- Потому что думаете, что все купить можно. И всем распоряжаться. Родили дочку внебрачную и всю жизнь откупаетесь - сами только что сказали. Меня сюда позвали - чтоб купить этим...- И Рене обвела пренебрежительным горящим взглядом окружавшую их роскошь и остановилась на стоящих перед ней тарелках.- Да покупаете еще не за свой счет, а налогоплательщиков. Вы же этот счет на службе предъявите: на работу с агентами - или как там у вас?
- Поэтому ты и не ешь? - запоздало сообразил Морис.
- Поэтому и не ем! - отрезала та и со зла толкнула от себя тарелку с креветками, так что она скользнула в направлении к Морису и выплеснула часть содержимого на скатерть. Морис вздрогнул и невольно отпрянул: как полицейский, который среди допроса чувствует, что арестованный может напасть на него. Рене наградила его последним памятным взором и пошла прочь - мимо посетителей ресторана, давно настороженно их слушавших, к вестибюлю, где стояла и курила Летиция: это была новая ее привычка. Увидев подругу, Летиция сделала шаг в ее сторону:
- Так я в "Максиме" и не побывала...- Но Рене прошла мимо, словно ее не заметила.
- Своенравная барышня,- заметили Морису толстяки за соседним столом.
- Не говорите,- сказал Морис.- Это она плакаты на конечной станции автобуса испоганила.- Мы знали только, что кто-то из пригородов.
Те закивали.
- Это мы слышали,- сказал один из двух толстяков, бравший на себя труд говорить за обоих.- Так плюньте на нее. Что она вам?
- Она с моей дочерью за одной партой сидит.
- Аа,- протянул тот, а второй посоветовал:
- Тогда пусть пересядет.
- Скажу. Если послушает.
- Послушает,- успокоил его тот.- Она не по этой части.- И отец, которому пришелся не по душе этот сомнительный комплимент, замкнулся в себе, смолчал и пошел к дочери. Официант послушно убрал со стола, и Морису даже не пришлось предъявлять в полиции счет за пирушку - настолько был велик его кредит в этом заведении...
А Рене в этот же день передала через Ива согласие занять пустующую должность: ярость продолжала бушевать в ней и диктовать свои поступки. Конференция, которая только и ждала этого решения, состоялась в Народном доме Сен-Дени, представлявшем помещение единомышленникам из других парижских районов. Собралось несколько десятков молодых людей и девушек, настроенных по-боевому и празднично. Рене никого здесь не знала и чувствовала себя неловко. Она сидела в президиуме, рядом с Фоше, который вел конференцию. Дорио, как и обещал, приехал поддержать ее кандидатуру.
- Ты здесь, пропащая? - приветствовал он ее, усаживаясь рядом.- Что так долго раздумывала?
- Трусила,- слукавила Рене - но лишь наполовину, потому что сейчас, глядя на волнующийся зал, действительно испытывала это чувство.- Боялась, не справлюсь. Как я ими руководить буду?
- Не робей,- поддержал он ее, сказал загадочную фразу: - Они только того и ждут, чтоб ими руководили...- и взлетел на трибуну, схватился за ее боковины.
- Почему мы выдвинули и предлагаем вам эту девушку? - бурным потоком полилось оттуда.- Девушку, которой нет еще и семнадцати? - (Рене недавно исполнилось шестнадцать.)- Потому что именно такие люди нам нужны сегодня. Нужны как воздух! Вы знаете историю с плакатами! Это ей пришла в голову эта мысль! - Он выбросил руку в ее направлении.- И она же - мало ли кому что придет в голову - сделала это: нашла ребят-исполнителей, организовала их, сама присутствовала при этой акции, стояла на стреме и отвлекала полицейских, которые чуть не загребли в участок всю компанию! Нам нужны люди, умеющие не только фантазировать и геройствовать в воображении, а те, кто не боится и умеет провести в жизнь свои планы и задумки, кто знает, с какого боку за них взяться, как зажечь ими людей и как не попасться при этом в лапы блюстителей порядка - вы знаете, какой порядок они охраняют и как карают тех, кто с ним не согласен. Те, кто не ждет, когда ему разжуют и положат в рот - так что только проглотить остается, а сам умеет заварить кашу и разложить ее по тарелочкам! Именно такие люди меняют нашу жизнь, именно так и делается революция! Теперь разрешите мне перейти к наиболее важным, насущным нашим проблемам. Впереди - Первое августа, День борьбы с угрозой новой империалистической бойни, с планами капиталистических государств развязать новую мировую войну, отправив на нее лучшие умы и силы рабочего класса и крестьянства!..
Дорио гремел с трибуны, зал, подогреваемый им, дружно гудел в ответ, одобрительно кричал с мест и приходил в движение. Рене тоже увлеклась речью и откликом на нее в зале. Она почувствовала себя в этот миг одним из звеньев единой монолитной цепи, приобщилась к новому таинству, прониклась ее духом, взошла на помост, который каждую минуту, как и у ее любимицы Жанны д'Арк, мог обернуться эшафотом: стала, иначе говоря, секретарем комсомола, или - на французский лад - комсомольской молодежи девятого Парижского округа.
11
После своего избрания Рене стала ходить на улицу Мартир (Мучеников) как на службу: Компартия снимала здесь этаж доходного дома для своих окружных комитетов, кружков и классов политучебы. На том, чтобы она каждый вечер дежурила на этом посту, настаивали вышестоящие органы партии: на случай, если придется передать какое-нибудь срочное сообщение - вроде сигнала к общему восстанию. Среди тогдашних руководителей партии было много деятелей с крайне левыми убеждениями, подталкиваемых русскими товарищами, которым не терпелось перенести в Европу эстафетный огонь революции. Никаких сигналов не было и быть не могло, и Рене зря отсиживала часы у аппарата - совсем как связная, садящаяся в определенное время суток у телефона в ожидании звонка от канувшего в небытие товарища.
