- Откуда такие сведения?
- Слишком резва. Молодость я ценю в женщинах, в лошадях мне ближе опытность.
- Ах вы, повеса, - улыбнулся Фривейский, не отрываясь от бинокля. Но какие стати, послушайте! Нет, нет, я играю Изидру.
- Пари?
- Зря вы... Имейте в виду - выиграю.
- Может быть. И тем не менее. Я сегодня буду три раза играть на пари и четыре раза на тотализаторе.
- Отчего такая странная цифра?
- В сумме получается семь, а семерка похожа на лебедя.
- Исаев, вы пишете стихи?
- Не вгоняйте меня в краску.
- Сколько ставите против меня?
- Десять долларов.
- Не сходите с ума. Пять - от силы. Мне жаль вас. На кого вы?
- Я сыграю на Савредону.
- Господа, - обратился Фривейский к двум генералам из генштаба, сидевшим рядом, - прошу вас быть свидетелями того, как я отговаривал Исаева от пари.
Фривейский отошел к окошкам тотализатора и поставил деньги на свою лошадь. Исаев видел, как крепко были зажаты билеты в маленькой и потной руке секретаря правительства. Не жарко, а у него все одно испаринка на висках проступила. Это значит - волнуется Фривейский. А как же ему не волноваться? Он не купец, у него доходы только от кабинетной работы.
Прозвучал колокол. Кони приняли старт. Ипподром сначала исподволь, сдержанно, а потом все ровней и ровней начал шуметь - поддерживали фаворитов: каждый своего. Лица некоторых зрителей застыли, другие враз употели до серебряной испарины на лбу, третьи орут что есть мочи. Исаев аж на стул вскочил, вопит, руками над головой машет; Фривейский, наоборот, вдавился в свое кресло, сжался комочком.
Казалось, что лошади еле-еле бегут - так обманчиво видится с трибуны все происходящее на гаревой дорожке. И то, что жокеи стегают по крупам взмокших лошадей, и то, что коляски их раскачивает из стороны в сторону, словно челноки на волне - так стремительна скорость, набранная, за три первые четверти круга, и то, что они гортанно кричат на лошадей злыми голосами, - все это кажется декоративным, как и средневековые наряды наездников.
Первой пришла Изидра. Фривейский вытер лицо тугим платком голландского полотна.
- Ну-с, - сказал он тонким голосом, - денежки просим на ладошку!
- Алчны вы.
- Ух, алчен! - хохотнул Фривейский. - Господа, извольте засвидетельствовать от сплетен - я предупреждал Исаева и отговаривал от пари.
Генералы завистливо смотрели на Фривейского, который всеми силами старался скрыть радость. Но она прет из него: деньги, выигранные на бегах, - особые деньги, они будто сухое шампанское - легки, игристы, хмельны.
- Послушайте, Макс, - впервые за все время знакомства назвал его Фривейский по имени, - а вы, оказывается, игрок?!
- Вы близки к истине, - усмешливо ответил Исаев.
- Ну, продолжим наши игры?
- Я ставлю на Реганду-вторую.
- Это кляча. Снова проиграете.
- Пари! - предложил Исаев.
В это время к Фривейскому подбежал толстенький мальчик в гольфах пальцы потные с обгрызенными розовыми ногтями в дешевых перстнях. Мальчик трется возле конюшен, продает фаворита. Аполлинэр говорил, что мальчик порой уносит по тысяче и больше. Наклонившись к Фривейскому, мальчик что-то быстро прошептал тому на ухо.
- Да? - переспросил Фривейский. - Точно?
Мальчик шепнул что-то еще, быстрое, и убежал к кассам тотализатора. Фривейский, побледнев, достал из кармана толстую пачку ассигнаций и заторопился следом.
- Фаворита получил, - услыхал Исаев презрительный шепот генералов у себя за спиной.
Фривейский вернулся быстро и сел на краешек стула.
- Так как же быть с пари? - спросил Исаев. - Или бойтесь?
- Мне неловко обыгрывать вас. Но вообще стоит проучить за дерзость: в другой раз не будете своевольничать; на ипподроме меня следует слушаться. Тысячу долларов в пари берете? И ни центом меньше.
Генералы почтительно рассмеялись. Исаев молчал.
- То-то... Испугались, Макс?
- Отчего! Нет. Пари принято, Алекс.
Исаев поднялся и, чувствуя спиной, как трое смотрят на него, пошел к тотализатору и поставил на Реганду.
- Она ж ни разу не приходила, - сказала тихонько кассирша, - да и жокей был в запое. Смотрите, молодой человек, может, не стоит...
Она два раза видела, эта кассирша, как мальчики, проиграв деньги, занятые у маньчжурских гангстеров, дававших в рост, стрелялись здесь, прямо на трибунах. Люди продолжали ставить на лошадей, они даже не замечали самоубийц... А те, у кого уже было все решено, лежали в пыли и оловянно смотрели на подметки тех, кто вытягивался и дрожал на мысочках, замерев в последнее мгновение перед финишем.
На первой четверти, всего через восемь секунд после старта, Реганда, выступавшая под управлением жокея Аполлинэра, сбоила. Лошадь повело в сторону, она стала на дыбы, и жокей с трудом удержался в коляске.
<Ничего, - подумал Исаев. - Ничего. Проиграв тысячу, я приобрету, Фривейского. Где только тысячу достать? У меня-то двести... Мальчик, который шепнул Фривейскому имя фаворита, конечно, ничего про сон Аполлинэра не знает, да и я сам не до конца понял: был ли это действительно сон или жокей давал мне понять, на кого ставить. Ничего, проиграть Фривейскому сейчас - это значит выиграть его чуть позже. Он труслив, потому что за ним нечисто, и он все время в страхе. Выиграв у меня такие большие деньги, он будет чувствовать себя обязанным мне, он станет побаиваться меня, он поймет, что я озлобился, он станет умасливать меня. Люди с проколом в биографии стараются всех своих врагов сделать друзьями. Поэтому-то они и погибают в конце концов... Что и говорить, выигрыш Аполлинэра мне был бы сейчас более кстати, тогда б я очень быстро все решил с Фривейским... Что ж... Терпение... Посмотрим, как будет дальше... Во всяком случае, я играю беспроигрышную партию: придет ли первым фаворит или моя Реганда - он уже в контакте со мной, он уже мой <приятель>. В крайнем случае с проигрышем выручит Чен...>
- Ну же! - кричал Аполлинэр и хлестал лошадь по крупу. - Ну! Ну!
Остальные лошади ушли вперед, раскачиваются перед глазами спокойно, медленно. И в этом размеренном раскачивании - обреченность, которая обычно сопутствует поражению в заезде. Надо это спокойствие и размеренность поломать. Он знает, надо дать волю инстинктам, сейчас надо смотреть на мир, и на гаревую дорожку, и на круп лошади, и на тех, кто впереди, красными глазами. И дышать надо с хрипом и присвистом - как зверь на бегу.
И вот метр за метром, секунда за секундой начинает совершаться невозможное. Аполлинэр нагоняет остальных лошадей, которые пока идут кучей без фаворита. Аполлинэр обходит всех по крайней дорожке, приближается к финишу первым.
Рев на ипподроме сменился тишиной. Только слышно об землю копыта: цок-цок, цок-цок...
Дзеньк! - колокол бьет у финиша.