- Ну, это не совсем так, - возразил я. - Обычно это означает, что прекращен активный розыск.
Он кивнул:
- Я говорил с детективом Джозефом Деркином. Кажется, вы с ним друзья.
- Мы в дружеских отношениях.
Он поднял одну бровь.
- Тонкое различие. Детектив Деркин не сказал, что считает Ричарда виновным в смерти Аманды, но виду него при этом был такой... Вы, наверное, понимаете, что я хочу сказать.
- Думаю, что да.
- Я спросил его, не могу ли чем-нибудь помочь разобраться в этом деле. Он сказал, что по официальным каналам делается все возможное. Только через минуту я сообразил: ведь он не имеет права напрямик посоветовать мне нанять частного детектива, но намекает как раз на это. Я сказал: "Может быть, в неофициальном порядке, скажем, какой-нибудь частный детектив..." - и он ухмыльнулся, словно хотел дать мне понять, что я попал в точку.
- Он не мог сказать этого прямо.
- Нет, конечно. И напрямик порекомендовать мне вас тоже не мог, насколько я понимаю. "Что касается рекомендаций, - сказал он, - то я имею право только посоветовать вам воспользоваться телефонным справочником. Впрочем, могу еще сказать, что тут совсем поблизости живет один человек, которого вы не найдете в телефонном справочнике, потому что у него нет лицензии, и действует он совершенно неофициально". Я вижу, вы улыбаетесь.
- У вас получается очень похоже на Джо Деркина.
- Спасибо. Жаль, что на этот мой талант нет спроса. Не возражаете, если я закурю?
- Ничуть.
- Вы уверены? Сейчас чуть ли не все бросают. Я тоже бросал, а потом начал снова.
Кажется, ему хотелось поговорить на эту тему, но он просто достал "Мальборо", прикурил и так жадно затянулся, словно и минуты не мог прожить без сигареты.
- Детектив Деркин сказал, что методы работы у вас оригинальные и даже эксцентричные.
- Так и сказал?
- Примерно. Еще он сказал, что расценки у вас произвольные и непредсказуемые, - нет, это тоже не дословно. Сказал, что вы не представляете подробных докладов и не ведете учета своих расходов. - Он слегка наклонился вперед. - Я готов на это согласиться. И еще он сказал, что если уж вы вцепитесь во что-то зубами, то не отступитесь, а как раз это мне и нужно. Если этот сукин сын убил Аманду, я должен знать.
- А почему вы думаете, что убил ее он?
- Чутье подсказывает. Наверное, это не слишком научный довод.
- Из чего не следует, что он неверен.
- Нет, не следует. - Он пристально посмотрел на свою сигарету. - Этот человек мне никогда не нравился. Я старался относиться к нему хорошо, потому что Аманда его любила или была в него влюблена, называйте как хотите. Но не так-то легко уговорить себя, что тебе симпатичен человек, которому ты явно не нравишься. Во всяком случае, мне это оказалось нелегко.
- А вы Термену не нравились?
- Я ему не понравился сразу и инстинктивно. Я голубой.
- И поэтому ему не понравились?
- У него могли быть и другие причины, но моих сексуальных наклонностей достаточно, чтобы исключить меня из круга его потенциальных друзей. Вы когда-нибудь видели Термена?
- Только на газетных фотографиях.
- Вы как будто не удивились, когда услышали, что я голубой. Сразу догадались, да?
- Не сказал бы, что догадался. Но это показалось мне вероятным.
- Это из-за моей внешности. Нет, я не пытаюсь поймать вас на слове, Мэттью. Можно мне звать вас "Мэттью"?
- Конечно.
- Или вы предпочитаете "Мэтт"?
- Все равно.
- А меня зовите Лайменом. Я хотел сказать, что выгляжу голубым, что бы там это ни означало. Хотя для тех, кто мало общался с гомосексуалистами, моя голубизна, если можно так выразиться, видимо, далеко не так очевидна. Ну, ладно. А если говорить о Ричарде Термене, то, судя по его внешности, я могу сказать вот что: он так глубоко забился в шкаф, что за одеждой ничего не видит.
- То есть?
- То есть я не знаю, проявлялось ли у него это когда-нибудь открыто очень может быть, он и сам этого не осознает, - но мне кажется, он тоже предпочитает мужчин. В сексуальном смысле. И недолюбливает откровенно голубых мужчин, потому что боится сам оказаться таким же.
Подошла официантка и, подлив мне кофе, спросила Уорринера, не нужно ли ему еще кипятку для чая. Он попросил принести кипятку и свежий пакетик чая для заварки.
- Меня это всегда обижало. Тем, кто пьет кофе, доливают бесплатно. А тем, кто пьет чай, дают бесплатно только кипяток: когда просишь еще пакетик, с тебя берут за лишнюю чашку. Притом что чай обходится им дешевле, чем кофе. - Он вздохнул. - Будь я адвокатом, возбудил бы дело о дискриминации. Я шучу, конечно, но в нашем сутяжническом обществе не исключено, что кто-нибудь сейчас именно этим и занят.
- Я бы не удивился.
- Знаете, ведь она была беременна. На втором месяце. Она ходила к врачу.
- Об этом писали в газетах.
- Она была моей единственной сестрой. С моей смертью род прекратится. Я все думаю, что это должно бы меня беспокоить, но почему-то я ничего такого за собой не замечаю. Что меня действительно беспокоит - это то, что Аманда погибла от руки своего мужа, а ему ничего не будет. И еще то, что я не знаю этого наверняка. Если бы я знал...
- Что тогда?
- Меня бы это меньше беспокоило.
Официантка принесла ему чай. Он положил в чашку свежий пакетик. Я спросил его, какие у Термена могли быть мотивы для убийства Аманды.
- Деньги, - ответил он. - У нее были кое-какие деньги.
- Сколько?
- Наш отец сколотил себе приличное состояние. На недвижимости. Мать сумела довольно много просвистеть, но после ее смерти кое-что еще осталось.
- Когда это было?