Пилот между тем сложил свою карту. Малко взглянул на "Сейко" - семь часов. Трое крестьян вернулись в микроавтобус, который уехал по латеритовой дороге. Оставшись один, пилот прислонился к крылу "Команча" и закурил. Он держался спокойно, словно ему предстояло взлететь с летного поля аэроклуба, а не с крошечной взлетной полосы, расчищенной в непроходимых джунглях. Флюгер был неподвижен, погода по-прежнему великолепная, лишь у самого горизонта тянулась цепочка облаков.
Малко бесшумно подполз к Буяну-Франциско.
- Надо подойти к самолету, - сказал он, - и действовать быстро. Обезвредим охрану, желательно без выстрелов, и уходим с Гусманом.
Он прикинул, что даже с пленником им понадобится не больше десяти минут, чтобы добраться до "рейнджровера".
Прячась в густой зелени, они подошли к самому краю полосы и остановились метрах в двадцати от "Команча". Малко повторил свои инструкции. Вдруг пронзительный вой заставил их вздрогнуть. Пилот запустил двигатель! Винт "Команча" завертелся, все быстрее и быстрее. Видимо, пилот решил еще раз проверить машину...
Шум двигателя помешал им расслышать, как вернулся микроавтобус, и Малко увидел его, только когда он вынырнул в нескольких метрах от них и развернулся, задом к самолету. Водитель спрыгнул на землю и распахнул задние дверцы. Внутри на матрасе неподвижно лежал человек. Рядом с ним на ящике сидела женщина.
Сердце Малко на минуту перестало биться. Это была Моника Перес! В защитном комбинезоне военного образца, черные волосы спрятаны под фуражку, на коленях "узи"...
* * *
Из кабины вышли еще два человека, на поясе у каждого висел револьвер. Они обошли микроавтобус и взяли два больших черных "атташе-кейса", которые стояли возле матраса. Моника Перес вышла, не сводя с них глаз. Должно быть, то, что они несли, представляло для нее большую ценность... Пора было действовать.
Малко, как смерч, вырвался из своего укрытия. В мгновение ока парни Джона Каммингса окружили и взяли под прицел микроавтобус, водителя и Монику Перес.
- Ни с места! - крикнул Малко изо всех сил, чтобы перекрыть шум мотора.
Пилот, сидя в своей кабине спиной к ним, не мог ничего видеть. Двое охранников тут же подняли руки, выронив "атташе-кейсы"; Моника метнулась было к своему "узи", оставленному в микроавтобусе, но один из нападавших бросился ей наперерез и оттолкнул прикладом "фала".
- Вы с ума сошли! - возмущенно завопила она. - Кто вы такие?
Да так и застыла с раскрытым ртом: она узнала Малко. С диким криком она кинулась на него, выставив когти, как дикая кошка. Прежде чем Малко успел остановить ее, она ухитрилась до крови расцарапать ему щеку и подбородок. Наконец ему удалось крепко схватить ее за запястья, тогда она плюнула ему в лицо.
- Подонок! Убийца! Ты и сюда добрался!..
Малко с тревогой поглядывал на асьенду. Дорога была каждая секунда. Водитель и два охранника уже лежали на земле, уткнувшись лицом в траву и сцепив руки на затылке.
- В микроавтобус! - крикнул он своей команде.
Моника Перес вцепилась в него мертвой хваткой.
- Скотина! Ты отдашь его военным, чтобы его пытали! А он болен, умирает... Посмотри! Посмотри сам!
Она потащила его к микроавтобусу. Двое из людей Малко были уже внутри, двое оставшихся держали под прицелом пленников. Взревел двигатель "команча": он начал набирать обороты.
Малко наклонился к лежавшему на матрасе человеку. Желтоватое, как воск, лицо, лихорадочно блестящие глаза, обведенные глубокими темными кругами, со всей очевидностью говорили о том, что он и в самом деле тяжело болен. Мануэль Гусман, едва ли не самый известный человек в Перу, за поимку которого было назначено огромное вознаграждение, лежал, скорчившись, и, казалось, даже не дышал. Вот он медленно, со свистом вдохнул воздух, и лишь после долгой паузы последовал выдох. Он был в глубокой коме. Моника схватила Малко за руку.
