- Ну и пусть убивают, - сорвалось было с губ Алика, но он остановил себя. Юрасик, тем не менее, расслышал и оценил сказанное. - Да вы, пожалуй, правы, - деловито произнес Алик. - Но ни в коем случае нельзя идти на поводу у бандитов. Этак они весь город к рукам приберут и станут в нем хозяйничать...
"Наконец-то ты сказал довольно неглупую вещь", - усмехнулся Юрасик. В принципе, именно этого и хочет тот, кто все это затеял...
- Да, станут хозяйничать, - повторил юнец. - Я разговаривал с Савченко. Ему доставили записку от жены и жуткие фотографии. На них она голая, и с ней какие-то головорезы кавказской национальности. Нигде без них не обходится... Они пишет, что её изнасиловали, держат в подвале с крысами и собираются отрубить пальцы. Савченко готов заплатить. С него требуют двести пятьдесят штук зеленых. А денежки у него есть, я знаю точно... Он считает себя самым умным, а многие тут уже наслышаны о его командировочке в бескрайние сибирские просторы и афере с цветными металлами... Секрет полишинеля... Вот время, а, Славик? Вагонами воруют..., - фамильярно и доверительно произнес Алик.
"Воруют целыми городами", - мысленно возразил ему Юрасик. - "Твой папаша украл город Огарков, а теперь и у него собираются это украсть, а вернее - отобрать силой..."
... Выходец из глухой белорусской деревни, сын абсолютно неграмотных родителей, Славка Юрасик почувствовал себя человеком только после армии, а точнее - на втором году армии, когда мужественно и покорно прошедший сквозь все положенные мучения дедовщины, сам стал дедом. Он выполнял роль деда также по всем предписанным "неуставными отношениями" правилам. А после службы, которую проходил тут неподалеку, прочитал объявление и пошел служить в органы. Затем окончил школу милиции и снова вернулся в полюбившиеся ему края средней России. В родную деревню Бульбу, где ему до гробовой доски суждено было заниматься этой самой бульбой, свекольной ботвой и другими дарами природы, где как вековые пни сидели в полуразвалившемся доме неграмотные родители и впридачу к ним девяностолетний дед, восьмидесяпятилетняя бабка и трое младших сопливцев, ему никак не хотелось. Там пределом мечтаний была работа комбайнера, за которую велась ожесточенная битва. Он благодарил судьбу, что Союз развалился уже после того, как он попал в Россию... Он буквально впрыгнул в последний вагон. Юрасик очутился в Склянске в должности оперуполномоченного угрозыска и поначалу работой своей был премного доволен, он любил власть над задержанными, любил интересные приключения, не боялся рисковать жизнью. Самым страшным воспоминанием была родная нищая деревня Бульба, где неделями не было электричества, а единственным развлечением было жрать самогон и махаться на окраине Бульбы неподалеку от вонючей помойки стенка на стенку с представителями соседней деревни Ботвиньи, или наносить в Ботвинью ответный визит вежливости, чтобы дробить там чьи-то зубы. В кулачных драках он, кстати, весьма преуспел, и это впоследствии ему пригодилось. От остальных же примет прошлого он хотел откреститься полностью. Юрасик старался говорить правильным литературным языком, не материться, быть всегда чистым и опрятным - в их деревенском хозяйстве не было даже сортира на улице нужду справляли в специально выделенном углу хлева, в котором оголтело кудахтали куры и недовольно мычала тощая корова Грибуля.
Здесь же были перспективы... А на совсем уже правильный путь направил его старший товарищ выходец из Литвы капитан Стрейкус. Именно он подсказал ему, что не одними властью и гонором сыт человек, что главное в жизни - это деньги, большие деньги... Стрейкус сорвался, слишком уж круто начал... А он, Славка, выплыл...
После суда, вынесшего ему оправдательный приговор, он вышел на улицу, потянулся, с удовольствием закурил. И тут же к нему подошел высокий, безбровый, наголо бритый человек в длинном черном пальто и теплом белом шарфе.
