- Нет, ты предпочитаешь переживать про себя. - Она перевернулась на спину и некоторое время лежала, глядя в потолок. Потом сказала: - Я бы бросила, если бы ты на мне женился.
Наступила тишина. Из проигрывателя послышался каскад понижающихся нот, который завершился на редкость атональным аккордом.
- Если ты сделаешь вид, что ничего не слышал, - сказала Элейн, - я сделаю вид, что ничего не сказала. Мы даже о том, что на букву "л", никогда не говорили, а я сразу на букву "ж".
- Самое опасное место в алфавите, - сказал я. - Все эти буквы там рядом.
- Понимаю. Мне надо бы знать свое место и оставаться на букве "е". Я не собираюсь замуж. Меня вполне устраивает так, как сейчас. Ведь может все остаться как сейчас?
- Конечно.
- Что-то мне грустно стало. Чепуха какая. И с чего это мне грустить? А я вот-вот разревусь.
- Это ничего.
- Нет, не стану реветь. Но обними меня покрепче, пожалуйста. Эх ты, старый толстый медведь. Давай, обними меня.
9
В воскресенье после обеда я все-таки нашел своего любителя кино.
Если верить списку, составленному Филом Филдингом, его звали Арнольд Левек и жил он на Коламбус-авеню кварталах в шести к северу от прокатного пункта. Дом был многоквартирный, и его прежних обитателей пока еще не вытеснила чистая публика. На ступеньках парадного сидели двое мужчин и пили пиво из банок, которые доставали из бумажных пакетов. У одного из них на коленях была маленькая девочка. Она сосала из бутылочки апельсиновый сок.
Ни на одной из табличек около звонков фамилии Левека я не обнаружил. Выйдя на улицу, я спросил у мужчин, сидевших на ступеньках, живет ли здесь Арнольд Левек. Они пожали плечами и мотнули головой. Я снова вошел в дом и поискал звонок к управляющему, но не нашел. Тогда я начал нажимать по очереди все звонки первого этажа, пока кто-то меня не впустил.
В коридоре пахло мышами и мочой. В дальнем его конце открылась дверь, и из нее высунулся какой-то человек. Я направился к нему, но он сказал:
- Чего вам надо? Не подходите ближе.
- Полегче, - сказал я.
- Это вы полегче. У меня нож.
Я показал ему, что у меня в руках ничего нет. Потом сказал, что ищу человека по имени Арнольд Левек.
- Ах, вот как? - сказал он. - Надеюсь, он вам ничего не должен?
- А что?
- Потому что он помер, - сказал человек и рассмеялся собственной шутке. Это был старик с жидкими седыми волосами и запавшими глазами, и, судя по его виду, через несколько месяцев ему предстояло последовать за Левеком. Штаны были ему чересчур широки и держались только на подтяжках. Фланелевая рубашка тоже висела на нем, как на пугале. Либо он покупал себе одежду у старьевщика, либо за последнее время здорово исхудал.
Как будто прочитав мои мысли, он сказал:
- Я болел, но можете не опасаться, это не заразное.
- Я больше опасаюсь ножа.
- О Господи, - сказал он и показал мне кухонный нож с деревянной ручкой и двадцатисантиметровым стальным лезвием. - Заходите. Я вас не зарежу, ей-богу.
Он вошел в квартиру и положил нож на столик у двери.
Квартира состояла из двух маленьких узких комнат. Ее освещала только одна люстра на три лампы, висевшая в той комнате, что побольше. Две лампы перегорели, а оставшаяся была не сильнее сорока ватт. В комнатах было прибрано, но стоял какой-то запах - запах старости и болезни.
- Значит, ищете Арни Левека? - спросил он. - Откуда вы его знали?
- А я его и не знал.
- Да? - Он выхватил из заднего кармана носовой платок и закашлялся в него. - Проклятье, - сказал он. - Эти сволочи изрезали меня вдоль и поперек, и все без толку. Слишком долго я выжидал. Понимаете, страшно было - что они там найдут? - Он хрипло рассмеялся. - Ну, и я оказался прав, верно?
Я ничего не ответил.
- Хороший был человек Арни. Французский канадец, но родился, должно быть, здесь, потому что говорил, как все.
- Долго он здесь жил?
- Что значит - долго? Я живу здесь сорок два года. Можете себе представить? Сорок два года в этой вонючей дыре. В сентябре исполнится сорок три, только меня тут уже, скорее всего, не будет. Переберусь в квартиру потеснее. - Он снова засмеялся, смех перешел в приступ кашля, и он опять полез за платком. Отдышавшись, он продолжал: - Да, малость потеснее. В такой ящик длиной в два метра - догадались, о чем я?
- Наверное, когда шутишь на такую тему, это помогает.
- Да нет, не помогает, - сказал он, - Ничего тут не помогает. А Арни жил здесь, мне кажется, лет десять. Может быть, на год-два больше или меньше. Он почти все время сидел дома. Конечно, от такого человека не ждешь, что он станет скакать по улицам. - Наверное, у меня был озадаченный вид, потому что он сказал: - А, я забыл, вы ведь его не знали. Этот Арни был толстый, как кабан. - Он вытянул руки перед собой и стал опускать, раздвигая все шире. - Брюхо, как груша. И ходил вперевалку, словно гусь. Он жил на третьем этаже, так что, когда куда-нибудь отправлялся, ему потом приходилось подниматься пешком на целых два пролета.
- Сколько ему было лет?
- Не знаю. Лет сорок. Трудно сказать, когда человек такой толстый.
- А чем он занимался?
- Чем зарабатывал на жизнь? Не знаю. Ходил куда-то на работу, А потом перестал ходить.
- Насколько я понимаю, он был большой любитель кино.
- Это точно. У него была такая штука - как там, к дьяволу, они называются, ну, которая показывает кино по вашему телевизору.
- Видеомагнитофон.
- Вот-вот, еще немного, я бы и сам вспомнил.
- Что же с ним случилось?
- С Левеком? Да вы что, не слушаете? Он помер.
- От чего?
- Они его убили, - сказал он. - А вы как думали?
Как выяснилось, говоря "они", он не имел в виду никого определенного. Арнольд Левек погиб на улице, став, по-видимому, жертвой ограбления. Старик сказал, что с каждым годом становится хуже и хуже - столько развелось людей, которые курят крэк и живут на улице. Ради какого-нибудь паршивого доллара, сказал он, они убьют вас и глазом не моргнут.