- Не выйду же я с голыми руками.
В лифте Малко спросил его:
- Зачем вы носите оружие?
Фелипе Манчаи посмотрел на него, как на идиота.
- У нас все вооружены. Журналист в Лиме - опасная профессия. Меня уже несколько раз пытались ухлопать - кое-кому мои статьи не нравились. У вахтера тоже была пушка, только ее у него украли. А он живет в "Пуэбло Ховен" и боится возвращаться домой вечером, вот я ему и одолжил свою...
Асфальт на улице плавился от жары. Оборванные менялы тут же облепили их, как мухи, предлагая купить доллары. Фелипе Манчаи беззлобно обругал их, и они тут же испарились. В соседнем кафе было пусто.
- Два писко, - заказал Фелипе Манчаи, даже не спросив согласия Малко.
Он уже окончательно проснулся после своей "сиесты", только руки слегка дрожали. Болезнь Паркинсона или хронический алкоголизм. Малко осторожно пригубил писко - немного напоминало ром. Судя по всему, коварный напиток. Фелипе Манчаи выпил свою порцию залпом - видимо, чтобы промыть горло от виски, - и, покосившись на Малко, тут же заказал еще.
- К писко надо привыкнуть, - доверительно сообщил он, когда принесли вторую рюмку. - Местная отрава. Будьте осторожны, они иногда подмешивают в него всякую дрянь для крепости, тогда это действительно может свалить с ног...
У Малко и чистое писко не вызывало особого доверия. Им принесли кусочки рыбы, политые лимонным соком. Фелипе с жадностью набросился на закуску. Большой вентилятор под потолком создавал относительную прохладу. Прожевав очередной кусок, Фелипе спросил, понизив голос:
- Вы приехали из-за Гусмана?
- Да, - кивнул Малко.
Журналист лихо опрокинул вторую рюмку и приосанился; его щербатый рот растянулся в хитрой улыбке.
- Все здесь думают, что я старый пьяница, конченый человек... А ведь я в деле уже сорок лет. Гусман! Да я знал его, когда еще никто о нем и слыхом не слыхал. Я приходил к нему поболтать, когда покупал "пасту"* в Аякучо. Я свободно говорю на кечуа, не то что нынешние желторотые юнцы. Они и кастильский диалект едва понимают, а что они смыслят в этой стране? Да, "сендерос", настоящих, тех, что основали "Сендеро Луминосо", - я их знаю всех.
______________
* Тестообразная масса из листьев коки, из которой делается кокаин.
Малко прервал его разглагольствования.
- Это правда, что несколько месяцев назад вы виделись с Гусманом?
- Еще бы, - гордо кивнул журналист. - Он сам меня об этом попросил.
- Зачем?
- Он хотел передать мне политический манифест. Я сделал из него сногсшибательную статью для "Карретас".
- Где вы встречались?
- В одном парке в Сан-Исидро, рядом с полем для гольфа. Совсем ненадолго, четверть часа, не больше. Прощаясь, он обнял меня.
Старик чуть не прослезился при этом воспоминании.
- Вы уверены, что это был именно он?
- Конечно!
- Вы знаете, где он сейчас скрывается? В Лиме?
Глаза Фелипе Манчаи вдруг снова стали мутными. Он отрицательно покачал головой и заказал третью рюмку писко.
- Никто не знает, где он, и это к лучшему. В "Диркоте" меня изрезали бы на кусочки, если бы только заподозрили, что мне известно, где его найти. Не думаю, что он еще в Лиме.
Он икнул, помолчал несколько секунд и спросил:
- Кстати, ирландец дал вам мои две тысячи долларов?
- Какие две тысячи долларов?
Фелипе Манчаи тут же напустил на себя важный вид.
- А, ладно, - небрежно обронил он, - забыл, наверное.
Он решительно взглянул на часы и жестом подозвал официанта.
- У меня работа, - заявил он, - надо кончить статью. Приходится вкалывать, жизнь-то все дорожает.
Малко уже открыл бумажник под жадными взглядами оборванцев, сидевших у входа в кафе. Он отсчитал пять стодолларовых банкнот и протянул их Фелипе.
- Вот, - сказал он, - с ирландцем я сам все улажу. Остальное дам вам завтра.
- Да что вы, ни в коем случае, - с достоинством запротестовал журналист, однако деньги тотчас исчезли в его кармане. - Я не хочу быть у вас в долгу, с какой стати...
- Так на чем мы остановились? - прервал его Малко. - Вы видели Гусмана здесь, в Лиме, три месяца назад; А потом?
Фелипе Манчаи глотнул писко, чтобы отпраздновать получение пятисот долларов.
- Потом - ничего, - вздохнул он. - Меня раз шесть вызывали в "Диркоте" и в жандармерию. Прослушивали мой телефон, следили за мной. Ничего не разнюхали, устроили мне нахлобучку и отпустили на все четыре стороны.
- Гусман больше не объявлялся?
- Нет. Будь он в Лиме, он связался бы со мной.
Итак, след обрывался... Фелипе Манчаи вытер вспотевший затылок большим платком сомнительной чистоты. Он снова начал клевать носом. Малко твердо решил вытянуть из него еще хоть что-нибудь, прежде чем тот уснет.
- Вы знаете некую Монику Перес?
Журналист встрепенулся.
- А как же! Моя приятельница.
- Говорят, она разделяет политические взгляды "Сендеро Луминосо"...