— Он забыл о силе моих волос. Или о власти его трофея.
Цепочка с медальоном, большим и нескладным в новом собранном виде, покачивалась в ее зажатом кулачке, словно кошачья игрушка.
Я решительно взялся за томагавк.
— Давай вернемся и прикончим его.
Но из главного храма уже доносились крики французов и предупредительные выстрелы часовых. Она покачала головой.
— Некогда.
Мы бросились бежать к задним воротам в восточной стене и, миновав их, углубились в пустыню, лишенные оружия, лошадей, пищи, воды и даже нормальной одежды. Мы слышали еще крики и выстрелы, но ни одна пуля не задела нас.
— Надо спешить, — сказала она. — Нил скоро достигнет наибольшего подъема!
При чем тут подъем Нила?
Мы потеряли все, кроме томагавка и злосчастного медальона.
И нашли друг друга.
Но найду ли я когда-нибудь путь к сердцу женщины, которую пытался спасти и которая спасла меня?
Полноводный и мутно-бурый Нил величаво нес свои могучие воды. Наступил октябрь, пора ежегодного бурного половодья, и уже приближалась заветная дата, подсказанная нам древним круговым календарем. Украв какую-то лодку, мы отправились вниз по течению реки к Великой пирамиде, являвшейся, по предположению Монжа, ключом к разгадке нашей тайны. Мне хотелось поделиться с ним последними ошеломляющими находками, и если он не сумеет помочь нам в разрешении оставшихся вопросов, то я просто продолжу свой путь к Средиземноморью. Жаль только, что я понятия не имел, составит ли мне компанию эта странная женщина.
К восходу солнца войска Дезе остались уже далеко позади, и нас несло вниз по течению. Я мог бы совсем успокоиться, если бы не увидел на берегу всадника, французского гонца, он заметил нас возле речной излучины и свернул в сторону, чтобы срезать путь, пока мы будем петлять по ее извилистому руслу. Наверняка он вез сообщение о нашем бегстве. Я подтянул к себе нижнюю балку, чтобы установить треугольный парус для увеличения скорости, и мне удалось привязать его, хотя лодка кренилась под ветром, а волны слегка перехлестывали через борт. Мы миновали разинувшего пасть крокодила, старого как мир и на редкость отвратительного. Вода поблескивала на его бугристой панцирной коже, а желтые, прикрытые веками глаза взирали на нас с созерцательной задумчивостью. После Силано он казался даже приятной компанией.
Мы являли собой странную парочку — я в изрядно потрепанной арабской одежде, а Астиза в соблазнительном роскошном наряде, — разлегшуюся на грязном дощатом днище провонявшей рыбой маленькой фелюги. Со времени нашего воссоединения жрица хранила сдержанное молчание, смотрела на нильские воды да с видом собственницы перебирала пальцами цепочку медальона, висевшего у нее на шее. Я не стал просить вернуть его мне.
— Я проделал долгий путь, чтобы найти тебя, — наконец сказал я.
— Ты следовал за звездой Исиды.
— Но ты ведь притворялась скованной.
— Да. Но все не так просто. Мне удалось одурачить и его, и тебя.
— Ты хорошо знала Силано прежде?
Она вздохнула.
— Он был влиятельным господином и поклонником тайных учений. Он верил, что египетская магия так же реальна, как химия Бертолле, и что он, следуя по стопам Калиостро и Кольмера, сможет найти здесь сокровенные магические знания. Его не волновали судьбы мира, он старался только ради своей выгоды, ужасно переживая из-за потерь, понесенных им из-за революции. Когда я поняла, насколько он эгоистичен, мы с ним рассорились. Я сбежала в Александрию и нашла убежище у нового хозяина, того самого хранителя. Мечты Силано были мелочными. Алессандро хотел, чтобы тайные египетские знания сделали его могущественным, даже бессмертным, поэтому мне пришлось начать двойную игру.
— Он действительно выкупил тебя у Юсуфа?
— Да. Он подкупил этого старого распутника.
— Распутника?
— Гостеприимство Юсуфа оказалось небескорыстным. Мне необходимо было выбраться оттуда. — Она заметила мой удивленный взгляд. — Не переживай, он не тронул меня.
