- По крайней мере, все на английском, - сказала она. - И на том спасибо, я ведь ни испанского, ни португальского не знаю. А можно получить представление о книге, когда читаешь ее в переводе?
- Если перевод хороший.
- Наверное, да. Но это не то же самое, что смотреть фильм с субтитрами? Ведь там написано не то, что они говорят. Как, просмотрел свою пленку?
- Угу.
- Ну? Это он?
- По-моему, да, - ответил я. - Мне было бы легче его узнать, если бы на нем не было этого чертова капюшона. Должно быть, он совсем запарился в резиновом комбинезоне, да еще с резиновым капюшоном.
- Может, когда есть разрез в паху, не так жарко.
- Мне кажется, это он, - сказал я. - Меня навел на эту мысль один жест - его рука на голове у мальчика. Но были и другие совпадения. Как он держался, как двигался - всего этого не изменить переодеванием. Кисти рук, по-моему, те же самые. Этот жест - когда он приглаживал мальчику волосы - в точности такой же, - я нахмурился. - И девица, по-моему, та же.
- Какая девица? Ты не говорил ни про какую девицу. Его соучастница, та, что с маленькими грудями?
- По-моему, девица с плакатом - это она и была. Та, что обходила ринг в перерывах между раундами с плакатом, где было написано, какой раунд следующий.
- Ну, вряд ли она была вся в коже.
Я мотнул головой:
- В купальнике. И довольно-таки открытом. Я ее особенно не разглядывал.
- Ну да.
- Нет, правда. Мне показалось, что я ее где-то видел, но в лицо ей я не вглядывался.
- Конечно, на ее задницу смотреть было интереснее. - Она дотронулась до моей руки. - Я с удовольствием послушала бы тебя еще...
- Но к тебе сейчас придут. Ухожу. Не возражаешь, если я оставлю пленку у тебя? Не хочу ходить с ней весь день, а чтобы где-то ее оставить, придется делать крюк.
- Пожалуйста. И я вовсе тебя не выпроваживаю, только...
Я поцеловал ее на прощанье и ушел.
Когда я вышел на улицу, у меня мелькнула мысль - не затаиться ли в подъезде, чтобы посмотреть, кто к ней явится. Она не сказала напрямик, что у нее встреча с клиентом, но и не отрицала этого, а расспрашивать я нарочно не стал. С другой стороны, мне не очень-то хотелось прятаться за углом, подсматривать, с кем она встречается, и размышлять о том, что ей придется проделать, чтобы вернуть деньги, потраченные на все эти переводы с испанского и португальского.
Иногда мне от этого становилось не по себе, иногда - ничего, а время от времени приходило в голову, что это должно волновать меня либо больше, либо меньше, чем волнует на самом деле. "Как-нибудь надо будет во всем этом разобраться", - подумал я уже не в первый раз.
Тем временем я дошел до Мэдисон-авеню, сел на автобус и проехал кварталов тридцать от центра. Галерея Чанса находилась на втором этаже, над магазином дорогой детской одежды. Витрина у него оформлена в виде сцены из мультика, и все звери одеты в самые модные костюмы из тех, что продаются в магазине. Зеленый джемпер на крысе стоил, наверное, столько же, сколько целый шкаф современной латиноамериканской литературы.
На медной пластинке у входа было написано: "Л. ЧАНС КОУЛТЕР АФРИКАНСКОЕ ИСКУССТВО".
Я поднялся по лестнице, устланной ковром. На двери черными с золотом буквами было написано то же самое и добавлено: "Прием только по предварительной договоренности". Никакой договоренности у меня не было, но я подумал, что обойдусь. Я позвонил, и через секунду дверь мне открыл Кид Баском. На нем был костюм-тройка, и, увидев меня, он широко улыбнулся.
- Мистер Скаддер! - сказал он. - Рад вас видеть. Мистер Коултер вас ждет?
- Нет, если только он не ясновидящий. Я просто заглянул в надежде, что его застану.
