- Один пить не буду! - поклялся он.- Что я, алкоголик? По случаю только,- и припрятал бутылку.
Он изменился, постарел, обрюзг в последнее время, и даже усы его, которые он отпустил, когда стал секретарем ячейки и за которыми прежде ревностно ухаживал, повисли теперь, как две худые тряпки. Секретарем он уже не был: постарался Ив, его недоброжелатель, но и в нем самом бойцовский петушиный дух давно иссяк и выветрился.
- Рене теперь работать пойдет? Тут Жиль говорил со мной о ней: понравилась ему сильно. Хороший парень, между прочим. Будь я девкой, вцепился бы в него обеими руками. А что? Головастый, все в руках горит -редкостный парень. Тебе ж и об этом думать надо - не только об учебе твоей.
Все словно сговорились учить ее уму-разуму и толкать к замужеству: будто хотели избавиться от нее, всучив ей веретено и прялку.
- Ты меня сватаешь? - спросила Рене.
- Не сватаю, но очень уж тебя хвалит - видать, ждет, что передам.
- Я дальше учиться пойду,- сказала Рене.
- Вот те на! - удивился он, будто об этом не было прежде речи.- А я ничего не знаю.
- А зачем было "бак" получать? Для дальнейшей учебы.
- И на кого же?
- На юриста.
- Ничего себе! Адвокатшей станешь?.. А те, в Даммари, дальше будут платить?
- Об этом еще не говорили. Сама расплачусь.
- Жить здесь будешь? - закинул еще одну удочку он.
Мать насторожилась:
- А где же?
- А я знаю? - отговорился тот.- Где живут юристы. Им же нужно ближе к работе. Или к учебе - что у них там?.. Решай, в общем, свои вопросы,-подытожил он, пользуясь тем, что еще трезв.- Можешь, конечно, и здесь жить, но тогда деньги надо давать в общий котел. И больше, чем те пятьдесят франков в месяц, что они раньше отсылали. Потому как у тебя теперь другие запросы будут. Да и поправку на инфляцию сделать надо... Давай-ка я все-таки выпью за твои успехи. Жанна вряд ли такое потянет. Потому как не та наследственность. У нее отец - пьяница, краснодеревщик: эти все зашибают. А у тебя - профсоюзный деятель и с заскоком, говорят. А где заскок, там и чтение-учение...- и потянулся за бутылкой.
- Наговорил,- сказала мать.- Утром сам вставай - я тебя будить не буду. Ты от абсента дураком делаешься. Еще и выпить не успел, а уже в голову ударило. А ты спрашиваешь, почему я не радуюсь,- почти упрекнула она дочку...
Робер настоял на том, чтобы они поехали в Даммари-ле-Лис: похвастаться дипломом и поблагодарить за помощь. Тут тоже все вышло не слава богу поначалу, во всяком случае...
- Кто это?! Робер?! - вскричала бабушка Франсуаза, едва они вошли в трехэтажный дом на привокзальной улице. Рене она не заметила или сделала вид, что так.- Нет, это невозможно! Как ты нашел сюда дорогу?! Что, вообще, стряслось, что ты сюда явился?!
- Рене экзамены сдала.- Он снял котелок и положил на стол, чувствуя себя неловко.
- Ах Рене сдала экзамены?! Она разве учится?! Ты думаешь, у нас такая память, что мы все это в голове держим?!
Оказалось, отец не был в Даммари с того лета, что она провела здесь в счет испытательного срока.
- Ты думаешь, можно так обходиться с матерью?! - бушевала бабка.-Событие, видишь ли - решил навестить ее! Да что мне это событие, если у меня сына, считай, нет: я о нем справки через людей навожу, а он не удосужится даже открытку к Рождеству прислать! И на мой день рождения не явился!
- Ездил много,- повинился он.
- Да врешь ты все! Ты из дома не выходишь или из бюро своего, где черт знает чем занимаешься! Мне Люсетта все про тебя рассказала, нажаловалась: думала, повлияю я на тебя. А я, знаешь, что ей сказала?! Я тебя, милая, под венец с ним не вела и в дела ваши впутываться не буду! Она тебе этого не передавала?
- Нет. Мы с ней месяц назад расстались.