— И тогда ты отправилась в поход со своим старым любовником.
— Но ты же не вернулся от пирамид. Силано сказал, что не нашел тебя у Еноха. Поход с графом представился мне единственным способом разрешить эту тайну. Я ничего не знала о Дендере, как и ты. Тот храм уже много веков стоял в развалинах. Я сказала Алессандро, что медальон у тебя, но оставила тебе сообщение, как найти его в гареме. Мы же оба понимали, что ты последуешь за нами. Впрочем, мою свободу никто не ограничивал, поскольку у французов возникло бы слишком много вопросов, если бы я ехала как пленница.
Алессандро! Мне не понравилось столь фамильярное упоминание его имени.
— И поэтому ты обрушила на него храмовую колоннаду.
— Как и ты, он слишком полагался на силу своего обаяния.
Видимо, она играла нами обоими, стремясь к своей цели.
— Ты спрашивала, во что я верю, Астиза. А вот во что веришь ты?
— О чем это ты?
— Ты помогала Силано, поскольку сама тоже хотела узнать тайну медальона.
— Конечно. Но ради того, чтобы сохранить ее, а не продать какому-то алчному тирану вроде вашего Бонапарта. Ты представляешь себе этого завоевателя с армией бессмертных воинов?! В пору расцвета Египет защищало всего двадцать тысяч воинов, но он казался несокрушимым. Потом, очевидно, случилось нечто нехорошее, что-то было утрачено, и началась эпоха завоеваний.
— Ты отправилась в поход с убийцами Тальма…
— Силано знал то, чего я не знала. А я знала то, чего не знал он. Сумел бы ты сам отыскать храм Дендеры, если бы мы не привели тебя к нему? Мы с тобой не знали, о каком храме говорилось в книге Еноха, но Силано узнал это, проведя исследования в Риме, Стамбуле и Иерусалиме. Сами мы, возможно, никогда не нашли бы завершающих стрелок медальона, так же как Силано не смог бы собрать воедино медальон без тебя и Еноха. У тебя были одни преимущества, а у графа — другие. Боги свели нас всех вместе.
— Боги или ложа египетского обряда? Вовсе не цыгане сообщили тебе, что я прибуду в Египет.
Она отвела глаза.
— Я не сказала тебе правду, потому что ты мог неверно понять ее. Алессандро солгал, послав сообщение, что ты украл у него медальон. А я притворилась, что помогу ему, собираясь использовать его в своих интересах. Ты выжил после нашей попытки убийства. И Енох убедил Ашрафа, чтобы он постарался найти нас в сражении, — а ты в своей зеленой куртке просто отлично смотрелся на тележке с боеприпасами, — чтобы раздобыть столь интересный нам медальон. Все случилось, как было задумано, за исключением смерти бедного Тальма.
Меня охватило полнейшее смятение. Может, я действительно наивен?
— Значит, все мы были для тебя лишь средствами достижения цели. От меня тебе требовался медальон, а от Силано — его сокровенные знания? Ты использовала нас обоих.
— Я не любила Силано.
— А я и не говорил, что ты любила его, я говорил…
Я запнулся. Она сидела, отвернувшись от меня, ее напряженная спина слегка дрожала, теплый ветерок, поднявший на реке легкие волны, ласково играл прядями ее прекрасных волос. Не любила? Его! Не означало ли это, что мои стремления не пропали даром, мое обаяние хоть отчасти одобрено, а мои благие намерения восприняты правильно? Но что я сам чувствую к ней сейчас? Я желал обладать ею, верно, но можно ли назвать это любовью? Я ведь совершенно не понимал ее, как оказалось. Да и любовь была поистине зыбкой опорой для человека моего склада, ее перспектива страшила меня больше, чем атака мамелюков или морской бортовой залп. Она означала привязанность более долговременную, чем легкое увлечение. Так какие же чувства я на самом деле испытывал к этой, возможно, собиравшейся предать меня женщине?
— Я просто хотел сказать, что тоже никого не любил, — в замешательстве проворчал я. Не самый красноречивый ответ. — А точнее, я вообще не уверен, что любовь существует.
Она вдруг рассердилась.
— А как ты узнал, Итан, что существует электричество?