Пока возвращавшиеся из столицы обменивались с Артуром Александровичем приветствиями, рас-спросами о здоровье, самочувствии, о впечатлениях от Москвы, Коста с Ашотом быстро подняли че-моданы, сумки, коробки наверх и отогнали машину во двор ресторана.
Сели за стол как обычно -- с последними звуками городских курантов, отбивших два часа пополудни.
Шубарин расспрашивал о поездке больше Гольдберга, наверное, желая разговор с Амирханом Даутовичем провести наедине.
Выпили бутылку шампанского, чего обычно сре-ди дня Шубарин никогда себе не позволял. Он сам попросил эту бутылку у Адика, неожиданно сказав:
-- Я рад видеть всех вместе за столом, знаете, такие суматошные недели выпали, вы даже не по-верите -- ни разу за это время и не погуляли. Хотя поводов хватало... На прошлой неделе получали по итогам третьего квартала и за девять месяцев года два переходящих Красных знамени -- одно област-ное, другое республиканское. Ну а ваш приезд мы, конечно, не должны оставить без внимания -- не еди-ными делами жив человек. Давайте вечером собе-ремся в банкетном зале и отметим два события сразу: и награждение нашего управления, и возвра-щение наших товарищей из Москвы. Икрам Махмудович, успеют на кухне часам к восьми органи-зовать все как следует?
Файзиев, что-то лениво дожевывая, сказал:
-- Куда они денутся? Это я беру на себя.
-- Ну вот и хорошо, договорились, значит. -- И Артур Александрович, обернувшись к Гольдбергу, спросил: -- Надеюсь, и наши москвичи чего-нибудь вкусненького к столу не забудут?
-- Конечно, конечно, -- поспешил заверить Яков Наумович. -- Мы много чего привезли, хватит и на новоселье Амирхана Даутовича, и на сегодняшний вечер, я ведь тоже помню о традиции: после Мо-сквы -- застолье.
4
После обеда Артур Александрович уехал с Гольдбергом в цех -- у них были срочные дела, а Амирхан Даутович остался в гостинице. Уходя, Шубарин ска-зал, что о поездке они поговорят как-нибудь на днях, в более спокойной обстановке. Азларханов под-нялся к себе, номер оказался тщательно убранным, проветренным, на столе стояли свежие цветы и фрук-ты. Расхаживая по комнате, он машинально дернул дверцу холодильника, и сразу понял, что Адик был предупрежден о его приезде. Да, Шубарину во вни-мании к ближнему трудно было отказать. Он еще долго стоял у большого окна, выходящего на пло-щадь, хотелось пойти сейчас же в управление и приняться за дела, как решил в дороге, но такого рвения проявлять не следовало -- энтузиазм мог и насторожить кое-кого... Потом он задумался о пред-стоящем банкете. Ему необходимо было, чтобы ста-рички Ким и Георгади оказались на вечере. Надо было задать каждому из них несколько вопросов в неофициальной обстановке -на работе к ним с та-кими вопросами трудно было подступиться; а глав-ное, после обильного застолья они всегда дня два не выходили на работу. Ему и нужны были эти два дня -- в бухгалтерии и в плановом отделе уже привыкли, что юрисконсульт то и дело требует раз-ные документы.
Вечер предстоял нелегкий, да еще после дороги, и Амирхан Даутович решил отдохнуть, но какое-то внутреннее напряжение не позволяло расслабиться. Предчувствие развязки не давало покоя: он заметил, что пошаливает не только сердце, но и нервы -- это ощущение оказалось для него внове, он всегда считал, что владеет собой. Это открытие он посчитал своевременным, обидно было бы в самом конце срезаться на каком-нибудь пустячке, а о том, что здесь никому не доверяют до конца и промахов не прощают, он знал.
"Будет ли сегодня на званом ужине Адыл Хаитов?" -- мелькнула вдруг неожиданная мысль. Не-обходимо быть готовым и к такому варианту и попытаться дать понять тому, что он тоже хочет с ним встречи. И будут ли его сегодня так же тща-тельно стеречь, как в прошлый раз, когда их ни на минуту не оставляли наедине? И вдруг его осе-нило, что он должен сделать. Прокурор подошел к столу и написал короткую записку: "Мне кажется, вы хотели мне что-то сказать?" Он уже знал и как передаст ее: единственный, с кем он обнимался при встрече, -- Хаитов, остальное дело техники. Запи-ска никак его не компрометировала. В случае про-вала он нашелся бы, что ответить, зато в случае удачи становилось ясно, что они единомышленники. Решение это ободрило Амирхана Даутовича: полу-чить помощь Хаитова на последней стадии его де-ятельности в синдикате было бы очень кстати.
