- Надо, - непонятно усмехнувшись, согласился Артем.
- Вот сегодня и произведем.
- Производи, - насмешливо поторопил Артем.
- Не я. Сам хочет с тобой поговорить и расплатиться.
- Так зови его сюда.
- Он, Тема, не из тех, кого зовут. Он сам кого надо зовет.
- И все бегут на его зов, да?
- Бегут, Тема, бегут. - Генрих плеснул себе еще полстакана, выпил, прислушался, что у него там в желудке, удовлетворился и встал. - Пошли.
- А надо? - спросил Артем, оторвав зад от подоконника.
- Если денежек больше не хочешь, тогда не надо, - оставил решение проблемы на рассмотрение Артема Генрих.
- Ладно, - решил Артем, и они вышли в прихожую.
В прихожей Артем сбросил шлепанцы, тщательно зашнуровал высокие кроссовки и, прежде чем надеть плотную куртку, извлек из подзеркального ящичка пистолет со сбруей.
- Не доверяешь, - огорчился Генрих, наблюдая за тем, как Артем приспосабливал на левом плече сбрую и влезал в куртку. - А я вот он перед тобой - голенький! Можешь обыскать.
- Ты как хочешь, а мне спокойнее при стволе. Мне слово "расплатиться" не очень понравилось, Генрих.
- Ну раз так, оберегайся как хочешь, - не возразил ему Генрих.
Они вышли из подъезда и внимательно осмотрелись. Подышали весенним воздухом еще пару минут.
- Ты при машине?
- А ты что - пешком? - удивился Артем.
- Пешком, Тема, пешком, - прибеднился Генрих.
- Что, с транспортом напряженка?
- Не люблю я баранку крутить. Где твоя машина?
- Не моя. Хозяйская, - поправил его Артем и направился к Дарьиному "форду".
От Крутицкого вала на Таганскую, с Таганской на Садовое, с Садовой на Самотеку, и по Олимпийскому прямиком к саду Центрального дома армии. Артем крутил баранку, а Генрих указывал дорогу.
Машину оставили у военной гостиницы, и к саду проследовали любимым Генриховым способом - пешком. Миновали ворота. Смерд глянул на свои наручные часы.
- Рановато прибыли. Подождать придется. - И даже обрадовался такому обстоятельству. - Ну ничего, на скамеечке посидим, на солнышке погреемся, на воду посмотрим. Ничего лучше безделья на свете нет, Тема!
Все шло по Генрихову плану. Они устроились на стоящей в сторонке скамейке, подставились уже закатному солнцу. Только вот с водой неувязка почти весь пруд занимал нерастаявший еще в стоячей воде серый ледяной остров.
Генрих раскинул во всю ширь руки по спинке скамейки и тупо удивился, глядя на грязную льдину:
- На градуснике нынче восемнадцать, а она, зараза, не тает!
- Тебе-то что? - злобно задал вопрос Артем. - Где твой бугор?
Из двух вопросов Генрих для ответа выбрал первый:
- Как это что? Поздняя весна все-таки. - Вдруг увидел нечто, приведшее его в азарт. - Гляди, ну дают!
У единственного работающего ларька при входе двое в коже, схватив друг друга за грудки, подобно двум дзюдоистам, исполняли некий предварительный танец в ожидании выгодной ситуации для проведения изощренного японского приема. Переростку в рыжей коже, видимо, надоел этот нерусский балет, и он, оторвав правую руку от черной кожи и держа противника на вытянутой левой, от души и размашисто врезал по лицу своего партнера. Стоявший неподалеку третий переросток, до этого, надо полагать, надеявшийся на мирное разрешение конфликта, бросился разнимать бойцов, за что и схлопотал от обладателя черной куртки.
Артем с неподдельным интересом наблюдал эту весьма завлекательную картинку.
Время. Генрих, не меняя позы, нашел за спиной Артема в скамеечной загогулине прикрепленный к рейке скотчем перстень и продел в него средний палец.
- Во дают! - еще раз восхитился он и стал потихоньку перетягивать свою правую руку поближе к руке Артема, который в оживлении от веселого представления обеими руками упирался в край скамейки.
Левой ощутимо хлопнуть, как бы в ажитации, по колену, а правую незаметно на мгновение положить на Артемову напряженную ладонь. Он и не заметит, что комарик укусил.
- Перстенек какой занятный! - удивился за спиной Генриха хороший бас, и тот почувствовал, что локтевой сустав его разъят на составные. Боль пришла не сразу, а лишь после того, как бас оценил снятую со среднего пальца правой руки свою находку. - Чего только люди не изобретают!
- Ай, ай, ай! - кричал Генрих от боли и от вида своей противоестественно вывернутой руки. Артем с ужасом смотрел на Сырцова. Опомнился, полез за пазуху...
- Не дергайся, - посоветовал ему Сырцов. Сзади Артема уже стоял переросток в рыжей коже, с малоприметным пистолетом в руке. Периферическим зрением Артем обнаружил пистолет и признал Сырцова:
- Вы...
- Я, - подтвердил Сырцов. - Я, Артем, я.
- Больно! Больно! - уже членораздельно кричал Генрих.
- Потерпи, - предложил Сырцов. - Потерпи, пока я тебя не обшмонаю. Штучка эта должна у тебя под рукой быть...
Сырцов знал, что искать и где искать. Из верхнего наружного кармана Генрихова пиджака он вытащил миниатюрное нечто, заботливо укутанное в вату.
- Что это, Георгий Петрович? - еще не остыв от возбуждения, полюбопытствовал паренек в рыжей коже.
- Не отвлекайся, Сережа, - предупредил его Сырцов, но, растянув вату и увидев ампулу размером не более слабительной таблетки сенаде, не удержался от того, чтобы под видом объяснения тайно похвастаться: - Впрочем, объясню. Если что не так, меня ноющий хмырь поправит. Вот это,- он показал Сереже перстень, - мини-шприц с мгновенно действующим препаратом, заставляющим клиента шоково отключиться на несколько минут. А это, - он, держа ампулу двумя пальцами, большим и указательным, предъявил ее Сереже, - ампула с цианом, которую вот этот воющий таракан положил бы на зубок бесчувственному Артему. Потом, несильно ударив его по подбородку, раздавил бы тонкое стекло и тихо удалился. Через какое-то время дворник этого сада обнаружил бы труп покончившего жизнь самоубийством, запутавшегося в мерзостях, пакостника Артема. - И обратился к Генриху: - Правильно я говорю, душегуб?
Генриху было не до ответа. Он баюкал руку, раскачиваясь, как болванчик, и ноя почти на мотив колыбельной. Наконец-то оправился от шока Артем и, не видя ничего, кроме поганой хари Генриха, хрипло заговорил:
- Так бы меня здесь и оставил, тварь? Я же тебя сегодня водичкой поил, я ж тебя сюда на машине вез, а ты сидел и спокойно рассчитывал, как меня удобнее на тот свет отправить, да? Да? Да?
Он беспамятно выкрикивал свои "да". Сережа по кивку Сырцова слазил Артему за пазуху и вытащил из сбруи прикладистый "магнум".