Андрей вел машину с профессиональным милицейским шиком по осевой линии разделяющей транспортные потоки. Николай Федорович расслабившись смотрел в боковой стекло целиком положась на мастерство водителя, в котором он был уверен как в самом себе. А шофером Андрей был первоклассным, он мастерски вел машину на предельной скорости без излишней суетливости, плавно и уверенно. На место прибыли сравнительно быстро, потратив на дорогу всего пятнадцать минут. У центральных ворот кладбища стояли две машины - милицейская и скорая, да топталось несколько любопытных и вездесущих прохожих. Андрей остановил машину прямо против небольшого домика, в котором, видимо, и располагалась сторожка. На ступеньках у входа стоял сержант в милицейской форме и выполняя приказание не пускал в помещение посторонних. Увидев трехзвездные погоны следователя, он отдал честь и Николай Федорович беспрепятственно прошел в домик. В нем была всего одна комната в которой и находилась вся оперативно-следственная группа. Видимо, они уже закончили осмотр места преступления, поэтому в помещении и собрались все сотрудники. Мошкин поздоровался с присутствующими и огляделся. Все убранство комнаты состояло из стола, двух стульев и кровати, застланной казенным серым одеялом. Стол стоял у большого и единственного окна выходившего на территорию кладбища. За столом, уронив голову на окровавленную книгу, сидел мертвый вахтер. Кровь уже успела застыть и была темно-бордовой, почти черной на фоне белых страниц развернутой книги. Оперативно-следственную бригаду возглавлял хорошо знакомый Мошкину капитан Афанасьев. - Что тут произошло, Петр Иванович? - обратился к нему следователь. - Николай Федорович, подождите одну минуточку я только разрешу медикам забрать труп, а уж потом мы с вами поговорим обо всем более подробно. - Хорошо, работайте, я подожду. В помещении воздух был спертым, насыщенным запахом крови и Николай Федорович не желая вдыхать его, вышел на улицу. Закурив, он подождал пока работники скорой помощи вынесут на носилках труп вахтера и согласованными действиями задвинут его внутрь медицинского РАФика. Швырнув окурок в урну стоящую у самого порога, Мошкин вновь зашел в домик. Члены оперативной группы негромко переговаривались, делились впечатлениями по поводу разыгравшейся здесь трагедии. Афанасьев увидел входящего полковника сразу же шагнул ему навстречу со словами: - А вот теперь можно и рассказать о том, что здесь произошло. - Что за драма тут разыгралась? Только прошу вас оперировать фактами, которые вам удалось установить. - Убит вахтер Митрофанов Егор Алексеевич, который заступил на дежурство вчера в шесть часов вечера. Личность убитого установить оказалось просто - он более пяти лет работает здесь на кладбище. Как определил эксперт-криминалист, убийство совершено в девять или десять часов вечера. Следов борьбы или насилия ни в помещении ни на теле убитого не обнаружено. Видимо убийца был Митрофанову знаком и знаком очень хорошо. - Почему вы сделали такой вывод? - А потому, что его приход не вызвал у вахтера никаких защитных действий. Митрофанов до прихода убийцы читал книгу, а потом они какой-то период времени мирно беседовали. Видимо, преступник в последний момент на секунду отвлек вахтера, а сам нанес ему неожиданный и резкий удар в висок. Сила удара была такой огромной, что не только без труда проломилась височная кость, но и выдавилось из глазницы левое глазное яблоко. Смерть наступила практически мгновенно, тот даже не успел понять что произошло. Но не в этом сольпроисшедшего. Пролом в черепе имеет геометрически правильную квадратную форму, видимо орудием убийства служил обычный слесарный молоток. Преступник убил несчастного одним точным молниеносным ударом, что свидетельствует о том, что убийца хорошо знаком с анатомией человека. - Что вы имеете в виду? - перебил Мошкин капитана. - А то, что удар был сделан очень точно, а учитывая силу и быстроту реакции, можно сказать, что совершен он очень опытной рукой человека имеющего определенный навык. - Вы хотите сказать, что убийца - профессионал? - Да, учитывая все известные нам факты, я берусь со всей ответственностью утверждать это. "А ведь и убийца Афони переломил ему позвонки, подведя опытной рукой узел петли под самое ухо",- мелькнула у Мошкина мысль. От этого сопоставления ему стало душно, мозг Николая Федоровича пронзила догадка, что оба убийства - это дело одних и тех же рук опытного убийцы-профессионала. Афанасьев, увидел как побледнел полковник, понял это по-своему и поспешно продолжал: - Товарищ полковник, давайте выйдем на свежий воздух, а то мне что-то дурно от запаха крови.
