- Мюррей... - Томпкинса почти стонал. - Я не могу. Он разговаривает с Бурунди.
- Бурунди? Это что ещё такое, черт возьми?
- Это страна. В Африке. Одна из вновь образовавшихся развивающихся африканских республик.
- Меня это не впечатляет. Прервите разговор и приведите его к телефону.
- Мюррей, вы не понимаете. Бурунди... Мы их финансируем.
- Кого это - их?
- Я вам уже сказал. Бурунди. Всю страну. Так что видите, почему я не могу...
- Я вижу только бывшего киношника, который мешает работе городских властей. Рич, я раскрою ваш секрет, не сомневайтесь. Дайте мне его через тридцать секунд, или я разнесу вашу тайну по всем городам и весям.
- Мюррей!
- Отсчет времени пошел
- И что ему скажу?
- Скажите, чтобы он сообщил в Бурунди, что его ждет более важный местный звонок, и что он им перезвонит.
- Господи, Мюррей, понадобилось четыре дня, чтобы организовать этот разговор, у них очень плохая телефонная сеть.
- Осталось пятнадцать секунд, потом я начинаю связываться с прессой. Рипаблик Пикчерс, Вера Ральстон, - насчет парней, сводничавших для актрис, оказавшихся в Нью-Йорке в затруднительных обстоятельствах...
- Я приведу его. Не знаю как, но приведу. Подождите!
Ожидание оказалось столь непродолжительным, что Лассаль почти воочию увидел, как Томпкинс пересек кабинет и прервал разговор с Бурунди буквально на полуслове.
- Добрый день, мистер Лассаль. - Голос председателя правления звучал мрачно и сдержанно. - Насколько я понимаю, в городе возникла чрезвычайная ситуация?
- Террористы захватили поезд метро. Семнадцать человек оказались в заложниках - шестнадцать пассажиров и машинист. Если мы меньше чем через полчаса не доставим им миллион долларов, всех семнадцать перебьют.
- Поезд метро, - протянул банкир. - Это что-то новенькое.
- Да, сэр. Теперь вы понимаете, почему такая спешка. Есть какие-то проблемы получить такую крупную сумму наличными?
- Через федеральный резервный банк - никаких. Конечно же, мы с ним сотрудничаем.
- Хорошо. Не могли бы вы распорядиться поскорее их нам выдать?
- Выдать? Как я могу их выдать, Лассаль?
- Одолжить, - Лассаль повысил голос. - Мы хотим занять миллион. Независимый город Нью-Йорк.
- Одолжить... Видите ли, мистер Лассаль, существуют определенные технические правила. Такие, как разрешение, подписи, сроки, продолжительность займа и, может быть, ещё некоторые детали.
- При всем моем уважении к вам, мистер председатель, у нас нет на все это времени.
- Но "все это", как вы говорите, имеет значение. Вы же понимаете, у меня тоже есть люди, которые меня выбирают. Директора, ответственные служащие, держатели акций банка, и они меня спросят...
- Послушайте, чертов ублюдок, - закричал Мюррей и замолчал, напуганный собственной наглостью.
Но отступать или извиняться было уже поздно, и в любом случае это не в его стиле. Он двинулся дальше, и в его голосе прозвучала открытая угроза.
- Вы хотите впредь вести наши дела? Вы же понимаете, я могу завернуть за угол и обратиться в другой банк. И это будет только начало. Я смогу найти нарушения практически по любому из наших счетов!
- Еще никто и никогда, - медленно и удивленно протянул банкир, - не награждал меня подобными эпитетами.
Еще была возможность принести искренние извинения, но Лассаль решительно её отбросил.
- Ну, мистер председатель, я скажу вам кое-что еще. Если вы немедленно не начнете заниматься деньгами, эти эпитеты станут повторять все вокруг.
Прескот
Решение, принятое в особняке Грейси, поступило от комиссара полиции начальнику полиции округа, от начальника округа - заместителю главного инспектора Даниельсу, находившемуся в кабине поезда Пелхэм Час Двадцать Восемь, стоявшего у платформы на Двадцать восьмой улице, а от него Прескоту в центре управления. Прескот вызвал поезд ПелхэмЧас Двадцать Три.
- Мы согласны заплатить выкуп, - сказал он. - Повторяю, мы заплатим выкуп. Как поняли?
- Я вас понял. Теперь я передам дальнейшие инструкции. Вы должны их выполнить абсолютно точно. Поняли?
- Понял, - вздохнул Прескот.
- Три пункта. Первое: деньги должны быть выплачены пятидесяти и стодолларовыми банкнотами следующим образом: пятьсот тысяч долларов стодолларовыми банкнотами, и пятьсот тысяч долларов пятидесятидолларовыми. Повторите.
Прескот медленно и внятно повторил слова Райдера, причем сделал это скорее для заместителя главного инспектора, который следил за разговором и мог слышать только то, что говорил Прескот.
- Таким образом, это составит пять тысяч стодолларовых банкнот и десять тысяч пятидесятидолларовых. Пункт второй: банкноты должны быть сложены пачками по двести штук в каждой, перевязаны толстой резиновой лентой вдоль и другой лентой - поперек пачки. Как поняли?
- Пять тысяч сотенных, десять тысяч полусотенных, в пачках по две сотни штук, перевязанных вдоль и поперек резиновой лентой.
- Пункт третий: все банкноты должны быть старыми, номера серий случайными. Как поняли?
- Все банкноты старые, - сказал Прескот, - и номера серий не должны идти подряд.
- Вот и все. Когда деньги доставят, вы снова свяжетесь со мной для получения дальнейших инструкций.
Прескот связался с поездом Пелхэм Час Двадцать Восемь.
- Я все понял из ваших повторений, - сказал заместитель главного инспектора, - и сообщение уже пошло наверх.
Но Прескот повторил все снова - на тот случай, если главарь бандитов прослушивает разговор. Скорее всего, у тех не было особых возражений, что полиция их слушала, но не следовало давать им лишний шанс для претензий.
Заместитель главного инспектора приказал: