Блюхер достает с блюда яблоко, берет фруктовый ножик, чистит яблоко между делом, не глядя на руки, а рассматривая картину на стене.
- Прекрасно! Теперь налейте вина даме слева. Нет, нет, обязательно правой рукой. Согните ее в локте. Молодчина. Теперь все сначала. Итак, прошу!
Блюхер повторяет следом за Мархлевским.
- Хорошо. Молодец. А теперь давайте продумаем план ваших переговоров с Танака. Вы, наверное, знаете, что он такой же дипломат, как я танцор. Этот человек говорит по-русски чище меня. Он один из ведущих разведчиков, специалист по России.
НОЧЬ. НОМЕР БЛЮХЕРА
_____________________________________________________________________
Дверь, выкрашенная краской слонового цвета, открывается бесшумно. В номер Василия Константиновича входят три человека. Двое замирают у дверей, а третий по-кошачьи тихо проходит к широченной кровати, на которой разметался во сне Блюхер, садится на краешек и осторожно включает ночник. Блюхер от света вздрагивает. Открывает глаза, видит троих в комнате, лезет под подушку - к пистолету. Там уже пусто, потому что человек за мгновение перед этим пистолет Василия Константиновича сунул себе в карман.
- Здравствуйте, Блюхер, - говорит человек очень усталым голосом. Ваше разведуправление не показывало мою фотокарточку перед тем, как вы сюда отправились? Нет? Понятно. Они не предполагали, что я сам буду заниматься вами. Я - Ицувамо, начальник разведслужбы империи. Очень приятно с вами познакомиться.
- По какому праву вы влезли в мой номер?
- Зачем вы кричите, Василий Константинович? Я не собираюсь вас убивать или обворовывать. Я пришел засвидетельствовать свое почтение и тут же откланяюсь, если вы, конечно, не попросите меня остаться.
Блюхер садится в постели, подоткнув под себя подушку.
- Сколько? - спрашивает он.
- Что, что?
- Сколько, спрашиваю, будете предлагать?
- Я не в лавке, и вы не мелкий торговец. Я не буду вам предлагать ни иен, ни долларов. Не считайте людей вокруг себя глупее вас. Это совет человека, который относится к вам доброжелательно. Я обращусь к вам с просьбой, предложив вам взамен нашу незримую помощь. Вы даже ничего о ней и знать не будете. Не отказывайтесь от нашей помощи, не советую.
- Не вертите, не вертите, давайте скорее кончать все это. Какая просьба?
- Мне не нужны данные о численности ваших дивизий, полков и рот, я знаю это лучше, чем вы. Мне не нужен ваш план Забайкальского укрепрайона. Я знаю все, что происходит у вас в штабе, Василий Константинович. Так вот: когда вас, военного советника, спросит руководство, которое получит наш меморандум с требованиями, пока вам неизвестными, вы должны будете сказать всю правду вашему уважаемому руководству.
- О чем?
- О том, что воевать вам примерно еще года два будет не под силу. Это же, кстати, именно та точка зрения, которую вы недавно высказывали на заседании Совета Министров в Чите. Грубо говоря: посоветуйте своему правительству принять наш меморандум.
- А меморандум ваш будет каков?
- Хочется узнать?
- Очень.
- Закурите?
- Здоровье берегу.
- Разумно.
- Так требования-то каковы? Что вы от нашей делегации потребуете?
- Услуга за услугу, Василий Константинович.
- Э, нет, господин хороший. Я в невыгодном положении. Вы всегда скажете в случае чего, что я достал текст японских требований неофициальным путем и все это ложь, а русские ведут себя провокационно, чтобы сорвать переговоры. Разве нет? Именно так и поступите.
- Зачем вы плохо обо мне думаете, Василий Константинович! Разведчики - обязательные люди.
- Шрамик у вас на роже не от битья?
- Ага... Били... - быстро кивает головой начальник имперской разведки Ицувамо. - По роже. Любит русский народ изящными намеками изъясняться, мочи нет.
- Смешно подметили. А за что лупили?
- За что? - переспрашивает Ицувамо. - За то, что желтый. Я, изволите ли видеть, в течение десяти лет был няней в доме у одного просвещенного российского интеллигента, который сейчас очень знаменит во Владивостоке и поддерживается нами. Так вот от него. За плохую стирку носовых платков для дочки.
Блюхер и начальник имперской разведки молча смотрят друг на друга.
- Крепко нас не любите? - спрашивает Блюхер.
- Вы имеете в виду красных или вообще нацию?
- Так ведь теперь вся нация красная, как ни крути.
- Оттенки пока сохраняются.
- Скоро сойдут.
- Постараемся задержать процесс. Так как же - дружба?
- Не выйдет, няня, - улыбается Блюхер. - Хорошо, что про шрамик свой вовремя рассказал, а то я тебя хотел звездануть промеж глаз. У меня кулак-то, видишь? Потрогай, потрогай, не бойся, чудак.
- Да я вижу. Кулачок весьма тяжел. Всего хорошего, Василий Константинович.
- Пока, - отвечает Блюхер и снова ложится, укрывшись с подбородком. Спокойной ночи, нянечка. Пистолетик только мой верни, а то воровство это, не солидно.
Ицувамо достает из кармана пистолет, протягивает его Блюхеру.
- Положи на столик, - говорит Василий Константинович и сонно зевает.
Японец кланяется Блюхеру и идет к двери.
- Мне жаль вас, - говорит он, задержавшись. - Вы уже погибли, потому что говорили со мной. А это вам всегда могут поставить в вину. И я эту нашу беседу подтвержу. В том случае, конечно, если вы вдруг не захотите вновь встретиться со мной. Вы приятны мне, Блюхер. Вы - поверьте, - людям моей профессии нельзя ошибаться в диагнозах - станете великим человеком. Но чем больше величие> тем страшнее падение. До свидания. Примите мои извинения.
Трое исчезают, словно и не было их. Свет за собой выключили и дверь замкнули.
Н о т а