***
Предположение Неретина оказалось пророческим - председатель действительно отозвал его из отпуска спустя всего неделю после памятной поездки в Воронеж. За многолетнюю работу в сельском хозяйстве такое случалось не раз. Александр Михайлович понимал, что весна ожидать, когда он отгуляет отпуск, не будет и поэтому отзыв на работу воспринимал должным образом. Как человеку не лишенному тщеславия, ему немного было приятно от осознания своей обзательности при проведении весенне-полевых работ. Он не хотел признаваться себе в этом, но решение председателя невольно демонстрировало колхозникам тот вес, который он - Неретин имел как специалист в реальных делах хозяйства. Омрачало Александра Михайловича только то, что председатель сделал это грубо и беспардонно. Приказ появился неожиданно для всех, а Неретину хотелось чтобы руководитель предварительно с ним посоветовался или хотя бы узнал его мнение. Но председатель колхоза был человеком рациональным, до сентиментальностей не доходил и не делал исключения никому. Работа сразу же захлестнула Неретина и вскоре все обиды и недомолвки остались в стороне. Хозяйство, в котором жил и трудился Александр Михайлович, было далеко ниже среднерайонного уровня. Рабочих в растениеводстве не хватало и чтобы провести весенне-полевые работы в лучшие агротехнические сроки приходилось проявлять примеры находчивости и деловой хватки. Весна выдалась скорой, что всегда создает дополнительные трудности для земледельцев. Полевые работы необходимо было проводить на высоком организационном уровне и в сжатые до предела сроки. Александр Михайлович крутился как белка в колесе, теребя и увлекая за собой всех работниках цеха растениеводства. Обстоятельства заставляли его работать от темна до темна и вскоре в этой производственной круговерти он потерял счет дням. Закончив посев ранних зерновых не успел перевести дух, а теплая погода заставила приступать к посеву кукурузы и проса. Как-то Александр в предобеденное время находился в тракторном отряде, когда учетчик позвал его к телефону. - Кто там звонит? - спросил он у парня, направляясь в конторку, где стоял телефон. - По голосу похоже на вашу жену,- ответил тот и закурив остался на улице. Телефон стоял на большом двухтумбовом столе сплошь заваленном учетными листами на механизированные работы. Осторожно, стараясь не попутать разложенные бумаги, Неретин опустился на стул и взял трубку. - Да, слушаю. - Саша, это ты? - услышал он в трубке взволнованный голос жены. - Светлана, это я, что случилось? - Нам тут пришла телеграмма,- произнесла жена и замялась, отрывисто дыша в трубку. - Говори, я слушаю. Откуда телеграмма? - Из Воронежа от Митрофановых. - По какому случаю? - Я и не знаю, как тебе об этом сказать. - Светлана, не темни - говори так как написано в телеграмме. В трубке послышалось какое-то движение, а потом и голос жены: - Тут написано: приезжайте похороны Егора и подпись Настя. Слова жены больно кольнули его в сердце и он чуть было не выронил трубку из рук. Весть о смерти Егора ошарашила его жестокой реальностью. - Саша, что будем делать? - услышал он в трубке голос жены. Только через минуту придя в себя он смог сказать: - Я на обед приду домой - там и поговорим. Вялой рукой он опустил трубку на рычаг аппарата и невольно закрыл глаза. Трудно было представить, что Егора у которого он с женой были месяц-полтора назад, больше нет. Так и сидел он отрешенный в конторке, пока в нее не вернулся учетчик. Тот прямо с порога спросил: - Ну, что, Александр Михайлович, поговорили с супругой? - Да, спасибо,- рассеянно сказал Неретин и встав со стула вышел на улицу. Выкурив сигарету, он немного успокоился, но смерть друга подсознательно принять никак не мог. Не торопясь Неретин уселся в свой служебный "газик" и отрешенный просидел в нем несколько минут, а потом, словно опомнившись, завел двигатель и направил машину к своему дому. Он на несколько минут опередил жену. Светлана, показав свойственную ей пунктуальность, появилась дома ровно в двенадцать часов. Сняв курточку, она прошла в комнату Александра и подсев к лежащему на диване мужу, спросила: - Что будем делать? Он, не глядя на нее, сказал: - А что мы можем сделать - ему уже не поможешь? - Да нет, я спрашиваю о другом - поедем ли мы на похороны? - Я поехать не могу - у меня впереди целый ряд работ, который нельзя отложить, а тем более оставить, даже на один день. Может ты без меня одна смотаешься, у тебя на работе проблем нет? - Нет, Саша, я без тебя не поеду. - Ладно, тогда дай Насте телеграмму с соболезнованиями по поводу смерти мужа и телеграфом вышли две тысячи рублей. На могилу к Егору поедем позже, когда я смогу хоть немного освободится на работе. - Хорошо, я так и сделаю,- согласилась Светлана и встала с дивана.
***
Короткая летняя ночь была уже почти на исходе. Наблюдение вели поочередно - сменяя друг друга через каждый час. Собственно, смены как таковой не было. Просто лежа рядом один вел наблюдение, а второй тем временем дремал. Ивовые ветви на которых лежали диверсанты не уберегли их от сырости и под утро оба окончательно промокли лежа на клеклой почве. На рассвете, сладко спавшего Архипова, разбудил напарник, сильно толкнув его локтем в подреберье. По тому, как бесцеремонно Афанасий растолкал его, Сергей понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Нащупав рукой автомат, Архипов приблизил свое лицо к лицу напарника и спросил одними губами: - Что случилось? - Слушай,- также тихо произнес Афанасий. Дослав патрон в патронник, он прислушался. Стояла абсолютная тишина и лишь на реке изредка плескалась рыба. - Что? - переспросил он Афанасия. - Слышишь всплески, кажется кто-то плывет на лодке. Прислушавшись Архипов понял, что напарник был прав. Это была не игра рыб, как показалось вначале, а действительно, осторожные всплески весел. Выждав еще минуту, он уже явственно различал ритмичные, синхронные поскрипывания уключин. Кто-то уверенной и опытной рукой вел лодку в бухту. Плотный густой туман не давал возможности видеть саму лодку и только доносившиеся звуки говорили о ее приближении. Наконец она причалила и до Архипова с Афанасьевым донесся стук брошенных