- Он будет рад вас видеть. Сейчас он говорит по телефону, но заходите, мистер Скаддер, и устраивайтесь, как дома. Я скажу ему, что вы пришли.
Я прошелся по комнате, разглядывая маски и статуэтки. Я не специалист в этой области, но не нужно быть большим специалистом, чтобы оценить качество выставленных там вещей. Я стоял перед маской, этикетка под которой гласила, что это культура сенуфо с Берега Слоновой Кости, когда Кид вернулся и сказал, что Чанс примет меня через минуту.
- Он говорит с господином из Антверпена, - сказал он. - По-моему, это в Бельгии.
- По-моему, тоже. Я не знал, что ты работаешь здесь, Кид.
- И уже довольно давно, мистер Скаддер. - Накануне вечером в Маспете я сказал, что он может называть меня Мэтт, но я зря старался. - Вы знаете, я бросил бокс. Ничего у меня не получалось.
- Мне кажется, у тебя отлично получалось.
Он усмехнулся:
- Понимаете, мне попались подряд три человека, у которых получалось лучше. Я бросил и стал присматривать себе работу, а мистер Чанс спросил, не хочу ли поработать у него. То есть мистер Коултер.
Его оговорка была вполне понятна. Когда я впервые познакомился с Чансом, никто его иначе и не звал - инициал и фамилия появились у него только тогда, когда он занялся торговлей произведениями искусства.
- Ну и как тебе тут нравится?
- Лучше, чем все время получать по морде. Да, очень нравится. Я много чему научился. Каждый день узнаю что-то новое.
- Жаль, что не могу сказать того же про себя, - сказал вошедший Чанс. Давно пора вам ко мне заглянуть, Мэттью. Я думал, вчера вы пойдете с нами вы и ваш друг. Мы все отправились к Элдону в раздевалку, а когда я обернулся, чтобы вас представить, вас уже не было.
- Мы решили не задерживаться допоздна.
- А мы засиделись. Вы все еще любите хороший кофе?
- У тебя еще остался тот особый сорт?
- "Блю Маунтин" с Ямайки. Стоит, конечно, бешеных денег, но вы посмотрите вокруг. - Он показал на маски и статуэтки. - Здесь все стоит бешеных денег. Вам черного, да? Артур, принеси-ка нам кофе. А потом займешься счетами.
Впервые он угостил меня этим кофе с Ямайки у себя дома, в перестроенном пожарном депо на тихой улочке в Гринпойнте. Его соседи-поляки были убеждены, что дом принадлежит престарелому врачу по фамилии Левандовски, который по дряхлости не показывается на улице, а Чанс - его помощник по хозяйству и шофер. На самом деле Чанс жил один, а в доме был прекрасно оборудованный спортзал и огромный бильярд, и все стены были увешаны такими произведениями африканского искусства, что хоть сейчас в музей.
Я спросил его, живет ли он все еще в пожарном депо.
- Мне очень не хотелось оттуда съезжать, - ответил он. - Я думал, придется его продать, чтобы открыть дело, но обошлось без этого. В конце концов закупать товар мне не понадобилось. У меня был его полон дом.
- А твоя коллекция еще цела?
- Еще лучше стала. В каком-то смысле все это - моя коллекция, а в другом смысле все, что у меня есть, продается, так что вся она - товар. Помните ту бронзовую вещь из Бенина? Голову царицы?
- Со всеми ожерельями.
- Я переплатил за нее на аукционе, и каждые три месяца, что она стояла непроданная, повышал цену. В конце концов она стала такая дорогая, что кто-то не устоял перед искушением. Мне жаль было с ней расставаться, но я получил за нее хорошие деньги и купил кое-что еще. - Он взял меня под руку. - Сейчас покажу. Этой весной я на месяц ездил в Африку. Две недели провел в Мали, в стране догонов. Прелестный первобытный народец - хижины точь-в-точь как у племени анасази на плато Меса Верде. Вот эта вещь оттуда. Вместо глаз - квадратные дырки, все очень непосредственно, никаких лишних красот.