—Да. Чем-то я его задел. Соседа то есть. Подростка, может. Но процентов на семьдесят — женщину. Пожилую.— Саша хмыкнул.— Может, я с ней не поздоровался. Или чем-то оскорбил. Нечаянно. Вот и невзлюбила.
—Женщина?—ахнула Тамара.—Да Лелька с ума сошла!
—Я тоже вначале так отреагировал,—вздохнул Саша.— А Ольга Вячеславовна мне говорит: вы можете представить удачливого мужчину—а другие в нашем доме не живут, — который бы не просто выдирал с корнем замок из почтового ящика, но потом швырял бумаги на пол и старательно топтался на них? Не нахожу ли я, что это… слишком по-детски? Даже, вернее, по-женски?.. Я в общем-то с ней согласился.
Тамара раздраженно воскликнула:
—Но это же глупо!
—У тебя другая версия?
—Нет, но…
Саша спорить не стал, да и рассказывать ему больше было не о чем. Не о том же, как они с Ольгой Вячеславовной пили чай и говорили о жизни?
Саша сам не заметил, как вывернулся наизнанку, уж очень сочувственно она слушала. Саша видел: ей действительно интересно, она не притворяется.
Потом они обсуждали его случай, и Ольга Вячеславовна запросто доказала ему, что пакостить в закрытом подъезде ежедневно мог осмелиться только сосед. Чужого бы моментально засекли.
В подобных домах пришлых не терпят, и это понятно. Не для того жильцы навешивали железные двери и тратились на домофон.
А вот на соседа у почтовых ящиков и внимания не обратят. Ну стоит человек на площадке с бумагами в руках, ничего интересного или странного.
И о книгах они поговорили, преимущественно о детективах. Сашу искренне поразило, как много прочла эта женщина, и ее взгляд на некоторые проблемы вдруг заставил и Сашу увидеть их по-другому.
Если уж честно, Ольга Вячеславовна вообще оказалась исключительной женщиной, Саша таких и не встречал. Жаль, она была уже в возрасте. А то мать ему уже плешь проела, требуя обзавестись семьей.
Однако посвящать друзей во все тонкости Александр Кочетков счел излишним, да и бесполезным, поэтому хмыкнул и встал. Бросил внимательный взгляд на пару, сидящую на подоконнике, и невольно улыбнулся. Высоченный, почти двухметрового роста, широкоплечий Лешка с простоватой веснушчатой физиономией и соломенной шевелюрой и щупленькая, едва ему по плечо, темноволосая Тамара сейчас казались чуть ли не близнецами. Может, из-за непонятной Саше обреченности в лицах?
Саша шагнул в сторону лифта, затем обернулся и с легкой насмешкой сказал:
—Смотрите веселее, ребятки. Не знаю, что вы вбили в свои головы, но с Ольгой Вячеславовной пролетаете, как фанера над Парижем. Клянусь, нормальная тетка. Так что расслабьтесь.
Саша снова всмотрелся в угрюмые, еще более помрачневшие лица, махнул рукой и исчез. Тамара уныло вздохнула. Лешка с деланой бодростью воскликнул:
—Ну и что такого? Подумаешь. Пусть твоя Лелька попробует себя в сыскном деле. А вдруг получится?
—Ну уж нет,—зло покосилась на приятеля Тамара.—Еще не хватало, чтоб она по глупости влезла в какие-нибудь бандитские разборки.
—Почему непременно бандитские,—неуверенно запротестовал Лешка.—Если хочешь знать, девяносто девять процентов преступлений совершается на чисто бытовой почве. То есть обычными людьми и большей частью случайно. Ну выпьют, поссорятся, пырнут друг друга ножами, стянут что плохо лежит… Или подожгут почтовый ящик у ненавистного соседа, как в случае с Санькой. Самое милое дельце для твоей Лельки. Если ей так уж неймется поиграть в сыщика.
—Не морочь мне голову,—огрызнулась Тамара.—Лельке и одного процента с головой хватит, чтобы угодить в дерьмо, а то я ее не знаю.
Они слушали, как вниз уходит лифт с Санькой Кочетковым, и мрачно молчали. Оба понимали, что их сегодняшняя операция закончилась ничем.
Нет, не так! Просто они хотели другого. Думали, вдруг Санька высмеет новоиспеченного детектива, и в результате Лелька сама откажется от своей сумасшедшей затеи.
Теперь же выходило — им нужно продолжать. Лешке придется связаться со своим бывшим одноклассником, объяснить ему ситуацию и попросить помощи. То есть выклянчить для Томкиной сестрицы скучное и безнадежное дело, которым некогда заниматься милиции. Или еще лучше — которое она провалила. Чтобы и Лелька провалила наверняка. И занялась чем-то другим. Более безопасным, что ли. Если она вообще на это способна.
ГЛАВА 5
Лелька вышла на крыльцо и блаженно зажмурилась: солнце било прямо в глаза. Яркое и совсем не ноябрьское. Да и пригревало оно вполне прилично. Лелька с удовольствием расстегнула плащ и сунула в карман легкий шарф. Немного подумав, сняла и перчатки.
—Осень или весна?—пробормотала она и рассмеялась.—Осень!
Поймала на лету падающий кленовый лист, восхищенно осмотрела его и в который раз пожалела, что она не художник. Впрочем, Лелька была искренне уверена: стоит ей взять в руки кисти и краски…
Ну да, любой человек просто обязан уметь рисовать! Если сам хочет, если душа просит. Как и петь. Или танцевать. Главное – расслабиться и не думать о посторонних. Какое тебе до них дело? Забудь, ты же просто выплескиваешь собственные эмоции.
