— Сколько времени вы находились там?
— Да как вам сказать? Вначале поговорили о том о сем, а когда мы стали мясо на куски резать, хозяйка, жена Василия Федоровича, позвала нас обедать. Пошли мы в дом. Стали руки мыть. А Олег Петрович предложил нам руки с ещё спиртом протереть. Сын Василия Федоровича, услышав, удивился, но Крупнов заметил, что яд — очень сильный, действует не только на волков, и не дай Бог, капля-другая в человека попадет… Лебедев Юра поинтересовался, что же это за чертовщина такая страшная? Крупнов назвал тот яд как-то буквами. Понимаете, у меня образование-то всего четыре класса, химии не учил, а потому убей меня, а сказать, как этот яд называется, не могу.
— Чем вы занимались после обеда?
— Продолжили начатую работу. Закончили часа через два.
— Скажите, а во время обеда Юрий Васильевич, то бишь Лебедев-младший, не ходил в сарайчик? — спросил следователь, не скрывая направленности своего интереса.
Суходолец на минуту задумался, посмотрел куда-то на потолок, а потом ответил:
— Выходить-то он выходил, а вот куда и зачем, не знаю. Скорее всего после пива в уборную.
— Почему вы решили, что в уборную?
— Ну, во-первых, мы пили пиво, а после него сами знаете… А, во-вторых, когда вернулся минут через пять, то мыл руки очень тщательно. Это я хорошо помню…
…Жена Лебедева Василия Федоровича подтвердила, что сын во время обеда зашел к ней в кухню и попросил чистый пузырек. Она дала ему. А вот для чего он понадобился, она не знает, не спрашивала.
В тот же день Агеев направил в прокуратуру города Москвы отдельное требование, в котором просил допросить кандидата биологических наук Крупнова, приезжавшего в Сытую Зегзину, но тут же понял, что ждать ответа неделю, а, может быть, даже и больше, он не имеет права. Нужна оперативность. И уже буквально через час из кабинета местного участкового инспектора следователь звонил Крупнову. Повезло: он оказался на месте.
Олег Петрович хорошо помнил командировку в Сытую Зегзицу и все обстоятельства, связанные с ней. К тому, что знал уже Агеев, свидетель добавил несколько важных штрихов. Для отравления волков использовался цианистый калий. Это раз. Отвечая на вопрос Юрия Васильевича, он действительно назвал его буквенное обозначение. Это два. И наконец, Крупное подтвердил, что когда он с Лебедевым-старшим и районным охотоведом пошли на обед, сарайчик, где находился яд, оставался открытым. А вот на вопрос следователя — мог ли кто-нибудь, и в частности Лебедев-младший, воспользоваться случаем и отлить себе какую-то часть яда — Крупнов, видимо испугавшись ответственности за небрежность хранения яда, вразумительного ответа не дал…
Но и эта информация, которой теперь располагал Агеев, давала ему достаточно оснований, чтобы перекинуть логический мостик между трагическими событиями в Южноморске и травлей волков на Брянщине. Связующим звеном, по убеждению следователя, был тренер Лебедев.
В тот же вечер Агеев и Карапетян решили выехать в Шостку. Но перед этим они заехали в Сытую Зегзицу, где изъяли непочатую бутылку с горилкой, которую привез отцу Юрий Васильевич Лебедев. Она была майского производства, и это обстоятельство, по мнению инспектора уголовного розыска, могло представить для следствия несомненный интерес. Агеев согласился с ней.
На следующий день следователь первым делом послал на экспертизу бутылку с горилкой, изъятую в Сытой Зегзице. Затем вместе с Карапетян отправился к Лебедеву Юрию Васильевичу.
Открыла жена. Тихая, вежливая женщина. Она сказала, что Юрий Васильевич ещё вчера уехал в летний спортивный лагерь за город и вернется часам к пяти.
Агеев начал с допроса жены.
— В позапрошлую пятницу ваш муж куда-нибудь уезжал? — спросил Агеев.
— В деревню к родителям.
— В котором часу?
— Он говорил, что собирается выехать двенадцатичасовым автобусом… Но вдруг забежал домой в начале третьего…
Агеев незаметно переглянулся с Карапетян.
— Вы не путаете?
— Да нет. Кончился обеденный перерыв в магазине, я собиралась выйти за покупками…
— Зачем он вернулся? — продолжал допрос Агеев.
— Сказал, что-то забыл взять. Стал возиться в своей комнате, уронил что-то… Потом вышел с коробкой, говорит: вот, упала нечаянно, разбился шприц…
— И где он? — еле сдерживая волнение, спросил следователь.
— Юра попросил выбросить на помойку. Я так и сделала… Правда, иголку оставила. Она ведь целая, новая, можно пользоваться…
— Где игла?
— На полке, наверное…
— Вы говорили мужу о ней?
— Зачем? — удивилась Лебедева. — Он только спросил: выбросила ли я шприц? Я сказала, что да. Об иголке речи не было…
Задав ещё несколько вопросов, Агеев попросил жену тренера показать иглу.
Та, аккуратно завернутая в бумажку, лежала на полке в книжном шкафу.
Карапетян вызвала понятых. Изъяли иглу и решили срочно отправить её на экспертизу.
— И еще, — сказал Виктор Сергеевич. — Надо на всякий случай обеспечить, чтобы Лебедев вернулся вечером из спортлагеря именно в Шостку, а не исчез в неизвестном направлении…
— Ясно, — кивнула Карапетян.
— И прямо в прокуратуру… Кармия Тиграновна помчалась в бюро судебных экспертиз, а следователь продолжил обыск. Но ничего интересного (главным образом, пузырька, в котором мог быть яд) обнаружить не удалось.
В шесть часов вечера Лебедев появился в прокуратуре.
Карапетян доложила следователю, что другой подозреваемый, Евгений Афонников, тоже в городе. Вернулся из совхоза.
— Его, возможно, допросим позже, — сказал Агеев. — Сначала разберемся с тренером.
Кармия Тиграновна пошла в бюро судебных экспертиз, где обещали уже подготовить заключение об исследовании бутылки с горилкой и иглы от шприца.
— Чем вызвала такая спешка? — недовольно спросил Лебедев, когда Агеев приступил к допросу. — Я ведь день провел на тренировке!.. Мои заслуги могли бы, кажется, послужить основанием, чтобы отнестись с пониманием и уважением. Как-никак подготовил в свое время серебряного призера республики, бронзового Спартакиады…
— Извините, — смиренно сказал Виктор Сергеевич, — но вынужден… Возникла необходимость задать вам несколько вопросов…
— Что ж, задавайте, — вздохнул Лебедев.
— Вот вы на прошлом допросе говорили, что уехали в Сытую Зегзицу двенадцатичасовым автобусом. Так?
— Ну… Говорил… — осторожно ответил Лебедев.
— Значит, в начале третьего вы были на пути к родителям?
— Двигался, так сказать, — кивнул тренер.