— Шансы маленькие. Упускать, конечно, нельзя, но и надеяться особенно пока не стоит. У нас даже нет окончательной уверенности, что Жалейка — курьер фарцовщиков. За это пока сам факт его убийства и слова Ковалева. А у того тоже может быть своя игра, свой смысл в этих обвинениях.
— Вот еще один факт. Исчезновение Скобцова из дома Трифоновой именно в дни гибели Жалейки. И неоспоримая связь Приходько с Сухаревым. И эта связь косвенно подтверждает слова Ковалева. Он ведь тоже ссылается на Валета.
— Ну, что предполагается конкретно?
— Идти по двум направлениям. Взять в поле зрения линию Хаджиев—Вареник. И искать Скобцова—Приходько. Эти два направления, если наша гипотеза верна, должны пересечься.
— Ты убежден, что дело, которое они планируют, в выходе на группу фарцовщиков?
— За эту версию методика, стиль поведения. Они не остановились перед двумя убийствами. Дело большое. Они сидели здесь после гибели Белова — дело еще не сделано. На что они могут рассчитывать? Только на одно — мы не знаем их дела. Жалейка вообще погиб не в Приморске — почему милиция обязательно должна связать убийство Белова и Жалейки?.. И стиль. Наглые, отчаянные. Нет, непохоже, чтобы они остановились на этом.
— А если их “дело” — что-нибудь другое?
— Не верю в это. Их надо ждать возле линии Хаджиев—Вареник. И эту линию разрабатывать И вести поиск по ним самим.
— Ну а как же с Сухаревым при такой версии?
— С установлением личности Скобцова ситуация с Сухаревым упростилась. Скобцов пришел к Трифоновой с приветом от мужа — он отбывал наказание вместе с Толкаченко. Линия Толкаченко—Сухарев у нас зафиксирована твердо. Вот так Скобцов вышел на Сухарева. Сухарев при таком раскладе типичный наводчик. Только не валютный — там он, как мне кажется, был просто неинформированным платным пособником, — а уголовный.
— Ну ладно, допустим. Тогда после убийства и ограбления Жалейки складывается промежуточная ситуация.
— Да. Если Жалейка курьер, то в Ташкент он ехал не с деньгами, а с товаром для реализации. При ограблении у него был взят товар. Золото, а не деньги. Товар надо реализовать. Где? Через кого? И все это крайне опасно. Мы знаем — у них нет в городе базы, нет постоянных и крепких контактов. Им даже негде было укрыть труп Белова на несколько дней. Естественный в этой ситуации ход мыслей — использовать Жалейкин товар для продажи его же компаньонам.
— Не исключено. Совсем не исключено, — задумчиво протянул Чернобыльский.
— Вот это их большая игра. Они выходят на компаньонов. В таком случае они могут рассчитывать на большой барыш.
— Резон есть, — согласился полковник. — Но пока это все умозрительно. Нужны факты.
— Будут факты, — упрямо и тихо сказал Выборный.
Девушка, которая упрашивала дежурного пропустить ее к “самому главному”, побрела через улицу. Пронзительно прозвучал сигнал трамвая, но девушка не подняла головы. И тогда Литвак решительно двинулся следом. Он нагнал ее уже в конце квартала.
…Проходя мимо удивленного дежурного, Литвак только махнул рукой, показывая: со мной.
Еще через несколько минут секретарша начальника управления пригласила девушку.
Из-за стола навстречу ей поднялся невысокий широкоплечий человек в легком сером костюме.
— Здравствуйте. Давайте знакомиться. Меня зовут Вячеслав Андреевич. А вас?
— Валя, — тихо сказала девушка.
— Вы садитесь, садитесь, Валя. Что вы хотели мне рассказать?
Валя заговорила тихо, сбивчиво, не глядя на начальника. Сначала она сама не понимала, что говорит. Ее не перебивали, и она не заметила, как набрал силу ее голос, как отпустило что-то внутри. Она почти кричала: она говорила о Викторе, который, в общем-то, совершенно не виноват, это она виновата, только она, потому что все произошло из-за нее. А этот ваш сотрудник тоже хорош, он ведь поймал Женю, выследил и поймал, а потом взял и отпустил. Женя, наверное, откупился, у них много денег, конечно, много, и теперь они снова будут втягивать других людей во всякие грязные делишки, разве им все можно, если у них есть деньги, разве нет на них никаких законов, если милиционер ловит их, а потом отпускает. Да, она виновата, Виктор оказался втянутым в это дело из-за нее.
