— Только на этот раз он ничего не брал.
— У него же их нашли.
— Это очень просто сделать.
— Что вы имеете в виду?
Я посмотрел на Вогта:
— Обыщите, пожалуйста, Андерсона.
Андерсон покрылся красными пятнами.
— Ни за что на свете.
— У вас не должно быть никаких опасений, — пояснил я. — Просто мне нужно кое-что доказать,
— Нет, — сказал он. — Я скорее уволюсь.
Вогт поднял руку.
— Не пойму, почему бы тебе не оказать содействие мистеру Стоунману.
— Не выйдет, — сказал Андерсон. — Я ухожу. — И направился к двери.
Я преградил ему путь.
— Не спешите.
— Никому не дам себя обыскать, — проговорил Андерсон.
— А почему? — спросил я. — Если вам нечего прятать, какое это имеет значение, а?
Андерсон указал пальцем на меня.
— Не суйся не в свои дела.
— А мистер Стоунман прав, — проговорил Вогт. — Если тебе нечего прятать…
— Нет, — отрезал Андерсон. — Отойдите от двери.
Я улыбнулся.
— Только после обыска.
Андерсон бросился на меня. Я отступил в сторону, схватил его за руку и заломил ее назад.
— Проверьте его карманы, — попросил я Вогта. — А после, если потребуется, я извинюсь.
Вогт начал с плаща. Первое, что он вынул, были женские часы. Я от неожиданности ошалел. Ничего подобного я туда не подбрасывал. Это точно. Затем Вогт извлек коллекцию заколок, колец, ожерелий и часов, прежде чем дошел до браслетика, который подсунул я. Андерсон поработал в тот день неплохо, лучше тех воришек, от которых охранял универмаг; значит, он не только болтал с девушками, наклонившись над прилавками с ювелирными изделиями…
— Это немножко не то, что я задумал, — проговорил я, — но все равно подтверждает мою идею.
— Не удивительно, что ювелирная секция несла такие большие потери, — сказал Вогт. — Мог подозревать кого угодно, только не своего сотрудника, и Андерсон это знал. Кому же теперь можно доверять?
Я отпустил Андерсона, который стоял, плотно сжав губы.
— А теперь, — сказал я, — после того как Андерсон в ваших руках, полагаю, вы займетесь Толстым.
— Я сообщу нашему адвокату, чтобы обвинения были сняты.
— И что произошла ошибка, — настаивал я.
— Позабочусь и об этом. С вашего клиента снимут обвинения. — Вогт протянул мне руку. — Я вам очень благодарен.
— Спасибо Андерсону. Если бы он не выбрал в качестве своей жертвы Толстого, вы бы по-прежнему имели кучу неприятностей. — Я посмотрел на свои непригодные часы, а затем на те, что висели на стене. — Слушание дела Толстого начнется через полчаса,
Вогт открыл дверь и позвал охранника в форме.
— Уведите его, — указал он на Андерсона. — Я подойду через минуту, и внизу мы оформим арест.
После того, как они ушли, он поднял телефонную трубку.
— Я звоню нашему адвокату. Он к тому же необходим мне по делу Андерсона.
Когда я покинул универмаг, уже шел снег, и я направился в «Грип Келли». Четкос и адвокат универмага позаботятся об освобождении Толстого. Я им не нужен, а Снаффлз наверняка изнывает от нетерпения, желая узнать, как обернулось дело.
Снаффлза я нашел за одним из столиков с хорошенькой блондинкой лет шестнадцати.
— Что она делает в таком месте? — спросил я.
— А, — произнес Снаффлз, сжавшись. Затем лицо его просветлело. — Это Фрэнсиз, дочь Макса. Она приехала на день раньше.
Я нахмурился.
— Кто такой Макс?
— Ну, Макс. Ты знаешь Макса.
Он так вращал зрачками, что я вспомнил — звали-то Толстого Максвелл Пенкост, и так к нему обращались только в суде.
— А, — проговорил я и кивнул девушке. — Знаком с вашим отцом. Я думал, вы значительно моложе. Кажется, он купил какие-то игрушки…
Она хихикнула.
— Я несколько лет не видала папу. Он, вероятно, забыл, что дети растут.