- Вот как, вы разобьете мне морду?
Молниеносным движением он выхватил из кармана внушительный нож, нажал на кнопку и выбросил длинное, острое, как бритва, лезвие.
- Мне было бы очень любопытно взглянуть, как вы это сделаете, Петр Сергеевич!
Гарри тут же умолк - в глубине души он смертельно боялся армянина. Но тот, видимо, пришел в себя и снова убрал нож.
- Ссориться - бесполезно, - заявил он. - А вот меры принять необходимо... Как эти женщины отреагировали на ваши слова?
- Как миссис Лайтфизер - не знаю, а Пенелопа призналась, что любит шпионов. Думаю, она мне не поверила.
- Вы полагаете, они заявят в полицию?
- Нет, ни в коем случае!
- А вы не упоминали... обо мне?
- Я... кажется, да...
- В каких словах?
- Боюсь, не слишком лестных...
Окончательно взяв себя в руки, армянин снова сел на диван, закурил наргиле и стал спокойно пускать колечки. Помолчав минуту-другую, он бесстрастно заметил:
- Петр Сергеевич Милукин, вы не можете не знать, какая судьба ожидает предателя...
- Да.
- Тогда самое умное, что вы можете сделать, - это приготовиться к смерти.
- Я готов.
Багдасарьян метнул на него быстрый взгляд.
- Это не так просто, как вы, по-видимому, воображаете, товарищ...
- То есть?
- Мне было бы несложно вас убить, но я отказываюсь действовать по собственной инициативе... Такие вещи решают наверху.
- Так позвоните шефу! Чего канителиться-то?
Армянин пожал плечами:
- Я не знаю шефа, Гарри Комптон.
- Не морочьте мне голову!
- Я знаю лишь человека, от которого получаю приказы, но над ним есть другой, и его мало кто из нас видел... во всяком случае, не я... А от него-то в конечном счете и зависит ваша судьба.
Багдасарьян производил впечатление человека медлительного, но сейчас он одним прыжком соскочил с дивана.
- Сидите здесь, Петр Сергеевич, и ждите моего возвращения!
- А куда, по-вашему, я мог бы уйти?
16 часов 30 минут
В помещении за лавкой бакалейщика, оказывавшего им гостеприимство, Тер-Багдасарьян, сидя напротив улыбающегося Федора Александровича Баланьева (причем от этой улыбки у него кровь стыла в жилах), пересказывал исповедь Комптона. Дослушав до конца, русский вздохнул:
- Все это крайне неприятно, дорогой Багдасарьян... во-первых, из-за ваших планов, которые, по-моему, оказались под угрозой... а во-вторых, потому что нам, очевидно, придется избавиться от целого ряда товарищей...
Армянину показалось, что его сердце сжала ледяная рука.
- Эти бристольские информаторы - просто болваны! Как они могли рекомендовать нам этого типа? Ладно, пусть поучатся, что такое чувство ответственности, в Сибири! И я сильно опасаюсь, дорогой Багдасарьян, как бы вам не пришлось их сопровождать...
- Мне?
- Вы продемонстрировали весьма прискорбное отсутствие чутья, дорогой Багдасарьян... я бы даже сказал, пагубное...
- Но как же я мог предвидеть, товарищ комиссар, что этот тип так стремительно впадет в мелкобуржуазную сентиментальность?
- Дорогой Тер-Багдасарьян, вам не хуже моего известно, что в нашей стране дар предвидения - необходимое условие выживания... Если я доложу о вашем промахе, дорогой Тер-Багдасарьян, наверняка найдутся люди, которые припомнят, что до тысяча девятьсот пятьдесят третьего года у себя в Ереване, в своей родной Армении, вы никогда не упускали случая воспевать Сталина... Помните, дорогой Тер-Багдасарьян, с каким энтузиазмом вы воспринимали культ личности?
- Так то до пятьдесят третьего, товарищ комиссар!
- Вся сила нашего законодательства в том, что оно не признает давности лет в отношении преступлений против государства. Вам очень нравится в Лондоне, Тер-Багдасарьян?
- Честно говоря...
- Ну да, ну да... Я слыхал, что ваш ресторан процветает и вам удается выжимать немало денег из этих свиней капиталистов-империалистов?
- Не больше, чем позволяет закон, товарищ комиссар!
Баланьев дружески хлопнул армянина по ляжке:
- Ох уж этот Багдасарьян!.. Боитесь ведь, что я отзову вас домой именем Партии?.. Жаль было бы покидать такое уютное гнездышко в Сохо и возвратиться в Армению... а то и оказаться в старой доброй Темзе, не так ли, дражайший?
- Вне всякого сомнения, товарищ комиссар.
- В таком случае, дорогой Тер-Багдасарьян, поскольку мы не можем медлить с похищением досье "Лавина", вот что вам придется сделать... и добиться успеха, если, конечно, вы не жаждете навлечь на себя крупные, очень крупные неприятности...
17 часов 30 минут
Гарри Комптон уже начал подумывать, что ожидание слишком затянулось. Армянин ушел больше часу назад. Внезапно тот вырос перед ним, хотя молодой человек не слышал, как он вернулся. Гарри сразу заметил расстроенный вид ресторатора, чье дурное настроение немедленно сказалось на нем.