Шла она туда сразу после окончания занятий в лицее, стараясь уйти незамеченной: подруги знали ее обычный маршрут и обратили бы внимание на его изменение - домой же попадала только к вечеру. Здесь перемены в ее жизни восприняли сдержанно. Жан стал относиться в последнее время к партийным обязанностям спустя рукава, с прохладцей, мать же давно перестала обсуждать дела дочери - с тех пор, как та поступила в лицей и вышла из круга доступных ей понятий и представлений.
- Я не против,- сказала она все-таки, совсем в этом не убежденная.- Но как ты теперь заниматься будешь?
- Я уже об этом думала,- успокоила ее дочь.- Буду брать с собой учебники.- Действительно, времени читать у нее там было больше, чем дома.
- А сидеть зачем? - спросил недоверчиво отчим, который лучше матери знал партийные нравы и порядки.
- Ждать: может, кто-нибудь позвонит.
- У тебя что, телефон свой?
- Нет. У Дуке.- Дуке был партийный секретарь округа.
- Вот он пусть и сидит,- сказал отчим.- У кого телефон, тот и дежурит.
- Сказали, что и я должна.
- Мало ли что они скажут,- пренебрежительно отозвался Жан, но придержал язык: чтоб не давать пищу сомнениям и без того насторожившейся матери.
Беда была не в отсутствии звонков, а в том, что, кроме Рене, в тесной клетушке, отданной окружному комсомольскому комитету, никого не было. До своего поступления на эту должность, по тому, что она видела в Сен-Дени, Рене думала, что в таких местах кипит боевая жизнь и что ей придется только направлять ее в нужную сторону, а тут - как шаром покати, как в дневные часы в театре. Прежнего секретаря давно надо было выгнать, и не делали этого только потому, что не было подходящей замены: он все развалил - после него не осталось даже списка членов организации. Была, правда, конференция, на которой ее выбрали и где присутствовало около трех десятков молодых людей, но она оказалась сен-денийским блефом, организованным по приказу Дорио и по его подобию: его сорванцы провели мероприятие и исчезли в неизвестном направлении. Осталось четверо любопытствующих. Фоше, которого ничто не могло смутить или выбить из седла, зорко оглядел их и подбодрил Рене:
- Это твой актив будет. Смотри, какие ребята боевые. Надо только распределить между ними обязанности. Ну давайте, кто за что отвечать будет? В соответствии с вашими наклонностями...
Те, однако, сказали, что живут в другом районе и не могут быть членами вновь избираемого комитета, но что, если надо, придут на следующий день и помогут организовать работу. Только один из них, Люк, действительно зажегся делом: ему понравилась Рене, он был в восторге от ее выдумки с дулей, нарисованной на плакатах правых. Это был простоватый белобрысый паренек, глядевший заговорщиком: он прятал свои глаза, но они у него горели.
- Он у тебя будет, Рене, по кадровым вопросам.- Фоше показал тогда на Люка, даже не спросив его имени.- Что-то мне подсказывает, что он отлично с этим справится...
Тут он как в воду глядел: у него, видно, был хороший подсказчик. На следующий день в клетушку под лестницей, отведенной для комсомольцев (в ней хранились также швабры и ведра: приходящая уборщица не захотела насовсем расстаться со своим помещением), пришел только Люк - остальных она никогда больше не видела. Зато Люк не унывал и не падал духом.
- Ничего, пойду в кафе народ искать. Там много всяких чудаков ошивается. Я уже нашел одного: я б, говорит, пошел, но мне философию учить надо. Он на киномеханика поступает. Нельзя помочь человеку?..- и вопросительно глянул на Рене.- Его Алексом звать.
- Пока нет. Может, потом. Позови еще кого-нибудь. Пока я здесь сижу... Только не очень странных.
- Нет, чумных звать не буду. Тут комики нужны. Кто юмор понимает. А ему, видишь ли, философию учить надо...- и отправился на новые поиски...
Через неделю Рене пошла за советом к Дуке. Дуке не очень ей обрадовался. Во-первых, он считал ее человеком Дорио, а с сен-денистами у него были сложные отношения, основанные на обидной для него зависимости: они вечно помогали и выручали, но взамен относились к нему пренебрежительно как школьники старших классов к младшим; во-вторых, у него самого были эти же проблемы: с людьми и у него было туго. Революция любит праздники и из ряда вон выходящие обстоятельства: тогда она выплескивается на улицу и творит чудеса, но серые будни для нее - сущее наказание, вынужденное безделье, которое надо уметь заполнить видимостью дела: в этом и состоит задача партийных активистов.
- Как дела твои? Что-то я совсем тебя не вижу. Сколько ты у нас?
- Неделю.
- И что успела за это время? - Дуке все глядел на нее и никак не мог взять в толк, чего ради ее сорвали с места и возвысили таким сомнительным образом.
- Ничего,- тяжко призналась Рене: на ней уже висел груз невыполненных дел и обязательств - каких, она сама толком не знала.- Не могу собрать актив.
- Зачем он тебе?
- Распределить обязанности. Надо комитет избрать.
- Да? А по плану у тебя что? - Он вынужден был взять над ней шефство.-Ты папку с календарем мероприятий нашла?
- Нашла.- Рене положила на стол заветную папку - единственное, что прежний секретарь не успел потерять или пустить по ветру.
- Только не делай всего, что там написано: никакой жизни не хватит. Только то, что красным карандашом отчеркнуто. Что у нас сейчас?