- Именно. Ваши.
- Я отдаю вам свои елочные украшения, комиссар, в гимназии их нет теперь, они пропиты завхозом, назначенным вашим Советом.
- Собираетесь эвакуироваться?
- Нет.
- Маяковского по-прежнему от гимназистов прячете?
- Прячу.
Широких принес стремянку, залез по ней на антресоли, там долго громыхал ящиками, а потом попросил:
- Прошу вас, помогите мне снять этот ящик, он весьма тяжел.
Когда ящик опустили на пол, Широких сказал:
- К сожалению, у меня нет бумажных гирлянд.
- А зачем они?
- О, это так красиво...
- Да?
- Конечно. Дети любят их клеить сами, это воспоминание у них потом остается надолго.
- Послушайте, Широких, сделайте божеское дело, а? Научите детишек клеить эту самую гирлянду. Неважно, что они наши лети, они ведь еще просто дети. Мы вам за это часть пайка дадим.
- Только, пожалуйста, без приманок. Я педагог, а не торгаш. Подождите, сейчас я оденусь.
- Да нет, что вы, что вы, - обрадовался Постышев, - вы сейчас спите, я завтра пришлю за вами машину.
- В котором часу?
- Когда вам будет угодно.
- Часам к девяти. И пусть приготовят разноцветной бумаги, клей и ножницы.
- Откуда ж у нас разноцветная бумага?
- В штабе должна быть, - ответил Широких. - Вы ведь клеите флажки, которыми обозначаете линию фронта?
Постышев быстро глянул на Широких. Тот стоял расставив ноги бороденка торчит воинственно, пенсне поблескивает, а на губах играет сардоническая ухмылочка. Все российские интеллигенты в преддверии политических перемен начинают так посмеиваться: здесь и скепсис, и затаенная радость, а пуще всего - насквозь видение собеседника.
Постышев тоже улыбнулся. Вздохнул. Сказал Ухалову:
- Едем. Надо на эвакопункте пол вымыть и блеск навести. До свиданья, гражданин Широких. Большое вам спасибо.
ХАБАРОВСК. ШТАБ ФРОНТА. РАННЕЕ УТРО
_____________________________________________________________________
После того как Постышев закончил разговор по прямому проводу с Дальбюро ЦК РКП (б), к нему вошел адъютант и доложил:
- Товарищ комиссар, вас ожидают представители японской и китайской миссий.
- С утра пораньше? С чего бы это? Просите.
Дипломаты входят в кабинет, кланяясь на каждом шагу. Они словно не слышат канонады. Их лица выражают крайнюю степень любезности и доброты. Они идут к столу, прикладывая к груди руки, и часто закрывают глаза, будто сдерживая слезы радости.
- Вице-консул Шивура, представляющий интересы Японии в замечательном городе революционеров Хабаровске, - сказал человек в очках и почтительно пожал руку Постышеву.
- Пресс-атташе китайского консульства Су Ши-вэй, представляющий в замечательном городе русских храбрецов интересы китайских граждан.
- Садитесь, господа.
- Какая чудесная сегодня погода! - начал японец.
- Солнышко совсем весеннее, - поддержал его пресс-атташе.
- Не кажется ли вам, господин Постышев, что природа лучший союзник вашего великого народа? - продолжал Шивура.
- По льду Амура скользят лучи солнца, это красиво, как на гравюрах ранних мастеров школы Жен Сяо-пыня, - поддержал его китаец.
- Что вас привело ко мне, господа? - спросил Постышев.
- О, мы решили забрать немного вашего драгоценного времени только потому, что этого требуют интересы китайских граждан, проживающих в Хабаровске.
- И, конечно, японских.
- Ясно. В чем ущемлены интересы ваших граждан?
- У вас обычно, когда меняется власть, - сказал вице-консул, несколько обостряются страсти у мирных жителей.
- Даже при столкновении двух белых цветов рождается огненная вспышка, - заметил пресс-атташе, - это утверждают наши поэты, а если сталкиваются не два белых цвета, а несколько разных, то вспышка получается особенно страшной.
- Каковы ваши просьбы, господа?
- О, наши просьбы незначительны. На границе, в шестидесяти километрах отсюда, стоят пятьсот японских и тысяча китайских солдат. Мы бы просили вас разрешить им официально войти в город для охраны жизни и состояния граждан Китая и Японии.
- Ах, вот в чем дело...
- Да. Поверьте, господин Постышев, эта просьба продиктована единственной задачей - опекать наших граждан, живущих на территории вашего прекрасного государства. Поставьте себя на наше место: вы бы поступили точно таким же образом.
- Вы думаете?