на дно лодки весел. Кто-то спрыгнул в воду и, громыхая цепью, потащил лодку к берегу. Вслед за этим послышался хриплый голос: - Алексей, ты оставайся здесь и карауль лодку, а мы с Егором пойдем в деревню. - Почему это я должен здесь караулить лодку неизвестно от кого. Пойдемте все вместе, не хочу я тут один сидеть пока вы там самогон жрать будете. - Нет, Алексей, лодку бросить нельзя - так командир приказал. - Да какой хрен на нашу лодку позарится, вон их здесь сколько стоит - кому они нужны. - Нет, Алексей, ты уж здесь побудь, а самогончика мы тебе принесем - это я тебе обещаю. Последний довод хриплого, по-видимому, успокоил Алексея и он перестал канючить о том, чтобы его взяли с собой в деревню. По разговору в бухте, Архипов понял, что переправившихся через реку трое и по упоминанию о командире - наверняка партизаны. - Ну, мы пошли,- бросил на прощание хозяин хриплого голоса и две тени проворно зашагали по тропинке. План действий молниеносно созрел в голове Сергея. - Как только я окажусь в воде, дай сигнал второму посту взять этих двоих на окраине деревни. Сказав это, Архипов оставил автомат и пятясь назад стал осторожно сползать в реку. Гибкие и сочные ветви ивы позволяли все это проделать без единого звука. Вода была обжигающе холодной, она взбодрила Архипов и разбудила в нем инстинкт охотника. В двух метрах от берега ноги потеряли дно и Сергей бесшумно, вплавь, стал огибать нависшие низко над водой ветви ивняка. Густой туман служил ему хорошим прикрытием в этой охоте на человека. Когда Архипов стал различать смутные очертания стоящих в бухте лодок в кустах раздался неожиданный крик совы. Это Афанасий предупреждал посты о приближении двух неизвестных. Человек, сидящий на одной из лодок, зашевелился и встал направив короткоствольный карабин на кусты прибрежного ивняка, откуда раздавался крик совы. Сергей не приближаясь стал заплывать так, чтобы подобраться к вооруженному партизану в лодке со спины. Сова прокричав пять раз так же внезапно смолкла восстановив царившую до этого стылую тишину. Человек в лодке еще с минуту стоял в полный рост не сводя взгляда с густых зарослей ивняка. Потом, зябко поежившись, опустился на лавку расположенную в корме лодки, а карабин положил себе на колени. Партизан сидел спиною к реке - это существенно облегчало задачу Архипова. Он изредка посматривал на кусты, где только что раздавался крик совы. Архипов сдерживая дыхание, как коварный аллигатор, подплывал к своей жертве. В двух метрах от лодки он ногами коснулся дна и осторожно ступая стал подкрадываться к ничего не подозревающему парню. Архипов уже было взялся рукой за штык-нож, висевший у него на поясе, но потом подумав решил действовать по-другому. Партизан тем временем полез правой рукой в карман, видимо, надумал закурить. Теперь он держал лежавший у него на коленях карабин только одной левой рукой. - Пора,- одними губами скомандовал сам себе Архипов.
***
Ему и самому не очень-то хотелось находится в помещении, где смерть осязаемо витала в воздухе. На улице любопытствующих уже не было. Николай Федорович и капитан Афанасьев отошли в сторонку и молча закурили. Яркое солнце уже поднялось над многоэтажными домами микрорайона, обещая людям теплый безоблачный день. Чувствуя что молчание неоправданно затянулось, Мошкин, повернувшись лицом к Петру Ивановичу, сказал: - Что вам удалось установить еще? Афанасьев стряхнул пепел с конца сигареты себе под ноги, на мгновение задумался и сказал: - А знаете, в пользу того, что убийца профессионал можно привести еще один довод. - Интересно, какой же? - Мы не обнаружили никаких следов убийцы, он нам их просто не оставил. - Как вас понимать? - Преступник старался ничего не трогать руками. - Но за дверную ручку он наверняка вынужден был браться? - Да и сделал это как минимум дважды: когда входил в сторожку и когда покидал ее. Так вот, Николай Федорович, на дверных ручках вообще не оказалось никаких отпечатков пальцев, даже убитого вахтера. - Вы хотите сказать... - Да-да, он тщательно протер их, видимо, носовым платком. Не удивляйтесь, так хладнокровно и предусмотрительно мог работать только профессионал. - А кто обнаружил, что вахтер мертв? - Одна работница бухгалтерии, некая Свиридова, пришла сегодня на работу пораньше, чтобы подобрать накопившиеся дела. Проходя мимо вахтера, она была удивлена, что сторожа нет на месте. Будучи от природы девушкой любопытной, она заглянула в окно и увидела Митрофанова неестественно навалившегося на стол. Она постучала в окно, но вахтер на это никак не отреагировал, не подавал даже признаков жизни и девушка поняла что он мертв. Тогда она быстренько побежала в контору и уже оттуда позвонила в милицию. - А не могло случиться так, что эта Свиридова заглянула в сторожку и когда увидела убитого, прежде чем ретироваться, вытерла дверные ручки, а потом уже побежала звонить? - Что вы, Николай Федорович, эта девушка так напугана, что даже заикается и уж поверьте, она не могла думать о дверных ручках. Нет, она туда не заходила. Уничтожил отпечатки пальцев на дверных ручках только убийца, по всему видно, что он хладнокровен и расчетлив. Тут и мне и вам ясно, что убить человека ему не труднее, чем прихлопнуть муху. - Да, Петр Иванович, серьезные ты мне тут привел доводы. Не скрою, они как нельзя точно совпадают и дополняют те, которые есть у меня на убийцу Афанасия Смирнова. Я не исключаю, что оба убийства совершены одним и тем же лицом, но чтобы точно подобное утверждать, мне нужно кое-что проверить. Отпустив Афанасьева, Николай Федорович сразу же направился в вагончик "антоновцев". Ему следовало по "горячим следам" установить, где был каждый из них прошедшей ночью. Вся четверка находилась в вагончике, горячо обсуждая случившееся убийство. Мошкин опросил каждого из них в отдельности и все они назвали свидетелей, которые могли подтвердить их алиби. Остаток дня Николай Федорович перепроверял показания "антоновцев". Сам бригадир с вечера был очень пьян и добравшись домой, немного побуянил, после чего завалился спать прямо посреди комнаты. Это рассказала жена Антонова и подтвердили две соседки, которые заходили к ней поздно вечером и видели