В раздумье прошли послеобеденные часы, от-дохнуть, как хотелось, так и не удалось. В назна-ченное время раздался стук в дверь. Амирхан Даутович, сунув записку в кармашек пиджака, поспе-шил открыть. На пороге стоял Коста -- судя по па-радному костюму, он и сегодня получил пригла-шение за стол.
В банкетном зале на этот раз оказалось много-люднее, чем при поминках, да и выглядел он как-то официальнее; может быть, этому способствовали два больших знамени в углах и множество цветов, опять в высоких хрустальных вазах. Наверное, это все же реквизит управления для торжественных случаев, ре-шил Амирхан Даутович. Он попытался разглядеть в толпе гостей прокурора Хаитова, но быстро понял, что Адыла Шариповича нет. Зато среди пригла-шенных он увидел работников обкома профсоюза, людей из горкома и горисполкома. Артур Алек-сандрович опять сочетал личные и производствен-ные интересы, устраивал под легальным предлогом богатую пирушку для чиновников среднего ранга, без которых, как упоминал Гольдберг, дел не провернешь.
Обычной оказалась сегодня сервировка стола, не было голубого хрусталя и серебряных приборов -- то ли времени не хватило, то ли Шубарин посчитал, что на этот раз сойдет и так, хотя любитель сто-лового серебра Георгади и его непременный друг Ким занимали свои привычные места в зале. Зато куда плотнее оказался заставлен стол спиртным и закусками -- видимо, Японец хорошо знал аппетиты среднего "лас-вегасского" аппаратчика. Что и гово-рить, Шубарин на застолье не экономил; щедро выставили и московские деликатесы -- в этом, ви-димо, и состояла приманка для таких далеко не голодных людей.
Артур Александрович, как обычно, занимал свое председательское кресло за столом. На этот раз, словно открещиваясь от происходящего, сразу пре-доставил слово человеку из профсоюзов, и эстафета скучных тостов стала переходить от одного чиновника к другому. Слушая поднаторевших в публичных выступлениях людей, краснобаев дубовых трибун, Амирхан Даутович впервые ужаснулся косности, казенности их языка. Хотя в то же время он замечал восторг иных за столом, в глазах читалась: "Во дает, мне бы так, начальником бы стал!" И тут он сделал открытие: это был особый кодовый язык провинциального начальства, номенклатурных ра-ботников, только овладев им, можно было на что-то претендовать. От такого открытия стало веселее, и он уже с некоторым интересом выслушивал оче-редную бессмысленно-напыщенную речь, состояв-шую сплошь из казенных клише, дежурных фраз наскоро сколоченных передовиц, -- чтобы такое на-говорить, действительно надо было обладать специ-фическим талантом.
Амирхан Даутович не удержался и шепнул со-седу:
-- Вы что-то изменили своему театру одного зрителя, решили попробовать своих актеров на мас-совом? Тут камерным театром и не пахнет.
Шубарин понял его сразу, потому что выступ-ления к тому же состояли сплошь из дифирамбов мудрому руководителю местной промышленности и его верному помощнику; правда, нашлись дально-видные льстецы, провозгласившие здравицы и в честь юрисконсульта.
Так они и сидели с Шубариным, перебрасываясь репликами и потешаясь. Артур Александрович за-ключил негромко:
-- Пусть говорят... Им так нравится держать речь за хорошо накрытым столом, чувствовать себя при-частными к успеху большого коллектива, которому они якобы указывают путь в тумане, кормчие этакие. В конце вечера по традиции Икрам Махмудович раздаст каждому по конверту, а тому, кто хвалит его больше других, наверняка добавит еще из своих. Впрочем, повода для огорчений не вижу, через пол-часа, может, через час, когда пропустят еще по три-четыре рюмки прекрасной водки особого раз-лива, что привезли вы из Москвы, спесь, чиновничье высокомерие слетит с них, и они снизойдут до нас и заговорят нормальным человеческим языком, если он у них еще не атрофировался.
И впрямь, через час чиновничий пыл и крас-норечие угасли -- водка и вино сделали свое дело, да и тосты перешли к другим людям. На этот раз слово предоставили даже Коста и Ашоту, скромным труженикам управления, как рекомендовал их Икрам Махмудович.
Дальше время побежало быстрее, веселее, поле-тели над столом шутки, смех и опять же, как в прошлый раз, стали заглядывать из большого зала друзья и приятели Шубарина и Файзиева.
