- Кажется, вы оба были правы... - проговорила Маша, задирая подбородок, словно хотела, чтобы слезы обратно вкатились ей в глаза. Наверное, мне и правда лучше заняться этим шоу-Иван расхохотался.
- Да ты, Маша, просто вредная девчонка. В тебе сидит дух противоречия - ещё упрямее, чем в моей жене. Ведь это прекрасно, что у тебя появился эдакий мужчина. Теперь я вижу, что у тебя есть самые веские основания, чтобы снова отправиться на Кавказ... Мы это обсудим с кем следует. Больше нет проблем?
- У него жена.
- Вот мерзавец! - вырвалось у Риты.
- Как женился, так и разженится, - преспокойно заявил Иван, словно сам проделывал это каждый день. - Не вижу никаких проблем... Вот только о каком поле он говорил? Насколько я понимаю в географии, это не имеет никакого отношения к сельскому хозяйству. Стало быть, это поле брани и ты спуталась с человеком в погонах.
До Маши вдруг дошло, что супруги смотрят на неё почти с ужасом.
- Кавказский сюжет... - сказала Рита. - Значит, на русскую классику потянуло? Это правда?
- Что спуталась - да. И что он военный - тоже. Только здесь теперь все кажется совершенно другим... Я и сама не знаю, чего хочу и что делать.
- Только не нужно рассказывать нам, что этот полковник (ведь он полковник, я полагаю?) верный сын своего отечества, храбро сражается с супостатами и достоин восхищения. Это, я думаю, само собой разумеется. Боюсь, очень скоро у партии войны появится ещё одна горячая сторонница. Если уже не появилась...
Маша энергично замотала головой.
- По крайней мере, не забывай своего бедного звукооператора, который тоже достоин всяческого восхищения, - вздохнула Рита.
- Может, действительно Маше стоит подумать о шоу... - начал Иван.
- Не будь смешным, Ваня, - оборвала мужа Рита. - Разве ты не видишь, что она влюблена в него самым пошлым образом. Вот только беда - у него, оказывается, жена.
- Не такая уж и проблема, - снова вставил Иван Бурденко.
- Ишь ты какой быстрый, - возмутилась Рита. - Ты лучше спроси у неё самой.
Муж и жена посмотрели на Машу.
- Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня рушилась семья... - выдавила наконец та.
- Если на то пошло, - бесстрашно заявил Иван Бурденко, - браки заключаются на небесах.
- Вот что, разлучница, - решительно сказала Рита, гладя Машу по голове, - через несколько дней мы поговорим с Зориным. У тебя ещё есть время все обдумать. Но только не сегодня. На сегодня с тебя довольно. На тебя и так жалко смотреть.
- Ты, наверное, как всегда, права, Рита. Но что мне обдумывать? Единственное, о чем я могу думать - любит он меня или нет...
- За что боролись, Маша? - опечалилась подруга. - Снова поставить всю свою жизнь в зависимость от мужчины?
- Интересная мысль, - улыбнулся Иван. - А если это любовь? Как тогда?
- Давайте сменим тему, - попросила Маша. - Как поживает господин Зорин?
- Что ему сделается, - пожала плечами Рита. - Живет не тужит.
- Тебя вспоминает господин Зорин, - пошутил Иван и тут же почувствовал, как жена наступила ему на ногу. - Вот, говорит, Маша Семенова, - поспешно сказал он, - какой образец сочетания высокого профессионализма и женственности!
Маша едва заметно усмехнулась.
XII
Зиму и весну Маша усердно припахивала ассистенткой у Артема Назарова. Однажды поздно вечером, когда она отправилась за какой-то официальной информацией в крыло здания, где располагались начальственные кабинеты, она задержалась перевести дух в небольшой уютной приемной с двумя чудесными аквариумами. Заглядевшись на золотых рыбок, она не заметила, как дверь одного из кабинетов распахнулась и перед аквариумом возник мужчина в серебристо-дымчатом костюме и принялся не спеша кормить рыбок. Чуткие ноздри Маши уловили сладковатый аромат сухого корма - запах, напомнивший о детстве, и она непроизвольно улыбнулась и тут увидела, что мужчина смотрит на неё и тоже улыбается... А через минуту Маша уже сидела в его кабинете и мило беседовала с самим господином Зориным, одним из нынешних "отцов-основателей" и руководителей мощной телевизионной империи.