валявшегося на полу хозяина. Данков Александр Григорьевич явился домой в небольшом подпитии и уже дома дошел до кондиции, отмечая приезд тещи и тестя. Дети, жена, тесть и теща подтвердили, что Данков с шести часов вечера и до семи часов утра не покидал свою квартиру ни на минуту - он просто не смог бы этого сделать. У Шмакова и Порфирьева тоже оказались подтвержденные свидетелями алиби. Итак, доказанная непричастность к убийству вахтера четверых друзей арестованного Щеглова, ставила перед Мошкиным вопрос ребром так кто же убил Митрофанова и за что? По пути в управление Мошкин несколько раз спрашивал себя об этом и не находил ответа. Хотя за что его убили можно было догадаться. По-видимому Митрофанов знал или догадывался кто убил и спрятал Афоню, а возможно даже сам был соучастником этого преступления. Вот убийца и заставил его замолчать навеки, чтобы тот не "раскололся". Николай Федорович решил завтрашний день посвятить выяснению круга знакомых убитого вахтера. Нужно было обязательно поговорить с близкими родственниками убитого, возможно, они дадут пищу для размышлений. Преступник остается на воле, он опасен, непредсказуем, безжалостен и опытен. А он, следователь Мошкин, пока ничего не может ему противопоставить. Машина подъехала к парадному подъезду управления и Николай Федорович, не сказав не слова водителю, вышел из нее. По поведению полковника, Андрей видел, что у шефа что-то не вязалось в расследовании убийств в Северном микрорайоне. Мошкин тем временем медленно поднимался по лестнице и по его опущенным плечам чувствовалось какой груз ответственности нес этот усталый человек.
***
После трудового дня настроение было, выражаясь языком Райкина, мерзопакостным и только надежда встретиться вечером со своей пациенткой мерцала как свет в конце туннеля. Девушка бросилась ему в глаза еще когда сидела у кабинета врача дожидаясь своей очереди на прием. Степан Михайлович Ольховский работал зубным техником в стоматологической поликлинике Советского района около двадцати лет и как специалист высоко котировался. Он действительно был мастером своего дела и мог изготовить зубные протезы так, что пациенту они казались удобнее собственных зубов. Работал он все эти годы под началом не менее талантливого врача Сурова Вениамина Павлович. Их дуэт оказался плодотворным и большинство заслуженных людей Воронежа предпочитали лечить зубы только у них. С ростом популярности увеличивалось и количество состоятельных клиентов, что позволяло им вести абсолютно безбедную жизнь. Оба не отказывали себе ни в чем, но в отличие от Сурова, Ольховский имел одну, очень тщательно скрываемую от окружающих, слабость - он был жуткий бабник. Эта любовь к женщинам зачастую носила неприкрытый маниакальный характер. Он просто "коллекционировал" женщин, склоняя их к этому во время приема и протезирования зубов. Когда Степан видел аккуратный женский ротик с толстыми алыми как вишни губками, он, в своем воображении, живо представлял его совершенно в ином качестве. С этого момента он делал все возможное, но добивался близости с облюбованной женщиной и утолял свою похоть таким необычным способом. С некоторыми все получалось само собой, а некоторых представительниц прекрасного пола приходилось одаривать деньгами прежде чем они соглашались на необычную процедуру. Ольховский никогда не жалел денег на это, мудро считая, что за удовольствия нужно щедро платить. Все любовницы, которые так или иначе попадали в сети Ольховского отрабатывались им по хорошо наезженной схеме. Договорившись, а вернее настояв на встрече, он вел избранницу в ресторан "Славянский" - самый дорогой и престижный в городе, после чего вез ее к себе на квартиру. Этот маршрут им был разработан до мелочей. Степан даже говорил всем женщинам почти одни и те же слова, которые за долгую "практику" заучил наизусть. Ольховский был холост, а по этой причине абсолютно свободен в своих действиях. В ресторане он бывал практически каждый вечер и поэтому его здесь хорошо знали и всегда приветливо встречали. Степан Михайлович слыл щедрым клиентом, для которого переплата сотни-другой рублей была вполне обычным, ничего не значащим, фактом. Поначалу каждый из официантов работающих в зале ресторана старался заполучить именно его не без умысла рассчитывая на столь обильные чаевые. Но потом все образовалось как-то само собой. Ольховский облюбовал себе столик, за ним его постоянно обслуживал официант, которого все запросто звали Санькой. Степану официант приглянулся своей обходительностью и быстротой обслуживания, да и его открытое лицо располагало к себе. Постепенно они как-то сами собой сблизились, здесь не последнюю роль сыграли щедрые чаевые и отношения между ними стали доверительными. Сашка Губанов деньги любил, но в отличие от других, старался даром полученные сторублевки добросовестно отработать. Когда Степан приходил в ресторан с очередной дамой, он обслуживал их по высшему разряду, всем своим существом подчеркивая значимость личности клиента. Будущая любовница, наблюдая с какой старательностью и вниманием официант обслуживает их столик, проникалась к зубному технику еще большим уважением и трепетом. Ольховскому это было на руку, что и послужило одной из основных причин их сближения. Кроме того, Губанов оказывал Степану услуги и другого рода. Бывали дни, когда Ольховский появлялся в ресторане один и тогда Сашка подсаживал к нему за столик молоденьких девчат. Тому оставалось только "снять" одну из них и увести к себе домой, а проделать все это было не так уж и сложно. Несколько раз Губанову удавалось попьянствовать вместе с Ольховским в обществе хорошеньких студенток из пединститута. Сашка был чуть помоложе Степана и то же не женат, а холостяки, как правило, находят общий язык очень быстро. Губанов иногда обращался к Ольховскому за советами, но чаще, особенно в последнее время, за деньгами. Долги же возвращал с неохотой, практически каждый раз выспрашивая отсрочку платежа. Ольховскому же это порядком поднадоело и он старался ограничиваться только одними советами. Обо всем этом Степан размышлял по пути к городскому Дому офицеров, где он назначил встречу недавней своей пациентке.
