- А вы меня не застрелите?
- У меня свой есть, чтоб застрелить.
- У вас маленький браунинг, им не застрелить.
- А вы откуда знаете, что у меня браунинг?
- Так мы зе сипионы. Когда из отеля вы выходили, я к вам призался рукой, около портье, помните?
- Нет.
- Вот и хоросо. А я на осцупь все пистолеты знаю. У вас браунинг, английской фирмы.
- Молодец! - искренне восхищается Блюхер.
Польщенный шпик достает из-под мышки кольт и протягивает Василию Константиновичу.
- Вот, - говорит он. - Мозно посмотреть.
Блюхер навскидку целится из пистолета. Высоко над ним, распластав крылья, летит ястреб. Блюхер берет его на мушку. Гремит выстрел. Ястреб, сломав крылья, стремительно падает на камни.
- Господина, вы великий стрелок, - говорит шпик, - только где я теперь достану денег, чтобы купить патрон?
- Сколько он стоит?
- Недорого, но все-таки. Мы, сипионы, бедные люди.
Блюхер достает десятидолларовую бумажку и протягивает ее шпику.
- Господин такой седрый, мы не будем вам месать и станем говорить, что вы осень-осень хоросий министр.
Второй шпик приносит намоченный платок. Блюхер промывает ранку и предлагает:
- Ну что, обратно пойдем?
- А вам хосется есе походить по берегу.
- Хочется.
- Если бы вы позволили нам идти босиком, - просит шпик, - то мы бы не месали вам звуком своих шагов сзади и вам бы казалось, что нас нет.
- Если не оглядываться?
- Мозно и оглядываться. Мы будем лозиться, когда вы оглянетесь.
- Разувайтесь, - соглашается Блюхер, - я тоже босиком пойду.
Идет министр босиком, подвернув брюки, песню поет, руками в такт размахивает, а ветер с океана свистит - свежий, великолепный ветер, навстречу ему идти всей грудью - нет большей радости.
ЗАЛ <ЯМАТО-ОТЕЛЯ>. УТРО
_____________________________________________________________________
- Следовательно, - заканчивает Петров, - мы вновь выдвигаем только одно требование: незамедлительная эвакуация японских оккупационных войск из Приморья. Это справедливое требование, и мы уверены в том, что оно будет удовлетворено.
Глава японской делегации, протирая очки, говорит:
- Перед тем как мы выдвинем наши окончательные требования, нам бы хотелось урегулировать вопрос о японских солдатах, жертвах последних лет, похороненных на территории Дальнего Востока. Нам кажется, что следовало бы найти удобную для вас форму не только решить вопрос о материальных компенсациях, но и о моральных. В данном случае мы имеем в виду официальное соболезнование - словом, частности мы готовы обсудить вместе с вами, если вы согласитесь, а вы не можете не согласиться с нашим изначальным предложением, потому что оно законно и отвечает всем нормам человеческой морали.
Блюхер сжимает кулаки и начинает вертеть головой - первый признак гнева.
- На войне как на войне, - говорит он. - Не мы пришли на вашу территорию, а вы явились на нашу. Вас никто сюда не звал. Следовательно, ни о какой компенсации, ни материальной, ни тем более моральной, не может быть и речи. Мы приехали к вам, движимые лишь одним желанием: вести переговоры. Мы отвергаем диктат как метод.
Блюхер садится на свое место, по-прежнему покашливая от волнения. Молодые секретари японской делегации склоняются над головами советников, сидящих за стульями главы делегации и его заместителей. Глава делегации генерал Мацушима - обменивается тихими, улыбчивыми фразами с заместителем. Советники шепчут свои мнения заместителям, те пишут иероглифы синей тушью и передают листочки генералу. Он просматривает их и поднимается.
- Прежде чем мы возьмем перерыв для информирования высокого императорского правительства о позиции, занятой вашей делегацией, нам хотелось бы познакомить руководителя нашей военной делегации генерала Танака с господином военным советником Блюхером и выделить военные переговоры в особую сферу работы нашей конференции.
Генерал Танака кланяется Блюхеру. Блюхер кланяется генералу. Какое-то время они рассматривают друг друга, а за ними в это время пристально наблюдают и японцы и наши.
- Высокая Дайренская конференция объявляет перерыв на три недели! возглашает секретарь японской делегации.
Петров спрашивает:
- Разве нельзя провести консультацию с правительством в более короткий срок, господин председатель?
- Сейчас неспокоен океан, - отвечает Мацушима, - поэтому мы берем некоторое упреждение.
- Дипломат употребляет военный термин, - громко говорит Петрову Василий Константинович, - упреждение берут, когда готовят сильный залп.
Японец режет Блюхера взглядом и отвечает:
- Уступая просьбе уважаемой русской делегации, переговоры прерываются на две недели и пять дней.
ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР. НОМЕР БЛЮХЕРА
_____________________________________________________________________
Мархлевский, наблюдатель из РСФСР, сидит за круглым столом. Перед ним роскошный стол, сервированный с огромным вкусом. Хрусталь, фарфор, огромное количество вилок, вилочек, ножей, ножниц и ножичков, всяких диковинных пилок и прочих инструментов, которые Василию Константиновичу кажутся хирургическими.
- Смотрите, - учит Мархлевский, - вилку надо брать легко, кистью. Это искусство - красиво держаться за столом. Ну-ка, повторите.
Блюхер повторяет хитрые жесты, которые так лихо выполняет Юлиан Мархлевский.
- Вы прекрасный ученик. Не жмите на вилку, не жмите. Тарелка не враг, она ваш союзник. А если вы будете налегать на нее всем вашим весом, она расколется. Вот так, уже лучше. И будьте непосредственны. Держите себя проще.
Блюхер работает ножом и вилкой легко, изящно. Мархлевский удивленно разглядывает его.