Господин Зорин был высок, благородно-спесив и как бы слегка рассеян. Эдакий вечный студент института международных отношений. На висках серебро в тон костюму. На внесезонно загорелом лице то и дело сверкала непринужденно-демократическая улыбка, хотя отливающие никелем глаза оставались при этом абсолютно холодными. Что понравилось Маше, так это его аккуратный рот с безупречно выведенной линией губ. Слова господин Зорин выговаривал исключительно внятно, а язык у него был подвешен на грубовато-иронический американский манер. То ли естественным образом, то ли обдуманно. Впоследствии, кстати, многие работающие в эфире переняли у шефа эту изящную манеру и щеголяли ею даже в серьезных аналитических программах. Так у нас изъясняются голливудские персонажи в горячечной интерпретации синхронных переводчиков.
- Классную хреновину вы вчера учудили у себя в программе, - сходу выдал он Маше, едва та успела заложить ногу на ногу. - Те из зрителей, кто ещё не спал, должны были обмараться - от страха или от смеха...
- Благодарю вас, - скромно ответила Маша.
Господин Зорин ухватил со стола какое-то хромированное канцелярское приспособление и от нечего делать принялся перебрасывать его с одной ладони на другую.
- Можно откровенно? - спросил он и, не дожидаясь разрешения, заявил:
- У тебя, девочка, большое будущее!
При этом с откровенным восхищением рассматривал высокую Машину грудь.
Маша улыбнулась и покраснела. И принялась крутить на пальце обручальное колечко. А господин Зорин продолжал развивать свою мысль в том духе, что, дескать, это почти невероятный случай, что в такой топорной кузнице кадров, как отдел новостей, обнаруживается подобное яркое дарование. Впрочем, чего в жизни не бывает. Говорят, даже Гагарин сначала работал на комбайне...
Тут он наконец обратил внимание на её обручальное кольцо.
- А что, мадам, - предложил он, - расскажите мне, какие у вас жизненные устремления помимо исправного исполнения супружеских обязанностей.
Маша со святой простотой начала разъяснять насчет устремлений:
- Мне бы хотелось работать в эфире, делать материалы, касающиеся серьезных политических и социальных проблем. Мне бы хотелось заставить телезрителей почувствовать, что плоскость телевизионного экрана больше не отделяет их от мира, дать им возможность по-новому взглянуть на реальность современной жизни, на...
Маша могла бы и дальше продолжать в том же духе, если бы господин Зорин, уже несколько многозначительно покашливающий, не прервал ее:
- Ваш идеализм, дорогая коллега, достоин восхищения, несмотря на то что ваши планы несбыточны... Вы и сами скоро это поймете. Все дело в том, что ни зрителю, ни нам с вами не пойдет впрок, если телевизионный экран перестанет быть манящим, но непреодолимым Рубиконом. Только благодаря этой электронной броне и достигается желаемое эмоциональное напряжение. Сытый, дремлющий на диване обыватель, возле которого телевизор, словно архангел, по капле, в дозах сугубо гомеопатических, вливает в душу свет добра и мрак зла - вот идеальное положение вещей...
За неимением лучшего Маша улыбнулась. Было ясно, что, по большому счету, господина Зорина нисколько не интересуют её планы. Однако было в Маше что-то такое, что потянуло его за язык. Заложив руки за спину, он принялся расхаживать по комнате походкой журавля и, время от времени посматривая в окно, говорил, явно импровизируя:
- Мы тут как-то смекали, чтобы двинуть в эфир особу женского пола, которая вела бы криминальные новости. А что, идея для нашего параличного телевидения потрясающая. Миленькая мордашка, сообщающая леденящие душу происшествия, сможет разжечь в телезрителях угасшую потенцию и раззадорит рекламодателей. - Он подмигнул Маше, продолжая вышагивать по-журавлиному перед окном. Вдруг он остановился, круто развернулся и направил свой изящный указательный палец прямо ей в лицо. - Если уж я берусь за дело, Маша Семенова, то вкладываю в это всю душу. А если я вкладываю всю душу, то, значит, и отдача должна быть со-от-ветст-ву-ю-щей.
Естественно, не сдержавшись, Маша рассмеялась. Впрочем, сразу извинилась.
- А вы умеете соответствовать? - ни мало не смутившись, поинтересовался визави. - То есть я хочу сказать, понимаете ли вы, что значит делать, как говорится, настоящее дело?
- Да, господин Зорин, - ответила Маша, сама не понимая, откуда взялось это не то почтительное, не то фривольное "господин".
- Ладно, - чуть заметно поморщившись, сказал господин Зорин и манерно повел рукой. - Теперь возвращайтесь к своим служебным обязанностям. Арте-мушка вас уже, я думаю, заждался. Ну а после работы, если я вас правильно понял, вы должны поспешить приступить к исполнению супружеских обязанностей...
Впервые в ровном тоне господина Зорина засквозило что-то напоминающее чувство, и Маша, на которую его болтовня относительно её возможного появления в эфире произвела почти гипнотическое действие, твердо взглянула ему в глаза и скромно уточнила: