- Там разберемся,- сказал Шая.- Что вы девушку в краску вгоняете? Такие вопросы и уголовникам не задают - каждый выбирает по ходу дела.
- Я бы хотела,- не слушая Шаю, сказала Рене,- делать то, что не противоречит естественному праву человека.
- Ты что?! - испугался за нее Огюст.- Какие естественные права?!
- Погодите,- заинтересовался Казимир.- Она же учится на юридическом факультете Пусть объяснит - юристы-то мы не очень грамотные. Не до того - с нашими делами да занятиями.
- Естественным правом каждого является право на жизнь и свободу выбора,- сказала, как на экзамене, Рене.- Поэтому, например, вербовать я никого не буду.
- Почему? - спросил Казимир.
- Потому что каждый волен жить как хочет, и склонять человека к тому, что он считает преступлением, само по себе незаконно.
- Рене! - вскричал Огюст.- С такими мыслями здесь делать нечего!
- Да погодите вы! - сказал польский еврей, от рождения привыкший к склокам и к сварам.- А с государством можно бороться?
- Можно и нужно,- отвечала та.- Государство само ведет себя преступно.
- Теперь, кажется, начинаю понимать,- сказал Казимир, не вполне потерянный для юриспруденции.- Интерес одного человека выше государственного?
- Вот именно,- сказала Рене.- Я лучше буду курьером - для тех, кто сам решил свою судьбу. А остальных оставлю в покое. Нельзя обманывать людей это всегда выходит боком.
- Может быть, и так,- сказал Казимир: не то всерьез, не то в поисках примирения.- На последнем процессе самое большое впечатление произвели те, кого обманом вовлекли в сбор разведывательных данных. Народу это больше всего не понравилось. Не трогайте простых людей - так сказал мне один в зале.
- Именно вам? - удивилась Рене.
- Вообще сказал, никому в частности. Я с ним вместе возмущался... А может, и мне специально,- передумал он вдруг.- Сейчас, с твоей помощью, догадался: французы бывают проницательны... Ладно, Рене. В нашем деле нужны мыслящие самостоятельные люди, имеющие свои принципы и поступающие в соответствии с тем, что считают нужным...- И прибавил с грустным польским местечковым юмором: - В России бы твоя философия не подошла: там естественное право не в почете, а здесь - давай, действуй!..- И те двое, Филип и Шая, одобрительно переглянулись.- Курьером так курьером. Вербовщиком тебе действительно быть не надо. Для этого есть другие ... Будешь деньги получать,- прибавил он тоном посуше.- Пятьсот франков - немного, конечно, но столько получает рядовой Красной Армии: во всяком случае, на французской территории. А командировочные, дополнительные расходы они будут оплачивать,-и указал на Шаю и Филипа.- Связь пока через Огюста, он при необходимости свяжет с Шаей и обратно. Что, отпустим их?
- Вроде так,- сказал Филип и задвигался на своем стуле: был доволен исходом дела.- Нам тут еще кое с чем разобраться надо...
Огюст понял, что от него с Рене хотят отделаться. Это не входило в его планы.
- Казимир, а как быть с выгнанными моряками? Мы это дело провернуть хотим.
Казимир посуровел.
- Так где ж оно? Я давно о нем слышу - и никакого движения... Вы сказали о нем Барбе, тот был в Москве и о нем даже не заикнулся ...- Он смотрел жестко и выразительно.- Где они, эти списки? Кому вообще эта мысль в голову пришла? Я прежде всего этого не понял. Вам?
- Ей,- вынужден был сказать Огюст: ему не хотелось врать при девушке.
- Ей?! - поразился Казимир.- А с каких это пор она посвящена в такие дела?
- Дела еще не было. Она в разговоре придумала.
- С ее отношением к естественному праву? - и Казимир перевел взгляд на Рене, пытливый и недоумевающий.
- Сама потом пожалела,- призналась та.- Меня спросили, как лучше сделать, я и сказала. Не подумавши.
- Не подумавши,- проворчал Казимир.- Вы интригуете,- сказал он Огюсту.-Да еще Рене впутываете... А нам дело нужно, а не интриги.- И Огюст помрачнел и не нашелся с ответом.
Шая сменил тему разговора: он не любил безвыходных положений - поэтому его и не могла поймать полиция.
- Я тебе адрес дам для начала,- пообещал он Рене: будто сулил ей золотые горы.- Связь одну обеспечь. У парня ценные документы на руках, горит желанием передать их, а мои растяпы не могут до него добраться. Один сунулся - прямо в ворота базы, где он служит,- так его чуть не взяли. Сказал, что заблудился.
- И отпустили? - не поверил Казимир.
- "Отпустили!" Сотню франков сунул - только после этого. Пришлось изымать из непредвиденных расходов. Это в Алжире, Рене. Поедешь? Наш департамент, французский.- Последнее слово он произнес с легкой иронией инородца.
- Поеду, конечно.
- И бумаги привезешь?
- Привезу.
- Может, скажешь как?
- Зачем раньше времени? Может, все будет иначе. Не так, как я думаю.
- Может, все будет иначе,- повторил Шая, запоминая.- Золотые слова. Их бы где-нибудь на видном месте вывесить... Не попадайся только с этими бумагами. И не смотри, что в них. В нашем деле, чем меньше знаешь, тем лучше. Приходи завтра к отцу - я дам все, что нужно.
- А здесь нельзя? - спросил Казимир.
- Здесь народу слишком много,- сказал Шая.- Вы, шеф, начинаете забывать азы конспирации.
- А у него надежно?
- Для нее безусловно. Она ж у себя дома будет. А я как-нибудь пристроюсь. У него там роскошный черный ход с видом на помойку...
Они вышли с Огюстом на улицу.
- Договорились? - спросила их консьержка.
- О чем? - спросил Огюст, а Рене дернула его за рукав и сказала:
- Договорились.
- Но это далеко же очень? - Консьержке, умасленной квартиросъемщиком, хотелось услужить его гостям.
- Далеко, конечно, но условия приличные.
- Это главное,- согласилась та.- Сейчас такая жизнь, что на край света поедешь, чтоб заработать. Но говорят, это трудная работа - сбор каучука.
- Мы не сами собирать будем. Едем клерками и администраторами.
- Администраторами легче,- признала она и отпустила их со спокойной совестью: удовлетворила потребность в общении, которого, как ни странно, на этом бойком месте ей было недостаточно...