- Кандыба, - произнес он непонятное слово, пристально глядя на Юрасика.
- Что? - не понял Юрасик.
- Фамилия моя Кандыба, - злобно уточнил бритый. - Зовут Яков Михайлович. Но я не еврей. Я хохол, понятно вам, Вячеслав Иванович?!
- А мне-то что с того, как вас зовут и какой вы национальности? насторожился Юрасик.
- Мы все интернационалисты, я просто уточнил...А вот, как меня зовут, придется запомнить. Вы полагаете, что оправдательный приговор к вам свалился на голову просто так, или от того, что вы такой умный? - проворчал Кандыба. - До чего же не люблю я в молодых людях этакую самонадеянность... Ладно, - хлопнул он его по плечу. - Пройдет с годами. Садитесь в машину, вон мой УАЗик стоит. Не "Мерседес", конечно, но до Огаркова надеюсь, не развалится...Всего-то сто двадцать верст...
- А почему я вам должен верить?
- Пораскиньте мозгами и поверите. А не поверите, будет пересмотр вашего дела. И поедете вслед за бедным Альбертом Генриховичем в места не столь отдаленные лет эдак на пять - семь... Мало не покажется... Вам там дадут прикурить... Идите в машину, черт вас побери, - нахмурил он надбровные дуги, ибо самих бровей не было и в помине. Отсутствие всякого вида растительности на голове и лице и глубоко посаженные бесцветные глаза делали внешность Кандыбы весьма зловещей. И разговаривать с ним было очень неприятно. Все время хотелось отвернуться, отвести взгляд.
Юрасик пораскинул мозгами и полез в облезлый УАЗик Якова Михайловича Кандыбы. По дороге Кандыба угрюмо молчал и лишь чертыхался по поводу плохих дорог и тупых водителей. Впрочем, он и сам водил машину как-то неуверенно, и пару раз они лишь чудом избежали аварии.
- Любите жизнь? - позволил себе усмехнуться Кандыба, увидев испуг Юрасика.
- А что мне её не любить? Мне ещё тридцати нет...
- Оно и верно, - согласился Кандыба. - Вся жизнь впереди, надейся да жди... Только сейчас не то время, эпоха не та, Юрасик. Ни на что надеяться не надо, кроме как на свою голову... Или на сильные руки, ноги, если ума не дано... На себя, короче говоря, надо надеяться. И не совершать ошибок...
Это было все, что он произнес за более, чем двухчасовую дорогу...
...В малогабаритной огарковской квартире состоялось знакомство Юрасика с хозяином.
- Люди нужны, люди, - вместо приветствия произнес невысокий желтолицый человек лет сорока. Черные густые, без малейших признаков седины волосы, желтые злые хитрые глаза, жидкие усики... Одет красиво приталенная рыжая куртка из мягчайшей кожи, твидовые серые брюки, ботинки из крокодиловой кожи. Вошел в комнату и сел на кривой стул, даже не протягивая руки Юрасику. Подбородком указал ему на ещё более кривой стул.
- Принеси нам кофейку, Яков! - попросил он Кандыбу.
- А может лучше чаю? - недовольно переспросил Кандыба.
- Можно и чаю. Мне зеленого чаю, а Юрасику крепкого кофе. Надо, чтобы голова у него хорошо работала. Предстоит важный разговор.
Кандыба вышел, а хозяин внимательно, изучающе глядел на Юрасика.
- Знаете меня? - спросил он.
- Нет, - робко ответил Юрасик. От его собеседника исходила какая-то жуткая опасность.
- Знаете, знаете, вы же мент, опер... Должны знать. Я Тагай, слышали? - предвкушая впечатление, произнес он.
Юрасик вздрогнул. Разумеется, он слышал эту кличку. Личность легендарная. Крупный уголовный авторитет, славившийся совершенно лютой жестокостью, и в то же время необычайной изворотливостью, умением сваливать на других свои преступления.
