Маша беспомощно оглянулась на оператора и помрежа, которые отвели глаза. Только на одну секунду она представила себе, что её действительно могут отстранить от эфира. Пусть даже не на веки вечные. Хотя бы ненадолго. Она только-только почувствовала прелесть работы. Что же ей останется - днем снова быть девочкой на побегушках, а ночью вымывать из себя въедливое семя Эдика?
- Ты меня поняла? - поинтересовался режиссер. Маша молча заняла позицию перед камерой и, поднеся микрофон к губам, прочла заготовленный текст.
- Снято, - кивнул оператор.
- Что и требовалось доказать, - сказал режиссер и, спокойно развернувшись, направился к служебному "рафику".
Глядя ему вслед, Маша ожесточенно притопнула ногой. Потом ещё раз. В результате подломился каблук. Выругавшись, Маша сунула микрофон помрежу и заковыляла по направлению к метро.
XVI
- Разрешите, я вам помогу? - услышала она рядом и почувствовала, как кто-то заботливо взял её под руку.
Досадливо поморщившись, она оглянулась и тут же ощутила, как щеки становятся красными.
На неё смотрел молодой и по-русски говорящий Микки Рурк. Та же кривая усмешка. Те же знающие апостольские глаза и высокий, практически гроссмейстерский лоб... Но иллюзия полного сходства сохранялась не больше нескольких секунд. Хотя очарование не исчезло.
- Не думаю, что ему теперь лучше, чем нам, - сказал он, очевидно имея в виду виновника сегодняшнего столпотворения.
Вместо ответа Маша сняла туфлю и занялась осмотром скособочившегося каблука.
- Черт, - проговорила она, держа ногу на весу. - И вот так целый день!
Он продолжал крепко держать её под руку.
- Борис Петров, - спокойно представился он.
- Какой ещё Борис Петров? - проворчала она. - Кто вы такой?
- Я служу в милиции. Мент, то есть, - так же спокойно ответил он
- Что-то непохоже, - снова проворчала она, но на этот раз уже не так строго.
- Тем не менее это так. - Он пожал плечами.
- Значит, почти коллеги, - улыбнулась она.
- Да, - просто сказал он. - Я вас узнал. Она молчала. Впервые её узнавали на улице.
- Когда я вас увидел на экране, - продолжал он, - мне сразу захотелось увидеть эти губы и эти глаза в естественных условиях. Я рад, что мне представилась такая возможность. Я думаю, что каждый мужчина, когда смотрит на вас, думает об одном.
- О чем же?
- Вы действительно этого не знаете? - удивился он с неподдельной наивностью и тут же усмехнулся своей кривой усмешкой.
И ему удалось-таки её смутить. Она промычала что-то нечленораздельное.
- Уверяю вас, - продолжал он, и в его тоне появились покровительственные нотки, - в этом нет ничего плохого.
Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. Он ответил ей спокойным взглядом, в котором несомненно присутствовал нагловато-вульгарный оттенок. Как, впрочем, и у оригинала.
- Вам, конечно, говорили, что вы как две капли воды похожи на Микки Рурка, - сказала она, не то одобряя это сходство, не то осуждая.
- Только об этом и слышу, - усмехнулся он. - Мне это не мешает. И службе тоже.
- Ну об этом судить вашему начальству, - холодно заметила она
- Не спорю, - кивнул он, игнорируя похолодание. - Да! - с серьезным видом спохватился он, словно забыл сказать что-то очень важное, - ещё у вас прекрасная грудь. В этом смысле вы как две капли воды похожи на Мерилин Монро. Вам, полагаю, это тоже не мешает... А вот какого мнения на этот счет ваше начальство?
Его слова были нестерпимо пошлы, но зато от его рта Маша не могла оторвать взгляда.
Когда ей наконец это удалось, она кое-как присобачила каблук на прежнее место и надела туфельку.
- Как бы там ни было, - продолжал Микки Рурк, он же Борис Петров, - и вас, и меня свело здесь одно и то же общее дело.
- Ну не знаю, - сказала Маша Семенова. - То есть я хочу сказать, что не знаю, зачем здесь вы... Вы что, расследуете это дело? Вы собираете информацию? Может быть, у вас есть какие-то версии происшедшего? Вы из отдела по борьбе с организованной преступностью? Где вообще вы работаете?
Он сунул руки в карманы и рассмеялся.
- Вот это скорострельность! Нельзя ли помедленнее задавать вопросы?
- Можно и помедленнее, - насупилась Маша.
Он дотронулся до её руки, а она поспешила отстраниться.
- Я работаю в районном отделении милиции простым следователем, сказал он. - И никаких версий у меня нет. Вас только это интересует?
Маша Семенова снова остановила взгляд на его губах, но её, по-видимому, зациклило в репортерском режиме. По крайней мере, вопросы, которые выскакивали из нее, словно шарики, были довольно глупы.
- Так, значит, вы все-таки занимаетесь убийствами. А какими именно?
Он снова засмеялся.
- Просто убийствами. Убийствами со смертельным исходом.
- Я не совсем правильно сформулировала вопрос, Борис... - смущенно сказала она. - Я имела в виду... - начала она и запнулась.
Он снова взял её под руку, словно желая ободрить, и на этот раз она не отстранилась.
- Чем только не приходится заниматься, - серьезно сказал он. - В основном это бытовые преступления. Например, мать четверых детей вонзает в сердце мужу, которого должна была любить и почитать, кухонный нож, когда тот пропивает её обручальное кольцо. Это и понятно. Развод куда менее эффективен.
- Мужчины, конечно, не так жестоки.
- Отчего же. Случается, отец семейства душит жену, которую должен был любить и почитать и которая выпила лишний стакан портвейна, пока он выходил за спичками.
- Вот видите.