- Ага! Как раз после того, как она сюда приходила! Решила, видно, что толку все равно не будет! А его и не будет - это давно всем известно!..
Пока она отчитывала его, Рене успела обидеться и нахмуриться. Бабка это заметила.
- Ты извини меня - я рада, конечно, что ты кончила учебу свою, но это все мимо меня теперь идет, я к этому отношения своего не чувствую! Не воспринимаю! Как я могу внучке радоваться, когда у меня сына, считай, нету?! Он ведь сначала от твоей матери и от тебя ушел, потом подряд от трех бабенок: не знаю, плохие они были или хорошие,- это не важно - теперь от матери! Рекордсмен по части уходов!
- Я-то здесь при чем? - спросила Рене с дрожью в голосе.
- Не при чем - я тебя не виню, тебе так, заодно, попадает!
Рене взбунтовалась, хотя бунт ее надел на сей раз вежливую маску:
- Я, собственно, поблагодарить хотела. За деньги и за поддержку.
- Тоже, между прочим, могла б и раньше объявиться! - чувствуя фальшь в ее голосе, напала на нее бабка.- Тоже вниманием не балуешь! И у тебя открыток не нашлось? Если такая благодарная? Яблоко от яблони, говорят!
- Это яблоко тоже была от яблони,- показав на отца, съязвила Рене, и бабка невольно примолкла и призадумалась.
- Договорились! - сказала она затем.- Дальше некуда. Кто от кого упал, разбираемся...- и примолкла, не зная, как быть дальше.
Сюзанна прибежала на шум, пришла ей на помощь:
- Рене бакалавром стала? Это отметить надо! Сейчас Андре придет: я ему уже сказала - принесет что-нибудь. У меня бутылочка есть портвейна! Португальского! - пропела она, как в оперетке.- Рене нужно поздравить сколько ж терпения надо, чтоб так выучиться! У меня б в жизни не хватило!
- Не говори.- Бабка не то надумала, как ей быть, не то вправду пожалела внучку.- Да еще при таких обстоятельствах... У тебя хоть отчим заботливый?
- Заботливый,- отвечала Рене с вызовом: она не сразу прощала обиду.
- Оно и видно,- не споря с ней, сказала проницательная бабка.- И что ты дальше делать будешь?
- Учиться на юриста.
- Ничего себе! - опешила бабка.- У такого отца да такие дети. Мы из-за тебя, Робер, семейного юриста провороним! - в последний раз выговорила она сыну.- Будем ее от дома отваживать - из-за того, что ты сюда носа не кажешь, а она, может, понадобится: они ж черт знает какие деньги заламывают за свои советы... Ладно. Идем к столу. Будешь ты юристом или нет, а бакалавр по философии - тоже не шутка. У вас в роду был хоть один?
- Нет.- Рене начала смягчаться и отогреваться.
- Так вот какая история - и у нас, оказывается, тоже не было: ты первая. Так что отметим событие. Когда Андре придет?
- Сию минуту. Хочет Рене подарить что-то. Боюсь, из чистого золота,-заговорщически зашептала она племяннице.- А я тебе пока сына своего покажу - ничего подобного ты раньше не видела! - И пропела: - Неза-быва-емое зре-лище!..
Они посмотрели ребенка, лежавшего в комнате, где жила когда-то Рене так что Робер съежился, увидев его здесь (а бабка про себя злорадно это отметила), потом сели к столу, где Андре преподнес Рене от всего семейства тонкий витой браслет из литого золота. Была выпита бутылка португальского и затем еще пять - столового французского: бабка покупала его оптом вполцены у заезжего торговца, который продавал с тележки замечательное красное. Все были сильно навеселе, оживились, и Робер - первый среди них: он ведь, как было уже сказано, расцветал за праздничным столом и последним покидал его. Даже бабка притихла, не бранила его больше, но, улучив момент, все-таки сказала:
- А в комнату твою племянник с нянькой въехали. Одна мать не справляется,- объяснила она, но это была лишь дымовая завеса: чтоб прикрыть лобовую атаку.- Не пропадать же добру.- И Робер хоть не был с ней согласен, но смолчал, присмирел, не стал отстаивать своей собственности...