***
Выбрав подходящий момент, когда партизан еще раз повернется лицом к кустам ивняка, где только что кричала сова, Архипов решился. Он быстро выпрямившись схватил сидевшего парня за плечи и резким движением опрокинул его в воду. Карабин соскользнул с колен партизана и упал в реку. В воде борьба продолжалась недолго. Архипов удерживал свою жертву всего несколько минут под водой, пока не почувствовал, что противник перестал активно сопротивляться и тело его безжизненно ослабло. Внезапность нападения сыграла далеко не последнюю роль в исходе этого единоборства. Архипов вытащил бездыханное тело на берег и вместе с подбежавшим Афанасием стал приводить партизана в сознание. Вначале, перегнув тело через колено, удалил и воду из легких и только потом стали делать массаж сердца, одновременно вдыхая воздух "изо рта в рот". Буквально в считанные минуты им удалось вернуть жизнь этому совсем юному партизану. Увидев, что пленный жив, Афанасий проворно связал ему руки за спиной не забыв засунуть в рот кляп. В это время от деревни до них донесся крик совы - это был сигнал о том, что там захват произвели успешно. Архипов, смахнув капли воды с лица, приказал: - А ну, Афоня, принеси мне мой автомат и вещмешок. Тот, оставив связанного, проворно шмыгнув в кусты ивняка и буквально через мгновение вернулся держа в руках названные предметы. Сергей закинув вещмешок и автомат за плечо, с силой толкнул носком сапога лежащего ничком на земле партизана. - Вставай, пошли. У нас к тебе разговор имеется. Поставив пленного на ноги, Афанасий криком совы предупредил соседний пост о своем приближении. Когда все собрались, выяснилось, что в руки людей Архипова с оружием в руках попали все три партизана. Но не обошлось и без неприятностей. При захвате двух партизан у деревеньки, один из них оказал яростное, просто фанатичное, сопротивление. Применить огнестрельное оружие ему не дали, а вот выхватив нож он не только ранил одного диверсанта, но поняв что попал в безвыходное положение, нанес себе ужасную рану, пытаясь покончить жизнь самоубийством. Его наскоро перевязали, но увидев его Архипов на лице раненого заметил печать надвигающейся смерти. Тогда он решил не упускать ускользающий вместе с жизнью партизана, шанс узнать все об отряде. Здесь же в кустах Афанасий начал допрос с пристрастием на глазах у двух оставшихся партизан. Раненый был в потрепанном военном обмундировании, но на гимнастерке ясно зеленели петлицы пограничный войск. Архипов понял, что орешек попался крепкий и из него вряд ли удастся что-нибудь выбить. Но Сергею хотелось чтобы оставшиеся двое видели весь ужас человеческих пыток, которые будут применены к их товарищу. Архипов хотел психологически сломить этих двоих, ибо был уверен, что об отряде можно будет узнать только у них. Афанасий проявил большое мастерство изувера и садиста, но с языка пограничника слетали не признания, а проклятия и отборная матерщина. Да же теперь, по прошествии стольких лет, в глазах Архипова стоял образ обезображенного, окровавленного, истерзанного пограничника не потерявшего чувства собственного достоинства, не дрогнувшего перед ужасными пытками. Вспоминая этот эпизод, он всегда в душе завидовал силе духа того безвестного героя, благодаря которым и выстояла эта страна. Так и умер пограничник, не назвав даже своего имени, буквально расчлененный Афанасием заживо, но не сломленный и покоренный. Оставив его труп в придорожных кустах, группа Архипова ушла в лес на встречу с людьми Шееля. Свершившаяся на глазах двух партизан казнь их товарища парализовала их волю. Каждый из них понимал, что нечто подобное ожидает и их в самом ближайшем будущем. Вот и шли они в сопровождении диверсантов, понуро, вобрав головы в плечи, вспоминая теперь уже полностью прожитую жизнь и чувствуя всем своим существом бессилие и обреченность. Архипов наблюдал за пленными, бросая на них исподлобья злой безжалостный взгляд. Их состояние ему нравилось, они "дозревали" от всего увиденного. По внешнему виду пленных было видно то смятение, которое овладело их душами. Интуитивно, Сергей предчувствовал, что "расколется" молоденький Алеша, которого они со Смирновым взяли на реке. Значит следующим пойдет под нож Афанасия бородатый. "Посмотрим как он будет держаться?" подумал Архипов и предрешив судьбу пленных перестал на них смотреть.
