- Говорил.
- А что?
- Я знаю, где ты можешь раздобыть денег.
- Ага, - сказал он. Некоторое время он сидел молча, и на лице его то появлялась, то исчезала едва заметная улыбка. - Сколько?
- Минимум пятьдесят тысяч. А может, и побольше.
- Чьи деньги?
Хороший вопрос. Джо Деркин напомнил мне, что деньги не знают своего хозяина. Он сказал - это основополагающий принцип права.
- Одной супружеской пары по фамилии Стетнер, - сказал я.
- Торговцы зельем?
- Почти. Он зарабатывает на валюте, отмывает деньги для двух братьев-иранцев из Лос-Анджелеса.
- Ах, ира-анцев, - произнес он с облегчением. -Ну, что ж. Может, расскажешь малость подробнее?
Говорил я, должно быть, минут двадцать. Достав свой блокнот, я показал ему схемы, которые набросал в Маспете. Вообще-то особенно рассказывать было нечего, но он несколько раз заставлял меня вернуться назад и подробно обо всем расспрашивал. Потом минуту-другую помолчал, после чего наполнил свою стопку виски и опрокинул ее, словно это был стакан холодной воды в жаркий полдень.
- Завтра ночью, - сказал он. - Четыре человека, я думаю. Я, еще двое и Энди за рулем. Один будет Том, а другой - либо Эдди, либо Джон. Тома ты знаешь. Эдди и Джона нет.
Том - это дневной бармен, человек с бледным лицом и поджатыми губами, родом из Белфаста. Я никогда не мог понять, чем он занимается по вечерам.
- Маспет, - сказал он. - Из Маспета может ли быть что доброе?* Клянусь Господом Богом, мы с тобой сидели там и смотрели, как черномазые молотят друг друга, а все это время прямо под ногами у нас была целая прачечная, где отмывали деньги. Ты поэтому туда ходил? А меня захватил для компании?
* Имеется в виду цитата из Евангелия: "Из Назарета может ли быть что доброе?" (Ин. I, 46).
- Нет, у меня там в самом деле была работа, но совсем другая.
- Ноты не зевал.
- Пожалуй.
- И сообразил, сколько будет дважды два. Что ж, такие веши мне по душе. Могу сказать, что ты меня удивил.
- Почему?
- Потому что сказал об этом мне. Это на тебя не похоже. Просто из дружбы такого обычно не делают.
- Ты же платишь за наводку, верно? - спросил я.
- Ах, вот оно что, - сказал он, и в глазах у него мелькнуло какое-то странное выражение. - Плачу. Пять процентов.
Он извинился и пошел позвонить. Пока его не было, я сидел и смотрел на его бутылку и стопку. Я мог бы выпить кофе, который приготовил Берк, но мне не хотелось. Виски мне тоже не хотелось.
Когда он вернулся, я сказал:
- Пять процентов - мало.
- Да? - Лицо его стало жестким. - Клянусь Господом Богом, сегодня от тебя одни сюрпризы. А я-то считал, что тебя знаю. Чем тебе не нравятся пять процентов и сколько, по-твоему, тебе причитается?
- Пять процентов мне нравятся, - сказал я. - Если это за наводку. Только я не хочу получать за наводку.
- Не хочешь? Тогда какого дьявола ты хочешь?
- Полную долю, - ответил я. - Я хочу быть в деле. Я хочу поработать.
Он откинулся назад и пристально посмотрел на меня. Потом налил себе, но пить не стал, а только понюхал, не сводя с меня глаз.
- Ого-го! Будь я проклят, - сказал он. - Ну и хреновина, будь я проклят.
22
Утром я наконец собрался положить "Грязную дюжину" в свой сейф. Потом купил обычную копию фильма, чтобы взять ее с собой в Маспет, а потом принялся размышлять о том, что может пойти не так, как надо. Вернулся в банк, снова взял ту кассету, а другую оставил в сейфе, чтобы их случайно не перепутать. Если меня в Маспете убьют, Джо Деркин сможет хоть сто раз просматривать кассету, пытаясь понять, что все это означает.
Весь день я думал о том, что мне надо бы пойти на собрание, где я не был с воскресного вечера. Сначала я решил пойти в обед, но не пошел, потом подумал о собрании, которое бывает в "счастливый час", около четырех тридцати, и в конце концов решил посидеть хотя бы до середины на своем обычном вечернем собрании в церкви Святого Павла. И всякий раз придумывал себе вместо этого какие-нибудь другие дела.
В десять тридцать я пришел в "Гроган".
Мик уже был там, и мы прошли в его кабинет. В нем стоял старый деревянный письменный стол, сейф, пара старомодных конторских стульев и кресло с откидным подголовником и подножкой. Стоял там еще старый зеленый кожаный диван, где он иногда спал час-другой. Как-то он сказал мне, что у него три квартиры в городе, все сняты на чужое имя, ну и, конечно, ферма за городом.
- Ты первый, - сказал он. - Том и Энди будут здесь в одиннадцать. Мэтт, ты хорошо все обдумал?
- Более или менее.
- Не передумал?
- С какой стати?
- Ничего плохого, если и передумаешь. Очень может быть, что без крови не обойдется. Я тебе вчера говорил.
- Помню.
- Тебе придется взять пистолет. А когда у тебя пистолет...
- Ты должен быть готов пустить его в дело. Знаю.
- О Господи, - сказал он. - Ты уверен, что у тебя хватит духу?
- Вот и поглядим, верно?
Он отпер сейф и показал мне несколько пистолетов. Особенно рекомендовал он девятимиллиметровый автоматический "зауэр". Пистолет весил целую тонну, я подумал, что пулей из него можно и поезд остановить. Я повертел его в руках, открыл и закрыл затвор, вынул и вставил обойму. Он хорошо ложился в руку. Отличная работа, и вид устрашающий. Но в конце концов я положил его на место и взял короткоствольный "смит-и-вессон" калибра 9,6 миллиметра. Он был не такой страшный на вид, не говоря уж о куда меньшей убойной силе, но очень удобно поместился у меня за ремнем, сзади. А главное, это был двоюродный брат того револьвера, который я много лет носил, когда был на службе.