- Ты помнишь "Диркоте"? Представляешь, что они с ним сделают? Ему совсем плохо, если его срочно не подключить к искусственной почке, он умрет.
Как при вспышке молнии Малко вдруг увидел распростертую на металлических козлах молодую женщину, склонившегося над ней с садистской ухмылкой лейтенанта, страшные орудия пытки...
Кто же прав в этой войне? Ведь были и крестьяне, изрезанные ножами на куски, и беременные женщины, забитые кузнечным молотом.
Ногти Моники глубоко впились в его ладонь; она кричала умоляюще, истерически - ни дать ни взять тигрица, защищающая своих детенышей.
- Ты помнишь? Помнишь?
Он помнил... Рев двигателей мешал сосредоточиться. У него было всего несколько секунд на принятие решения. Чтобы захватить этого человека и его тайны, он рисковал жизнью... Снова послышался хриплый, свистящий вдох Мануэля Гусмана.
Взгляд Малко упал на стоящие на земле тяжелые "атташе-кейсы", и решение созрело у него мгновенно. Не было сделано ни одного выстрела; у них есть все шансы ускользнуть, не привлекая внимания обитателей асьенды...
- Хорошо, - кивнул он. - Пусть его отнесут в самолет.
Моника изумленно уставилась на него. Потом бросилась ему на шею.
- Спасибо тебе! О, спасибо!
Отпустив его, она побежала к "атташе-кейсам" и подхватила их. Но Малко решительно шагнул вперед и загородил ей дорогу.
- Нет, - сказал он, - это останется у меня.
Молодая женщина тотчас вновь преобразилась в тигрицу. Двое парней Малко с трудом удержали ее за руки.
- Я дарю жизнь твоему другу, - прокричал он, силясь перекрыть шум мотора, - потому что я помню, что мы с тобой пережили вместе! Но я здесь для того, чтобы ликвидировать террористическую организацию, опутавшую своей сетью всю страну, и я это сделаю. Эти документы помогут избежать кровопролития.
Он повернулся к Буяну-Франциско.
- Отнесите больного в самолет! Быстро! Быстро!
Франциско и двое его товарищей бросились к машине и осторожно вынесли матрас. Четвертый продолжал держать под прицелом людей Хесуса Эрреро. Те не делали ни малейших попыток к сопротивлению. Малко взял "атташе-кейсы" и погрузил их в микроавтобус. Моника что-то злобно кричала, извиваясь на земле: Франциско сидел на ней верхом, а еще один из людей Малко держал ее за ноги.
Мануэля Гусмана уже поднесли к "команчу". Положив матрас на землю, двое мужчин подняли безжизненное тело и взобрались с ним на крыло. С помощью пилота его втащили в открытую кабину и уложили на задние сиденья. Пилот по-прежнему ни о чем не подозревал.
- Ты не уйдешь от меня! Ты не уедешь из Тинго-Мария! - выкрикнула Моника, гневно сверкая глазами. - Я найду тебя и в Лиме, если придется! Я вырву твое сердце!
Ох, уж эта южноамериканская лирика... Малко покачал головой.
- Ты улетишь с ним, - твердо сказал он. - Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Нет! - взвизгнула она. - Я останусь здесь! Я убью тебя! Я тебе...
- В самолет! - приказал Малко.
Она кричала и брыкалась. Но двое мужчин дотащили ее до "команча" и засунули в кабину головой вперед, как мешок. На этот раз до пилота дошло, что что-то неладно. Он сбавил обороты, попытался выйти из кабины и увидел глядящее на него черное дуло "ППК" Малко.
- Эй, в чем дело?
Удерживая одной рукой Монику, которая силилась выбраться из кабины, Малко помахал пистолетом перед носом пилота.
- Не задавайте лишних вопросов. Взлетайте немедленно, иначе вы уже никогда не взлетите.
- Нет! Нет! Не взлетайте! - истошно завопила Моника. - Я сейчас позову Хесуса!