***
Совещание было в самом разгаре и Николай Федорович, стараясь не привлекать к себе внимание, не стал проходить вглубь кабинета, а опустился на ближайший свободный стул. Генерал распекал соответствующие службы за увеличившееся количество нераскрытых дел, за участившиеся случаи угона автотранспорта. При это Иван Васильевич делал упор на то, что такое положение способствует увеличению преступности в городе и области. Каждый начальник упомянутых отделов вставал и докладывал о мероприятиях, которыми предполагалось в корне менять сложившуюся ситуацию в сторону улучшения. Обстоятельные, хорошо аргументированные, заученные доклады начальников постепенно уняли нервозность Говорова и заключительная часть совещания прошла в абсолютно деловом русле. Сделав общие поправки и внеся некоторые коррективы, Иван Васильевич отпустил всех присутствующих. Глянув на сидевшего Мошкина, сказал: - А вы, Николай Федорович, останьтесь, мне необходимо поговорить с вами. - Хорошо, Иван Васильевич,- согласился полковник и встав пересел на другой стул стоявший ближе к столу Говорова. Генерал собрал разложенные перед ним на столе бумаги в отдельную папку, после чего убрал ее в ящик стола. Когда дверь кабинета за последним выходившим офицером закрылась, он поднял усталые глаза на Мошкина. - Чего там еще стряслось на этом кладбище? - Вновь совершено убийство, по своей жестокости и изощренности не уступающее первому. Николай Федорович пересказал все известные обстоятельства убийства вахтера. Иван Васильевич внимательно его выслушал и посоветовал: - Необходимо проверить, а не причастны ли к убийству Митрофанова четверо друзей арестованного нами Щеглова? - У меня то же были сомнения на этот счет, но после тщательной проверки, установлено, что у каждого их них есть стопроцентное алиби. Ошибка исключена - я проверял все сам лично. Последние слова взволновали Говорова, он встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету в раздумье потирая поясницу. Молчание продолжалось не более минуты и первым его прервал генерал: - Что же получается, все обвинения выдвинутые против Щеглова могут оказаться несостоятельными? - Да, если оба убийства дело рук одного человека, а об этом говорит большинство фактов, то Щеглов невиновен. - В трудное положение мы попали, но не будем ударяться в панику раньше времени. Прямых доказательств того, что эти убийства совершены одним человеком пока нет. Поэтому работу со Щегловым и его компанией необходимо продолжать. Убийством вахтера предстоит заниматься вам. - Я это понял сразу же после звонка дежурного по городу. - Вот и хорошо. Что за личность, этот вахтер? - Сегодня я ничего не узнал так как занимался друзьями Щеглова, но завтра обязательно постараюсь расспросить родственников и близких ему людей. - Это необходимо сделать, вдруг появится что-нибудь существенное. Да, чуть было не забыл. Ко мне приходил капитан Скребнев, говорил что ты посылаешь его в командировку. - Действительно ему необходимо побывать и в Пензе и в Москве. - Он мне все пояснил и я подписал командировку. Надеюсь, что сейчас он уже в пути. Возможно из командировки он явится не с пустыми руками. То, что удалось установить личность бомжа обнадеживает. Теперь необходимо восстановить по дням, где бывал Афоня, чем занимался в свободное время, куда ходил в магазин и т.д. Возможно это как-то прольет свет на того, кто убило его. Не верю я в то, что преступление, тем более убийство можно совершить так, чтобы не осталось никаких улик. Просто мы проходим мимо них, у нас не хватает фантазии, а может быть внимательности, чтобы ухватившись за них выйти на убийцу. Так что придется нам пересмотреть все свои версии и перестать мыслить стереотипами. Что ты мне на это скажешь, Николай Федорович. - Если честно признаться, мне просто не понятны мотивы обоих убийств, хотя совершены они не случайно. Совершенно очевидно, что к каждому из них убийца готовился основательно - особенно к первому. Убийство Митрофанова подготовлено не так тщательно, хотя он и продумал все до мелочей, но спрятать труп не смог. Преступник, а это видно по всему, нам встретился опытный и коварный, но логика поступков мне непонятна. - Не расстраивайся, как и всякий убийца, он действует чересчур рационально. Мне кажется его страх, а коли так, в такой ситуации, он всего-то предусмотреть не сможет.
***
Как только Шеель узнал о том, что в руки Архипова попались партизаны, он немедленно снял все посты вокруг деревни и увел всю группу в лес. Удалившись от деревни километров на пять в западном направлении, он распорядился остановиться на привал и выставить охрану. Архипов быстро организовал выполнение приказа и буквально через несколько минут вновь стоял перед Шеелем. Тот сидел на стволе поваленного дерева и развернув планшет что-то вычерчивал на карте двухверстке. Увидев подошедшего заместителя, он закрыл планшет и, подняв глаза на Сергея, спросил: - Все в порядке? - Да, часовые выставлены, все спокойно. - Давай-ка сюда красноперых и начинай не откладывая ни на минуту допрос с пристрастием. - Слушаюсь,- с готовностью отозвался Архипов. Нам нужно торопиться, в партизанском отряде могут хватиться этих троих, что, в свою очередь, может осложнить выполнение поставленной перед нами задачи. Подбери парней посноровистей, чтобы хоть из этих двоих кому-нибудь языки развязать. Сам знаешь как нам нужны сведения о самом отряде и месте в котором он базируется. Сделай все, но получи их, даже если придется их разорвать на части. Получи признание - в противном случае наши головы полетят с плеч. - Слушаюсь, щелкнув каблуками, произнес Архипов и вытянувшись по стойке "смирно" выжидающе смотрел на Вильгельма Шееля. - Иди, выполняй,- устало произнес тот и вновь раскрыл лежавший у него на коленях планшет с картой. Пятью минутами позже, Архипов отдал соответствующие указания и кровавая карусель вновь закрутилась в этом тихом девственном лесу. Вновь свое иезуитское мастерство продемонстрировал Афанасий, взяв себе в помощники Измалкова своего давнего "соратника" по Треблинке. Распорядившись начинать с бородатого, Архипов отошел в сторонку и закурил. В душе он опасался, что и эти двое партизан, воодушевленные героизмом своего замученного товарища проявят стойкости и будут молчать. Едва Сергей выкурил сигарету, как его позвали к месту пытки. Партизаны были привязаны к деревьям так, чтобы они могли видеть друг друга, то есть все, что делали с каждым из них. Тот, которого пытали, конечно, уже ничего не видел, кроме крови заливающей глаза, а ожидавший пытки мог во всех подробностях рассмотреть