Про Тагая ему рассказывал Алик Стрейкус. Тагай в семнадцатилетнем возрасте участвовал в зверском убийстве целой семьи. Двое его подельников получили высшую меру. Он не дотянул по возрасту, хотя было доказано, что именно он, своими молодыми крепкими руками перерезал горло мужу и жене, которых они пришли грабить. Тагай получил восемь лет, как несовершеннолетний. В зоне он совершил ещё одно убийство, участвуя в потасовке. Ему добавили всего два года, он сумел доказать, что оборонялся. Ответил лишь за то, что в его руках оказался острый как бритва нож. Не досидев срока, он совершил побег вместе с одним авторитетным вором. Они бежали по бескрайней тайге, и обоим грозила голодная смерть. Тогда Тагай зарезал товарища и сожрал его мясо. А потом вышел к геологам, которые накормили и обогрели его. Им крупно повезло, благодарный Тагай не стал их убивать. А, скорее всего, ему это просто не было нужно. Они вывезли его из тайги, и он растворился в бескрайних просторах бывшего Союза. Никто толком не знал его местонахождение, не знали даже, жив ли он или нет. А вот оно как, мало того, что он жив, так он ещё тут, поблизости...
- Вижу по глазам, вы слышали обо мне... А ваш товарищ Стрейкус даже работал на меня, при этом сам того не зная. Ведь Стрейкус был нашим человеком в органах. Он прикрывал наших на Чертовом поле. Тогда там погибла женщина, вы слышали, наверное, что с ней сделали?
Юрасик вздрогнул. О том, что с ней сделали, ему тоже рассказывал Стрейкус. Только он не говорил, что прикрывал в этом деле бандитов.
- А вы знаете, к т о этосделал? - усмехнулся Тагай.
Юрасик промолчал и побледнел.
- Вижу по глазам, что вы догадались, - улыбнулся Тагай. - Тогда наших взяли, мой кореш Марс получил пожизненное и зарезался в камере. Щур на острове Огненный, ещё двое в лагерях... А я здесь, в этом славном городишке. Стрейкус и понятия не имел, кто руководит делом. Дело тогда провалилось, - с досадой произнес он. - Одно было удовольствие разобраться с этой дамочкой, сорвать, так сказать на ней зло, - широко улыбнулся он. А вот Яков принес нам чаю и кофе. Мне нельзя кофе, у меня больное сердце... Да, да, - покачал головой он, заметив какое-то недоумение на лице собеседника. - Как ни странно, но сердце у меня есть, как и у остальных людей, причем не вполне здоровое... Тоже ведь, не на курортах валялся свои сорок лет... Пейте кофе, Юрасик...И напрягайте ваши мозги. Я предлагаю вам работать на меня. Впрочем, выбора у вас нет. Работать вы все равно будете, или вы труп, причем, сильно обезображенный, - спокойно произнес он, отхлебывая из пиалки жиденький зеленый чай. - На меня многие тут работают, даже сами не зная того. У меня много людей, техника, оружие, боеприпасы. У меня есть подземный бункер, есть вертолет...Связи, короче говоря, налажены... Все нормально, Юрасик. А люди нужны, я с этого начал наш разговор, если вы помните.Ваш новый начальник милиции Гамаюн мне очень не нравится. Он глуп и уперт как осел, типичный представитель застоя... И его отставка - вопрос времени. А начальник угрозыска Кремнев ни на что не годен, он просто тряпка. И жаден до предела, как выяснилось. И именно вы должны со временем возглавить милицию Огаркова. Мы возлагали большие надежды на Стрейкуса, но он решилзатеять свое дело. И сразу же погорел, поспешил очень... Мы тогда не препятствовали их деятельности, только наблюдали. С ними здорово разобрался сыскарь из Москвы. А если бы у них что-то получилось, мы бы их навестили, и им бы все равно пришлось работать на нас... Но... сорвалось, как срывается у всех дилетантов. И ничуть их не жалко...Мы, разумеется, помогли Стрейкусу получить по возможности поменьше, работал все же на нас человек, сам того не подозревая... Получил, как вы знаете, он двенадцать лет, а там видно будет, посидит, подумает на досуге, что почем на этой земле и с кем ему следует в будущем работать, если ему суждено выйти на волю... Теперь надежда на вас, Юрасик. Вы именно то, что нужно. И ваше деревенское происхождение, и жадность к деньгам, и определенные решительность и отвага - все это именно то, что нам нужно. Так что, работать на нас вы все равно будете, но вот кем, зависит от вас, от ваших талантов. Вы будете переведены сюда, в Огарков, работать будете в угрозыске. Получите служебную квартиру. Делайте то, что вам приказывает начальство. А мы к вам обратимся, когда придет время. Все. Допивайте кофе, и Кандыба отвезет вас в отдел кадров местного управления Внутренних дел. Будете оформляться.
