- А вы сами-то женаты? - спросила Маша.
- Никак нет, - ответил Борис Петров и, слегка покраснев, быстро переспросил:
- А вы замужем?
- Естественно, - ответила она.
Он покраснел ещё больше, однако по-прежнему в упор смотрел на Машу, словно решив продолжать общение, несмотря на определенное разочарование по причине обнаружившегося дефекта.
- Вы не едете на Ваганьковское? - осведомился он.
- Нет, - сказала она. - На сегодня с меня хватит.
- Можно вас подвезти? - спросил он, показывая на её сломанный каблук.
Маша кивнула. Она словно заранее знала, что ответит согласием на подобное предложение. Проблема выбора как бы изначально отсутствовала. Единственное, о чем она думала, так это о его смелой и горячей ладони, которая поддерживала её под локоть.
- Куда прикажете? - спросил он, усадив её в свой милицейский "жигуленок".
- Если можно, на улицу Горького. Мне нужно купить новые туфли, сказала она.
- Можно, - энергично кивнул он, круто тронув машину с места.
- И вас не тошнит каждый день иметь дело с подобным, Борис? - спросила она, имея в виду его работу.
- А вас, Маша? - резонно поинтересовался он.
- Это наша жизнь, - вздохнула она.
- То-то и оно.
Машу уже не раздражала малосодержательность их беседы. Она любовалась, как его длинные поджарые ноги точными и едва уловимыми движениями касаются педалей, левая рука свободно управляется с рулем, а правая небрежно владеет рычагом переключения скоростей.
Пожалуй, они действительно жили общей жизнью, делали общее дело. Разница лишь в том, что Борис Петров не тащил за шиворот посторонних, чтобы те посмотрели, какое дерьмо ему приходится расхлебывать, а Маша Семенова ежедневно демонстрировала это самое дерьмо миллионам телезрителей да ещё и, зачастую, с дерьмовыми комментариями... Однако ж её не тошнило, и она не бегала по этой причине из студии в женский туалет.
Она искоса посматривала на нового знакомого, прекрасно понимая, что села к нему в машину только из-за его сходства с обольстительным американским актером.
Однако ей было совершенно непонятно, с какой стати её принесло на улицу Горького в кошмарно дорогой обувной магазин и зачем она купила дико дорогие туфли, выложив за них деньги, которые обязалась присовокупить к семейному бюджету. Как она объяснит Эдику, почему не отправилась в мастерскую и не отремонтировала туфли, которые можно было ещё носить и носить?.. Впрочем, она почему-то была уверена, что на этот раз не станет отчитываться перед супругом, а тот не отважится донимать её расспросами.
В машине Маша и не заметила, когда перешла с Борисом Петровым на "ты". Она осознала это только в магазине, когда, рассматривая в огромное зеркало новые туфли, услышала за своей спиной его восхищенный голос.
- Какая у тебя роскошная ...!
Это прозвучало с такой искренней непосредственностью, что Маша не потрудилась возмутиться.
- Лучше взгляни на туфли. Они тебе нравятся?
- Нет уж, - смущенно ответил он, - лучше я подожду тебя в машине...
И, ожесточенно толкнув сверкающую стеклянную дверь, вышел на улицу.
Она смотрела ему вслед и с удивлением чувствовала, как её трусики горячо увлажняются.
- Борис, - сказала она, усевшись рядом с ним на сиденье и крепко сжав бедра, - я опаздываю. У меня ещё срочная работа в студии...
Он коротко кивнул и направил машину в Останкино. Всю дорогу они молчали, а когда она собралась вылезти, он взял её за руку и хрипловато спросил:
- Ты когда линяешь с работы?
Маша пожала плечами. "Линять" или "уходить" - какая к черту разница? Если бы даже он выразился "по-матушке", это не остудило бы её разгоряченного лона.
- Может, сходим куда-нибудь... - предложил он. - В "Макдоналдс", что ли?
Только "Макдональдса" ей и не хватало для полного счастья. Тем не менее она кивнула. Выбора у неё не было. Что же, пусть сначала будет "Макдональдс". Ради такого дела она даже была готова посетить сосисочную у Савеловского вокзала.
- Я линяю в шесть, - сказала она.
- Понято, - кивнул он.
* * *
Борис Петров дожидался её после работы уже не на милицейском "жигуленке", а на личном. Голос его был все так же хрипловат. Может быть, даже немного больше, чем днем. А она ощущала все тот же жар.
- Кажется, наши планы изменились? - заметила она, сев в машину.
- Я решил, что лучше посидеть у меня, - сообщил он и, показав глазами на заднее сиденье, добавил: - Я думаю, ты проголодалась. Можешь начать прямо сейчас.
На заднем сиденье лежало несколько фирменных бумажных пакетов с гамбургерами, жареным картофелем и пирожками с грибами, которые ещё были теплыми и распространяли характерный запах.
- Я потерплю, - мужественно заявила Маша.
Почему это мужчина заранее считает себя вправе распоряжаться и во всем подавлять волю женщины? Последовательная и бескомпромиссная борьба с мужским насилием - вот что может оставить женщине шанс сохранить свою индивидуальность. Об этом они с Ритой Макаровой много говорили. Единственная ситуация, когда мужчине можно позволить подобную самонадеянность, - если до того, как он успел положить на женщину глаз, она сама решила его трахнуть. Маша была вынуждена признать, что сейчас был как раз такой случай.
- Ни в коем случае! - запротестовал Борис Петров.
Он взял один из бумажных, излучающих тепло пакетов с американской национальной жратвой и поместил его Маше на живот.
- Поедим, - предложил он, - и поедем.
Они слегка перекусили, причем он не делал попытки взять её за руку или положить ладонь на колено.
- Мы едем или нет? - не выдержав, поинтересовалась Маша.
Через десять минут они были у него дома.
XVIII