свое будущее, которое неуклонно приближалось. Такая техника мучений позволяла лучше развязывать языки тем, кто ожидает своей участи. Мимолетного взгляда Архипову было достаточно, чтобы понять как сурово и безжалостно "поговорили" с бородатым длинноволосым партизаном. Алексей, которого Сергей взял на реке, с искусанными в кровь губами, ожидал своей участи. - Ну что, Афоня, расколол бородатого? - поинтересовался Архипов предвкушая победу. - Какой там хер, расколол - по-моему, он просто свихнулся. - Как свихнулся? - не поняв переспросил Архипов. - А вот так: не выдержал боли - свихнулся. - Ну-ка ковырни его как следует, может он, падла, притворяется,попросил Сергей не поверив словам Афони. Тот решительно взял нож с широким лезвием и несколькими быстрыми движениями сделал два глубоких разреза на груди бородатого. Только Алеша от страха закрыл глаза, бородатый даже не вскрикнул, тупо уставившись на ужасные раны из которых широкой лентой хлестала алая кровь. Из уст несчастного срывалось глухое бормотание, видимо его действительно покинул разум. - Что будем делать, командир? - спросил Афанасий и выжидающе посмотрел на Архипова. - Делай, что и делал - пытай его дальше, пока он не издохнет. - Все сделаю в лучшем виде,- пообещал Афанасий и решительно шагнул к бородатому. - А этого,- Сергей указал пальцем на молоденького партизана,- не трогай пока. Его я сам обо всем расспрашивать буду, клянусь богом, он у меня заговорит. Он произнес это со звериной злобой в голосе так, чтобы угроза достигла ушей насмерть перепуганного парня. Афанасий со своим другом не теряя времени приступили к завершающей стадии допроса бородатого. Несмотря на все садистские ухищрения, он так и не сказал ничего внятного. Он на самом деле лишился рассудка и просто не мог понять, чего от него требуют, почему так терзают и почему ему так больно. Так и умер он, дико вращая безумными глазами, и вполголоса бормоча бессвязные слова. Архипов понял, что теперь все зависит от него, от его умения развязать язык последнему - третьему партизану.
***
В первую неделю после убийства вахтера, Николай Федорович не решался беспокоить родственников Митрофанова, понимая какое горе на них обрушилось. Мошкин в эти дни проявил невиданную активность - все безрезультатно, никакой существенной зацепки обнаружить не удалось. Он сам лично побеседовал со всеми работниками кладбища, но и здесь его ожидало разочарование. Особые виды Мошкин возлагал на разговор с родственниками убитого Митрофанова. Для этого, он сегодня с утра направился в дом, где проживал до последнего дня с женой и дочерью Егор Митрофанов. Дома удалось застать только дочь, а ее мать после перенесенного сердечного приступа находилась в больнице. Наташа, а именно так звали дочь вахтера, оказалась открытой, общительной девушкой, которая охотно ответила на многочисленные вопросы следователя. Она проявила довольно большую осведомленность по вопросам, которые касались взаимоотношений в семье. По ее ответам чувствовалось, что большинство вопросов обсуждались в ее присутствии на семейном совете. Бесспорно, Наташа была равноправным членом этого совета и знала если не все, то близко к этому. Поговорив с ней и утолив свое "любопытство" практически по всем вопросам, Николай Федорович понял, что расспрашивать жену погибшего просто нет надобности. Вспоминая об отце Наташа не могла сдержать слез, время от времени смахивая их кончиками пальцев. Мошкин понял, что она откровенничает с ним не только для того, чтобы он быстрее покарал убийцу, но в большей степени, для того, чтобы он отложил встречу с матерью на более позднее время. Наташа жалела свою мать и Мошкин сердцем понимая ее пообещал, что разговор с Анастасией Петровной состоится после ее полного выздоровления. Наташа услышав такое обещание из уст следователя не смогла сдержаться и разрыдалась закрыв лицо руками. Николаю Федоровичу было жаль эту добрую девушку на которую вдруг свалилось такое несчастье. Глядя на ее вздрагивающие от рыданий плечи Мошкин до боли в душе понял, что его следовательская работа крайне нужна людям. Вернуть погибшего отца этой несчастной девушке уже никто нес может, а вот найти преступника и отдать его в руки правосудия - его святая обязанность. Егору Митрофанову уже все равно - найдут убийцу или нет. Но вот этой сломленной горем девушке, ее больной матери поимка и наказание преступника в какой-то степени помогут не потерять веру в справедливость. Добро должно восторжествовать, а зло должно быть наказано, для этого стоит жить и работать. Мошкин ушел не сразу, а подождав пока девушка успокоится и возьмет себя в руки. Прощаясь с ней он сказал несколько ободряющих слов хотя понимал, что утешение человека в подобных случаях - никому не посильное дело. Только время лечит такие раны, а рубцы от них в сердцах близких людей остаются на всю жизнь,. Уже уходя Николай Федорович пообещал Наташе обязательно найти убийцу ее отца. Девушка проводила Мошкина до самой калитки. Попрощавшись Николай Федорович направился к машине. Андрей открыв капот "Волги" что-то сосредоточенно ковырял отверткой в моторе. Остановившись он стал наблюдать за действиями водителя. Увидев следователя тот закрыл капот и вытерев руки ветошью уселся в кабину. Опустившись на переднее сиденье Николай Федорович на мгновение задумавшись произнес: - Поехали, Андрюша, в управление. Шофер по выражению лица и интонации своего начальника понял, что тот не в духе. - Слушаюсь, товарищ полковник,- по уставному ответил он и запустил двигатель. Выбравшись на Московский проспект машина сразу попала в плотный поток транспорта и несколько замедлила свой бег. Николай Федорович все еще никак не мог успокоится и желая отвлечься спросил: - Андрей, что с машиной? - Ничего серьезного,- сразу нашелся водитель и с некоторым удивлением посмотрел на своего шефа. Обычно Мошкин пребывая в пасмурном настроении с водителем не разговаривая и Андрей зная эту причуду начальника не задавал ему никаких вопросов. Николай Федорович понял удивление шофера и продолжил: - Что, уже поломку исправил? - Да, там и дело было пустяковое. Пришлось отрегулировать жиклер холостого хода, а это дело одной минуты. До самого управления полковник не задавал Андрею больше ни одного вопроса. Выйдя из машины, которую водитель подал к центральному входу, Мошкин направился к себе в кабинет. Ответив на приветствие дежурного офицера он поднялся на второй этаж. Кабинет, за время отсутствия хозяина, хорошо проветрился. Николай Федорович усевшись в свое кресло стал анализировать и сопоставлять известные ему факты.