Вот так все и началось... Обратились к нему уже через месяц. Готовилось похищение Савченко, Юрасик должен был подготовить почву и навести следствие на ложный след. Что он и сделал...
- Так что не спугните, ради Бога этого Алешкина, - предупреждал Алика Юрасик.
- Не спугнем, не бойтесь, - пробормотал в трубку Алик, а сам подумал: "Как бы не так, мент... Выволочем за яйца и поработаем с ним... Как миленький выдаст, где его друг-уголовник... А уж найдем того", - потер он свои хилые холеные ручки, - "Он нам по полной программе ответит за ужин в ресторане... Тоже мне, крутая мафия", - хмыкнул он, возбуждаясь от осознания собственной значимости.
Через полчаса на окраине города, на так называемой Плешке собралось человек двадцать. Было ещё совершенно темно, местность освещалась ярким светом фар, которые придавали и без того мрачному ландшафту некий причудливый и зловещий вид. Все приехали на хороших машинах, сидели в них, слушали музыку, попивали легкие напитки, лапали телок, которых тоже привезли с собой. Ждали Ярыгина и Семиглазова, чтобы начать развлечение.
На темно-синем БМВ подъехал Семиглазов. Женя сам был за рулем, хотя водил машину очень плохо, и садящиеся в его шикарный лимузин, никогда не были уверены, что доедут живыми и невредимыми до конца пути. На заднем сидении пригорюнился жаждущий мщения Баня, которого Семиглазов пока решил не увольнять. "За битого двух небитых дают", - посоветовал ему отец, которому он рассказал про фиаско Бани в ресторане. Рядом с Женей на переднем сидении сидела очаровательная длинноногая блондинка Алиса, которой он обещал "крутейшие развлечения".
"Кто-то на зайца ходит, кто-то на утку, мой папаша - на кабана. А мы с тобой, бикса, на человека пойдем", сверкнул глазами он. - "А точнее - на недочеловека, возомнившего себя человеком. Поняла, бикса?", - похлопал он её по щеке.
"Как ты грубо со мной разговариваешь, Женечка", - надула губки Алиса. - "И почему ты называешь меня биксой?"
"А как же прикажешь тебя называть?" - рассмеялся Женя. - "Ваше величество, что ли? Бикса ты, и есть бикса. На вот тебе двести баксов, бикса. Купи себе что-нибудь. А когда зверя затравим, там на месте и трахнемся на его глазах. А, хороша идейка?"
"Спасибо, Женечка", - схватила Алиса деньги холеной ручкой и спрятала в лифчик.
"Смотри, чтобы не выпали", - предупредил Женя.
"Обижаешь, Женечка. Оттуда не выпадут. Сидит крепко, - расхохоталась Алиса, а Женя покровительственно похлопал её по тугой ляжке.
- Здорово, орлы! - приветствовал ораву Женя, выходя из БМВ и поигрывая мобильным телефоном. - Готовы к охоте? Царская будет охота, нам сам Иваныч обещал. Сам-то где?
- Ждем-с...
- И мы подождем-с, - согласился Женечка и снова полез в машину.