Блюхер окатывает Постышева ледяной водой, накидывается на него с распаренным веником, безжалостно хлещет, мнет ручищами, рычит с натуги.
- Отошел я, - блаженно говорит Павел Петрович, - боль отошла. Сейчас спать, а там хоть в ад.
- Знай наших, - довольно смеется Блюхер и окатывает себя ледяной водой из ушата. - Ангина, ангина... Ангина, конечно, важно, а распариться - нет ничего важней...
ПРИВОКЗАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ
_____________________________________________________________________
Мимо Блюхера, Постышева, Серышева и только что вернувшихся с фронта командиров - Покуса, Конева, Петрова-Тетерина, Шевчука - гарцуют кавалеристы, за ними идут артиллерия, тачанки, потом пехота, а вокруг, сколько хватает глаз, на крышах домов, на повозках, на телеграфных столбах зрители. Тут и крестьяне с окрестных деревень, и железнодорожники, и отступавшие из окружения бойцы, и комсомольцы из местного сводного батальона, и вездесущие мальчишки.
Красиво идут бойцы Блюхера.
Слышны голоса:
- Пуговицы-то надраены, пуговицы, как при мирном времени!
- Это какое же мирное? Царское?
- Чего причепился? Я всем довольный, а ты чепляешь.
- Орлы!
- Тачанки белым дадут прикуру...
- Силища, чего там...
Именно этого и добивался Блюхер парадом. Он был уверен, что назавтра же слух о красной силе, прибывшей из тыла, пойдет по всей здешней местности, перекинется к белым, докатится до Хабаровска и даже захлестнет Владивосток. А слух - он на фронте порой сильнее тысячи бомб. Особенно если войне пятый год. Тут любому слуху поверишь, и чем страшней, тем охотнее поверишь ему, потому что и на войне у человека остается привычка жить для того, чтобы выжить.
С дерева быстро-быстро слезает мордастый крестьянин. Посмотрел-посмотрел - и в возок, да и пошел лошадей наяривать. Сегодня же ночью к белым позициям подастся - упреждать. А этого Блюхеру только и надо. Пусть. Темнить больше нечего: наш бронепоезд сейчас трогается с пятого пути на белый бронепоезд, который держит подступы к Волочаевке. Через час все решится: если красный бронепоезд пересилит белый, оттеснит его, отодвинет за Волочаевку - хорошо, не пересилит, разобьется - плохо. Очень тогда будет плохо. Тогда вся сила, которую с таким трудом собирал Блюхер за эти месяцы, поляжет под ураганным огнем с белых бронепоездов, даже не подойдя к исходным позициям для штурма. А исходные позиции определил Блюхер прямо под Волочаевкой.
И, заглушая песни пехоты и рев оркестров, выстроенных по случаю парада, протяжно ревет бронепоезд, отправляясь на фронт - за победой.
ДУЭЛЬ
_____________________________________________________________________
Несутся друг на друга два бронепоезда. В красном, замерев у смотрового окошка, стоит раздетый по пояс чумазый и яростный Никита Шувалов, тот самый, которого Блюхер отобрал в машинисты на бюро райкома комсомола.
Кочегаром у него Пахом Васильев, тоже блюхеровский выдвиженец, на одном бюро утверждали.
- Еще! Еще! - кричит Никита. - Чтоб парку побольше!
Белый бронепоезд идет навстречу, сигналя беспрерывно и тревожно, а красный все больше набирает скорость, но идет без сигнала - как в психическую атаку.
Пахом выглядывает в окошко, говорит Никите:
- Слышь, а не воткнемся?
- Ну а воткнемся?
- Я не против, только атанда будет шумная.
- Языком меньше трепи, вот тишина и настанет. Пару еще, пару! Подналяжь как следует!
Белый машинист и офицер, дежуривший по паровозу, поначалу смеялись, когда следили за тем, как красный бронепоезд набирал ход.
- Резвунчики, - сказал офицер. - Играет кровь огнем желаний. Поддайте еще, пусть испугаются.
Но когда они увидели, что красный бронепоезд мчится им навстречу со все нарастающей силой, офицер потеребил ус и спросил машиниста:
- А может быть, он пустой?
- Кто?
- Бронепоезд...
- Может быть.
- Начинили паровоз толом и разогнали.
- Господи, помилуй. Что делать-то? Он ведь прямо на нас прет.
- А вы думали, он к бабушке на чай заедет?!
- Ей-ей, пустой!
- Почему?
- Не свистит, не сигналит, на психику гудком не давит.
- Он скоростью давит на психику.
Никита замер у приборов и, когда Пахом решил было выглянуть в смотровое окно, одернул:
- Не егози!
- А скоро?
- Узнаешь, когда надо будет. Зачем зря смотреть?
- Где они, хотел поглядеть.
- Рядом.
- А ты почем знаешь?