Что такое три с половиной трупа?
Кроме первого лезущего в мозг вариант с плюс-минус полтора центнера остывающей биомассы?
Для бесконечной плеяды миров, для всех слоев мироздания, для всего пространственно-временного континуума — это ничто. Это даже меньше, чем ничто. Что-то совершенно несущественное, как и тот факт кем они были, кем хотели стать или на каком слипшемся куске грязи и камней обитали.
Для цивилизации, за исключением разобщенных племен только начавших постигать все прелести Каменного Века, практически тоже самое. Смертные умирают каждый день. Каждый час и каждую минуту. Каждую секунду — один щелчок пальцев, ознаменует, что где-то за пределами твоего поля зрения кто-то отправился в иные миры, от старости, болезни, чьей-то руки или же только появился на свет, вывалившись из чрева вопящей от боли матери, заглотнул первую в своей жизни порцию кислорода и впервые закричал.
Ничто. Пыль. Пепел. Прах. Пустота. Вакуум.
А для кого-то… для кого-то это был отец, сын, брат, дядя, да плевать вообще кто это был, он БЫЛ. Живой человек. Живое, мать его, существо. Привычки, характер, мысли, желания, коронные фразочки, фирменные телодвижения или изменения мимических мышц — то каким он запомнился его родственникам, друзьям и близким. То, вспоминая что, они будут давиться слезами, что потом будут делать уже их дети, если таковые вообще появятся.
Но вопрос.
Чего стоят эти слезы?
Они лежали на полу Личных Чертогов, измазывая плитку пола почти черной в плохом освещении кровью.
Лысый верзила в навороченном шлеме, вполне себе современном бронежилете и со стальной трехпалой клешней на месте левой руки. Узкий стилет Черного или же напоминающий его по форме коготь мутанта вошел ему в шею. Причем, достаточно грамотно — не мгновенная смерть, а относительно долгое захлебывание кровью, чувствуя, как мир сжимается черным кругом до размеров крохотной точки, за пределами которой терпеливо дожидается смерть. Она ждет всех нас, даже не с момента рождения и не зачатия, с того самого момента, когда в организме женской особи зарождается первая яйцеклетка, а мужской первый сперматозоид. Есть ощутимая разница между умереть и не родиться, но… верные слуги Костлявого ждут. Просто ждут, им нет смысла пытаться убить нас — мы неплохо справляемся сами.
Следующей была та самая половина. Война нечестива, уродлива, безлика, воплотившись в мертвецах, втоптанных подошвами тяжелых сапогов в кровавую грязь и тех, кому не повезло выжить. Наверное, это звучит цинично, аморально и бесчеловечно, но Кроули имел право на такое мнение, как никак — демон. Он считал, что лучше умереть, чем влачить бессмысленное существование никому ненужным и всеми забытым куском мяса, жалким обрубком, который даже нормально посрать не может без посторонней помощи. Наверное, это можно было считать крайне извращенной формой гуманизма, основывающейся на аксиоме "зачем страдать — если можно умереть?" И в этом был смысл, пусть и не понятный теми, кто уже начинает перевариваться желудочным соком разложения, валяясь в сырой, беззубой пасти свежевыкопанной могилы. Они отдали бы все, чтобы выиграть у Смерти отсрочку — минута, секунда, вечность, плевать, хотя бы еще чуть-чуть ощущать кожей дыхание ветра и… и просто жить.
Этому парню взрывом оторвало ноги и правую руку, по локоть. Лоскуты кожи, кровавое месиво и обломки костей. Боль. Дикая боль. Нет ничего кроме боли, всепоглощающей и выворачивающей изнутри боли. Кто-то все еще считает, что любое сражение — это что-то чему есть место в цивилизованном обществе?
Он был еще жив, когда его пускающее пузыри и жалобно всхлипывающее тело нашел один из Серых. Знаете, что может быть болезненнее оторванной ноги? Ощущение, как гибкий манипулятор, оканчивающийся зазубренным лезвием на конце, буравит твой череп. Кровь и кусочки плоти с налипшими прядями волос. Как он проникает внутрь черепной коробки и с мерзким, отвратительно-влажным хлюпом высасывает мозг под твой истошный вой, ибо анестезии, да даже спасительного забытья потери сознания или смерти в ближайшем будущем не предвидится — в этом участке полузасыпанных траншей еще долго никого не будет, чтобы помешать Серому посмаковать свежим и еще мыслящим деликатесом, под завязку наполненным бессильным, фаталистическим ужасом, придающим извилинам изысканный привкус.
Вторым был врач. Полевой фельдшер. Безусый мальчишка с нашитым на рукав красным крестом и тяжелой сумкой через плечо. Оружия не было, даже ножа или пистолета, без которых в Свинцовых полях опасаются сходить поссать в кусты на полностью охраняемой и перекрытой от всего и вся территории. В самом безопасном месте Вселенной риск умереть насильственно ничтожно мал, но никогда не равен нулю. Наверно, это мог быть идеалист — вымирающее в наше время явление. Человек по соображениям совести*не взявший в руки предмет, единственная цель которого — это убивать и калечить. Вполне возможно, он пришел сюда, чтобы спасать, плевать кого и какой ценой. Возможно… возможно все, но теперь он труп. Мертвец с перерезанной глоткой и предсмертным страхом, застрявшим в его зрачках до тех пор, пока глазные яблоки не перестанут существовать, сгинув под гнетом времени или выклеванные вороньем.
И последним из них был… хотя, точнее будет сказать последняя. Молодая девушка, коротко стриженная, в мешковатой форме, скрывающей далеко не мужские очертания тела. Неизвестно кем она была и почему попала сюда, желания копаться в воспоминаниях ее высосанной досуха души не было ни малейшего желания. Мир жесток и этим все сказано. Двадцать восемь ножевых ранений в область живота. Глубоких, колющих, профессиональных, с поворотом в ране, с оттягом. Внутренности — окровавленное месиво, полуприкрытое лоскутами кожи и мышечных волокон. Человек, если подобное в принципе можно называть человеком, получал удовольствие от каждого удара, каждой капли крови и каждой прошедшей секундой, от которой ее лицо бледнело, один за другим теряя очертания жизни.
Ах да, еще одна немаловажная деталь — Кроули в данный момент было немного похер на куски мертвечины, лежащие в его пространственном кармане, намертво спаянных с разумом и истекающей Тьмой душой. Куда сильнее его интересовало то, во что превратилась клетка где совсем недавно сношались и пожирали друг друга внутренние демоны его потаенных желаний.
— Что. Это. Такое. — голос эхом отражался от стен, резонируя где-то в области барабанных перепонок.
— Твоя Бездна, брат, — Второй все так же восседал на троне все в том же облике Виктора Смертного.
— Я был в Бездне и это похоже на нее меньше всего.
— Ну и ты далеко не Четверо, — он улыбнулся, — придется начинать с малого.
Тьма цвета венозной крови, даже еще темнее, с едва различимым алым оттенком исчезла, сменившись мраком космоса, беспросветным, бесконечным, вакуум, в котором нет ничего, кроме время от времени вспухающих прыщей Хаоса, пульсирующих всеми цветами различимой невооруженным взглядом палитры.
— Личная Бездна. Почти неограниченный источник сил. Согласись, неплохо звучит?
Примечание злобного злодейского злодея:
* По соображениям совести — да, это отсылка на тот фильм с рядовым Доссом(Эндрю Гарфилд).
Господа, если вы хотите лучше понимать, что за ересь происходит во вселенной Полигона, прочитайте этот справочник и поставьте лайк, чтобы он быстрее дополнялся — https://author.today/work/178630