Чинности, строгости в этот раз не было -- за столом с самого начала сидели кучно, разные люди невпопад, а теперь в разгуле тем более все смеша-лось. Амирхан Даутович уже успел задать свои воп-росы и Киму, и Георгади, понял, что Адыл Шарипович сегодня здесь не появится, и хотел, со-славшись на усталость с дороги, попрощаться с одним Шубариным и незаметно уйти, как вдруг подошел Адик и сказал шепотом Артуру Алексан-дровичу, что его требует к телефону Заркент, сам Первый. Шубарин удивился и, не скрывая волнения, сказал Азларханову:
-- Пожалуйста, не уходите, наверняка что-то стряслось, может, ваша помощь понадобится -- не тот человек Первый, чтобы по пустякам разыскивать меня в гостиницах.
В зал Шубарин уже не вернулся, а минут через десять Амирхана Даутовича вызвал из-за стола Адик и попросил, чтобы он поднялся на третий этаж.
Артур Александрович нервно расхаживал по сво-ему просторному номеру -и без слов было ясно: случилось что-то из ряда вон выходящее. Но, увидев юрисконсульта, Шубарин сразу взял себя в руки -- видимо, сработал в нем рефлекс: никогда и никому не показывать слабости.
-- Да, звонил сам, и действительно ЧП. В Нукусе час назад умер первый секретарь ЦК...
-- Не может быть, я только в половине восьмого смотрел по телевизору программу новостей -- ни о чем таком не сообщали! -- невольно вырвалось у бывшего прокурора.
-- Никакой информации не будет еще три дня! -- жестко перебил Шубарин. -- Вы отдаете себе отчет, кто умер? Кандидат в члены Политбюро, хозяин одной из мощнейших республик. Тут ко многому нужно подготовиться, и не только к похоронам, главное -- к внеочередному пленуму, где будет ре-шаться вопрос о преемнике. Моего из Заркента на-верняка предупредили одним из первых -все-таки ходил в любимчиках, он теперь лихорадочно считает варианты и заручается поддержкой верных людей, чтобы заполучить этот пост.
-- Первого секретаря ЦК? -- удивился Азларханов, не веря своим ушам.
-- А почему бы и нет? Он управляет крепкой областью... да он и не скрывал от меня своих чес-толюбивых замыслов стать когда-нибудь хозяином в Узбекистане. И почему ему не попробовать, не вос-пользоваться неожиданно выпавшим шансом? Поэ-тому через три часа я должен быть в Заркенте -- там в аэропорту уже дожидается наготове самолет. Без меня он не полетит в Нукус. В этот ответственный час, как он сказал, самые верные и надежные люди должны быть рядом с ним. У меня к вам просьба: пока я обзвоню кое-кого в Ташкенте, соберусь с мыслями, пожалуйста, поезжайте в управление, откройте сейф в моем кабинете, там лежит знакомый вам кейс, набейте его деньгами и приезжайте сюда. Вот вам ключи, Ашот уже внизу в машине.
Амирхан Даутович не спеша, пытаясь осмыслить ситуацию, спустился вниз. Машина с работающим мотором стояла у подъезда, и как только он сел, рванула с места -- видимо, Ашот уже был в курсе происходящего. Они быстро поднялись на второй этаж в управлении, шофер остался в приемной, а Амирхан Даутович направился в кабинет -- до са-мого последнего момента он предполагал какой-то подвох в затее с сейфом и деньгами. Но все ока-залось так, как сказал Шубарин.
В сейфе лежал пустой "дипломат", а в глубине на верхней полке высились аккуратные стопки денег в банковской упаковке, одни сторублевые купюры. Видно, Шубарина на это подталкивал объем хра-нилища. Амирхан Даутович раскрыл "дипломат" и тщательно, как детские блоки конструктора, стал укладывать твердые пачки денег. Кейс по размерам был словно рассчитан на сторублевки, а Азларханов укладывал не считая, сколько влезет. Видимо, Японец, как некогда его отец, рассчитавший размеры-коробки для сотни пластмассовых шариковых ручек, знал без подсчета, сколько банковских упаковок по-мещается в его щегольском чемоданчике.
Закрыв кейс, прокурор вышел в слабо освещен-ную приемную, и они молча спустились вниз. Вся поездка заняла минут десять, не больше.
Когда они с Ашотом поднялись в номер, Артур Александрович складывал в чемодан стопку рубашек, он даже не глянул на "дипломат", который Амирхан Даутович продолжал по рассеянности держать в ру-ках.
-- Спасибо, -- сказал Шубарин на ходу, -- бросьте его на диван, не обрывайте себе руки, вам вредно поднимать тяжести. -- Он защелкнул замок чемода-на. -- Ну вот, я и готов. Может так случиться, что я позвоню вам, если понадобятся деньги. Поэтому ключ от сейфа пусть останется у вас. За деньгами могут приехать только Коста или Ашот. А теперь давайте прощаться, и пожелайте нам удачи, в случае успеха пост министра будет у нас уже в будущем году. Коста и Ашота я забираю с собой, не иск-лючено, что и для них найдется работа, -- может, придется сдерживать ретивых конкурентов нашего секретаря из Заркента. -- И Артур Александрович, по-прощавшись с Амирханом Даутовичем, вышел из номера.