И ее слушали, не перебивая и не задавая вопросов, хотя слова ее были непонятны. Сорок лет служил в милиции начальник областного управления, немало всякого видел за эти годы. И сейчас, глядя на эту девушку, слушая ее, он думал, что ради вот таких минут и стоит все это пережить и выдержать. Ради нескольких минут, когда человек очищается от страха, от грязи, становится человеком с болью за других людей.
Валя вдруг остановилась, замолчала, оборвав фразу на полуслове. Непонимающими глазами глядела она на дубовые панели, на седого мужчину перед ней.
Начальник управления нажал кнопку селектора и, чуть наклонившись, сказал:
— Два чая, пожалуйста. И я буду очень занят.
…Спустя полчаса начальник управления вызвал Чернобыльского, Выборного и Литвака.
— Валя, скажите-ка этим товарищам, как зовут знакомого вашего Жени.
— Георгий Александрович.
— Вот так, — удовлетворенно отметил начальник, видя реакцию Чернобыльского и Выборного. — Садитесь, товарищи. Есть новости. И мне даже трудно сказать вам, Валя, как вы верно поступили, придя ко мне. Вы нам чрезвычайно помогли.
В общем план у Вареника был готов. Хаджиева нужно звать на двадцать седьмое. Именно в этот день возвращается из рейса “Серафимович”. Если Хаджиев прибудет утренним самолетом, все будет в порядке. С монетами Жениного, вернее даже Гришиного, мужика, да с тем, что привезет Крюков, вся эта история обретает смысл.
Расчет Вареника был прост. Ситуация после гибели Жалейки становилась недвусмысленной. Все это нужно кончать. А если кончать, то с максимальным эффектом. Вот почему сейчас Вареник обдумывал каждую мелочь. Предстояло пригласить Хаджиева, дав ему понять: его ждет двойная партия товара. Он привезет соответственно и двойные средства. А тут все и закончить. Хаджиев — чужой. Пока найдут тело, пока установят личность, будет время испариться.
Помещать Хаджиева в гостинице нельзя — останется след. Только квартира. Утром прилетел, вечером по дороге на аэродром получил свое и убыл. В тайнике Вареника вместе с верными документами давно уже лежал маленький черный пистолет.
— Есть дело, — сказал Вареник, встретившись со своим подручным. Вареник в общих чертах познакомил Женю со своим планом размещения Хаджиева.
…Валя понимала, что этот “гость” связан с таинственными делами Жени, что он был бы интересен для милиции, а значит, ее согласие необходимо. Но в предложении Жени-толстого она чувствовала опасность: вдруг они каким-то образом узнали, что она была в милиции.
Толстяк был добродушен, он излучал хорошее настроение. Но все это могло быть игрой.
Женя видел, что она колеблется.
— Понимаешь, очень нужный мужик, хочется, чтоб он получше провел время. Тебе совсем не обязательно заводить с ним роман, просто будь несколько часов любезной хозяйкой. Ладно, бог с ним, не полета, сотня. Подумай — сто рублей за полдня.
— Но до вечера он уйдет? — переспросила Валя.
— У него самолет вечером. Часов в восемь я его заберу.
В конце рабочего дня в комнате, где сидел Вареник, телефон зазвенел длинно, настойчиво — так звонит междугородная. Вареник узнал голос Хаджиева.
— Дорогой, это ты?.. Объясни — случилось что-нибудь?
— Ничего не случилось. Заболел мой приятель. Простудился, получилась задержка.
— Что же теперь?
— А все в порядке. Только он еще болеет, не сможет объявиться. Хорошо было бы, если бы ты сам приехал, а то все дело стынет.
Наступило молчание. Хаджиев обдумывал предложение.
— Дорогой, а может, ты приедешь? — прервал он наконец паузу.