила, послала её на три буквы.
- А обожатели?
- Вон один ходит, - кивнула она в сторону окна.
Я выглянул, там, через дорогу, вдоль леса дефилировал Виктор в задумчивой позе байроновского Чайльд Гарольда.
- Этот не только звонит, но пытался прорваться с букетом гладиолусов.
- И как? – ревниво заиграло сердце.
- Сам видишь - никак!
Если бы в этот момент Лариса подошла ко мне, то, несомненно, мы опять слились бы вместе.
Но она продолжила тему.
- Знаешь, какой у меня характер? Могу месяц быть одна и всех отгонять. И не пить совсем. А потом напьюсь, иду на улицу и ловлю первого встречного мужика, чтобы отдаться ему. Никто ещё не отказался.
- Ещё бы! – вырвалось у меня.
- Но только на одну ночь! Потом он зря охаживает неделями, но отстаёт, в конце концов.
- Ты как царица Тамара. Та только приказывала отрубать голову.
- Но у меня нет придворного палача, - покрутила оторва плечами.
- Так у Витьки девок – тьма!
- Он сказал: «променяю всех на тебя одну».