Азларханов спустился вниз проводить их до ма-шины, и как только "Волга" рванулась с места, он не спеша вернулся в банкетный зал, как они и уговорились с Шубариным. Сообщение следовало хранить в тайне даже от Икрама Махмудовича.
Часа через два, попрощавшись со всеми гостями, которые намеревались вместе с Плейбоем поехать еще куда-то продолжить вечеринку, прокурор нако-нец-то поднялся к себе в номер. Он долго стоял у большого окна, не включая света. Внизу, у "Лидо", в белый "мерседес" набивалась разгулявшаяся ком-пания -- пьяный смех, вскрики, обрывки разговоров доносились до четвертого этажа, но Амирхан Дау-тович всего этого не видел и не слышал -его мысли были о другом.
"У секретаря из Заркента сегодня свой шанс, у меня свой!" Но вдруг, повторив эту мысль вслух, усмехнулся иронии судьбы: друг Шубарина метил на место первого секретаря ЦК, а Амирхан Даутович, имея документы на руках, вряд ли мог гарантиро-вать ему жизнь даже в кутузке -- по всем статьям тот тянул на исключительную меру.
Но сегодня думать больше ни о чем не хоте-лось -- время раздумий и сомнений кончилось, и он пошел спать. Наверное, оттого, что он не мучился больше неопределенностью, спал крепким глубоким сном и проснулся чуть позже обычного, но с ясной головой и легкостью в теле. Ощущал он какую-то собранность и приподнятость и, принимая душ, даже насвистывал давно забытую мелодию, чего с ним давно не случалось.
Завтракал один -- Плейбой, наверное, как всегда после загулов, объявится к обеду. Отсутствие Файзиева тоже обрадовало, иначе пришлось бы на ходу что-нибудь сочинять по поводу срочного отъезда Шу-барина; он еще не решил, стоит ли сообщать о подлинных причинах, сорвавших Японца из-за стола.
На службу он немного опоздал, зашел по пути в универмаг и купил "дипломат", конечно, не такой роскошный, как у Коста и Шубарина, но он вполне его устроил. Как он и предполагал, ни Ким, ни Георгади не вышли на работу, и Амирхан Даутович, едва войдя в кабинет, затребовал к себе старые подшивки бухгалтерских отчетов. Он уже знал, где, в каких папках подшиты интересующие его ведо-мости, и, отыскав, не стал тратить времени на пе-реписку, а аккуратно вырезал их и сложил в "дип-ломат", где уже находились его юридические ис-следования, к которым он не притрагивался с того дня, как познакомился с артельщиками.
"Дипломат" быстро заполнялся разными бума-гами, выписками, приказами, которые Амирхан Да-утович загодя отметил в делах, а сейчас, возвра-щаясь к ним по второму кругу, просто изымал их. Отыскивая какую-то бумажку, бывший прокурор на-ткнулся в столе на диктофон, который толком не использовал, хотя оценил его достоинства сразу. И вдруг он представил себя исповедующимся перед незнакомым человеком; картина эта не совсем по-нравилась ему, и он решил сделать это сейчас, наедине с собой, настроение у него было самым что ни на есть исповедальным. Он зарядил новую кассету и стал потихоньку, не спеша наговаривать события своей жизни с того давнего августовского дня, пять лет назад, когда убили его жену. Девяносто минут пролетели незаметно, он не успел даже до-браться до бюро обкома, где Бекходжаевы лишили его должности прокурора. К двум часам он успел записать еще одну кассету, и в ней не дошел до знакомства с Шубариным, хотя рассказывал о со-бытиях, уже происходивших в "Лас-Вегасе".
Время от времени он останавливал диктофон и подолгу сидел в раздумье, потому что всплывала неотвязная мысль: куда бежать? В Москву или в Ташкент? Но однозначного ответа пока не находил. На обед он пешком отправился в "Лидо". Икрам Махмудович уже был за столом, он наверняка наде-ялся встретить тут Шубарина, но, увидев Амирхана Даутовича, пришедшего одного и с заметным опоз-данием, спросил:
-- Куда вчера исчез с банкета Японец со своими головорезами?
Азларханов внимательно посмотрел на Файзиева, бывшего с похмелья не в духе, и подумал, что есть резон открыть ему тайну, потому что в таком случае он избавлялся от общества Файзиева по меньшей мере до конца дня, а больше времени ему и не требовалось.
-- Это позвольте спросить, где вас носит с утра? У меня экстренное сообщение.