Временами Лельке казалось — будь люди раскрепощеннее, им жилось бы много легче. Ведь в танце, музыке или красках можно не только раскрыться или реализовать себя, но и сбросить агрессию, поделиться болью, пожаловаться или попросить о помощи.
Лелька нахмурилась: интересно, почему в наших школах не учат этому, а превращают уроки музыки, физкультуры или рисования в скучную обязаловку? Она сама в детстве ненавидела их, и тогда она не терпела принуждения. Вспоминая, сейчас Лелька жалела себя маленькую, ведь эти уроки должны были стать часами отдыха.
Давным-давно Лелька видела фильм, она уже и названия-то не помнила, а вот кое-что не забылось. В нем психически больным детям помогали расслабиться и понять себя именно карандаши и бумага, акварель, пластилин или музыка. И неважно, что у кого-то из малышей небо оказывалось зеленым, трава черной, а солнце голубым. Или собака походила больше на свинью, а крокодил — на бревно, и на нем цвели колокольчики.
Лелька вздохнула: жаль, ребятам не предложили этого раньше. Может, часть из них и не попала бы в клинику?
Лелька шла по пустынной аллее и специально шаркала, загребая носками туфелек опавшие листья. Они восхитительно пружинили под ногами, а часть яркими лоскутками разлеталась в стороны.
Под старой березой Лелька не выдержала, наклонилась, набрала полные руки прохладного легкого кружева и подбросила вверх. И смеялась, наблюдая, как листья неспешным золотистым дождем возвращаются на землю.
Лелька любила осень. Ее капризы, разноцветье и горьковатые запахи прелой листвы. Любила ненастные ночи, когда оконные стекла гудели под напором ветра словно туго натянутые паруса, и город плыл сквозь дождь как огромный корабль с сотнями тысяч спящих пассажиров на борту.
А в такие редкие солнечные дни, как сегодня, Лелька обожала бродить по Череповцу просто так, бесцельно, перелистывая его скверы и улицы, как страницы любимой книги. Вроде бы и знакомые, сотни раз читанные, но всегда интересные и новые.
Вот и сейчас Лельке не хотелось прерывать прогулку, и она изо всех сил оттягивала этот момент, продвигаясь к дому Саши Кочеткова самым путаным маршрутом. Она просто физически ощущала, как истаивает, утекает сквозь пальцы бабье лето, настоящее чудо в середине ноября, каприз природы или богов. Щедрый подарок лично ей, Ольге Зиминой!
Лельке даже пришлось сурово напомнить себе о долге и взятых перед первым клиентом обязательствах, иначе бы ноги вновь унесли ее прочь от кирпичного пятиэтажного дома с черепичной крышей. Новенький красавец-дом смотрелся среди своих собратьев настоящим сказочным теремком, и Лелька мечтательно улыбнулась: вот бы ей в таком жить. И невольно вздрогнула, когда почти рядом скользнула золотистая иномарка и остановилась у другого подъезда.
Лелька не разбиралась в машинах, была равнодушна к ним, но эта иномарка ей почему-то понравилась. Она казалась совершенно к месту именно здесь и сейчас. Легкая, яркая и бесшумная, как планирующий на асфальт березовый лист. Сказочно красивая, как осенний город… В воздухе явственно запахло романтикой.
Лелька улыбнулась, прислонилась к шершавому березовому стволу и загадала: если из салона выйдет прекрасный принц, у нее все получится. И пожалела, что не успела конкретизировать. Потому что не ошиблась. К ней шел самый красивый мужчина в мире. И бесцеремонно рассматривал Лельку.
Очень высокий, плечистый, одетый в светло-серый костюм и легкие бежевые туфли, странно пластичный для такого крупного человека. Его лицо показалось растерявшейся Лельке слишком смуглым, необычные серебристые глаза выделялись на нем каплями ртути, она в жизни такого не видела. Жесткий подбородок с ямочкой, крупный с небольшой горбинкой нос и густые, гладко зачесанные и забранные в хвост почти платиновые волосы…
Лелька невольно забеспокоилась и сказала себе, что этот парень просто не имеет права на существование. Может, она грезит наяву? Задремала на диване дома, и эта прогулка по городу просто сон?
Лелька облегченно вздохнула: очень даже похоже. То-то ее изумляла невероятная для поздней осени погода.
Она фыркнула: и правда, ну где это видано, чтобы во второй половине ноября в одиннадцать часов утра термометр за окном показывал тринадцать градусов?! Причем не в Краснодарском крае или там в Крыму — это бы понятно — а в Вологодской области, в Череповце! Нет, решительно она спит.
Эта мысль успокаивала, и Лелька немного расслабилась. А через секунду упрекнула себя: так таращиться на постороннего мужчину при живом муже — верх неприличия. Даже во сне. И вопреки всякой логике порадовалась, что неплохо одета. Ведь она собиралась в элитный дом, вот и постаралась выглядеть соответственно.
Правда, Лельку немного смущало, как Саша Кочетков отнесется к ее внезапному преображению, он-то беседовал с дамой в возрасте, респектабельной и серьезной. С другой стороны, Саша должен оценить ее способность перевоплощаться, для хорошего сыщика это необходимо. Можно сказать — одно из основных профессиональных качеств.
Поэтому Лелька отбросила все сомнения и надела новенький расклешенный плащ, прилегающую шелковую юбку с разрезами от бедер и белоснежную блузку с воротничком стоечкой и узким черным галстуком. Еще практически незаметные на ноге колготки и модельные туфельки.