*** Допрос молодого партизана Архипов решил начать с небольшой разъяснительной беседы. Он подошел к пленнику привязанному к дереву и поднял за волосы его опущенную на грудь голову. Лицо партизана было белым как снег, в широко открытых глазах стоял страх. Архипов этот животный страх был знаком - он часто видел его в глазах своих жертв. Парень переживший своих товарищей понимал, что пришел и его черед. Он. видевший в мельчайших подробностях страшную смерть своих однополчан, не был уверен в том, что сможет все вынести и не рассказать об отряде. - Ну что, красноперый, давай и мы с тобой поговорим по душам. Тебя как зовут, Алеша? Пленный сделал усилие, словно проглотил стоявший в горле ком и осипшим голосом произнес: - Да, Алеша. - Так вот, Алеша, думай, тебе надеюсь понятна ситуация в которую ты попал. Твои товарищи оказались неуступчивыми и поэтому с ними обошлись так жестоко. Сам видел как вызывающе нагло они себя вели, а ведь именно это и явилось причиной их гибели. Достаточно было рассказать все об этом отряде и мы тебя отпустили их на все четыре стороны, клянусь тебе в этом. Ты видишь как нам важно найти ваш отряд. Поверь мне, как это сделать мы узнаем от тебя. Только сделать это можно двумя путями: первый, ты сейчас же расскажешь нам все без утайки и обмана - за это я гарантирую тебе жизнь и свободу; второй, я начну тебя сейчас резать на куски, вытягивать из тебя жилы, по капле выпускать кровь, но добьюсь своего. Ты был свидетелем страшной гибели твоих товарищей и должен понимать, что я не бросаю слов на ветер. Поэтому, Алеша, прошу тебя подумать получше и выбрать путь, который в равной степени устраивал и тебя и меня. Даю тебе на раздумье минуту, но не надейся отмолчаться или обмануть меня - пощады не будет. Архипов отпустил волосы партизана и тотчас голова пленного опустилась на грудь. Тело бородатого отвязали от дерева и два диверсанта поволокли его за ноги в глубь леса. Алексей не видел этого так как был просто парализован ужасным водоворотом событий обрушившихся на него за последние два часа. Когда минута, данная для раздумья, истекла Архипов вынув кинжал из ножен решительно шагнул к партизану. Вновь подняв голову пленного за волосы, та чтобы видеть лицо. Сергей злобно сузив глаза спросил: - Ну что, Алеша, будешь говорить? На вопрос Архипова партизан не ответил, он был мертвенно бледен, на лбу и под глазами блестели выступившие капельки пота. - Последний раз спрашиваю - будешь говорить или нет? - угрожающе переспросил Архипов и приставил лезвие кинжала к горлу Алексея. - Буду,- чуть слышно произнес тот дрожащим голосом. Сергей не ожидал что паренек так вот сразу расколется и согласится сотрудничать. - Молодец,- похвалил он Алексея и не давая опомнится стал задавать конкретные вопросы об отряде. По себе Архипов знал как легко стать предателем. Самое трудное произнести вот это первое и главное слово "буду", а дальше пойдет как по маслу. Человек сломавшийся морально старается выложить все до мельчайших подробностей как бы доказывая тем самым свою преданность новому хозяину. И если допрос повести правильно, то предатель начнет не просто рассказывать, а будет стараться подтвердить, доказать сказанное приводя убедительные факты. Убедившись в том, что Алексей действительно говорит все без утайки, Архипов приказал освободить его от пут. Пленнику дали закурить и он продолжал давать показания потирая онемевшие от веревок запястья рук. Вскоре и Вильгельм Шеель принял активное участие в расспросах Алексея с уточнением сведений на карте двухверстке. Со слов партизана выяснилось, что у отряда было две базы: одна, зимняя - располагалась в глухом лесном урочище, километрах в шестидесяти от деревни; вторая, летняя - всего в двадцати верстах. На это последней и находились партизаны с самого начала чернотропа. Алексей не только показал месторасположение баз, но и во всех подробностях нарисовал схемы подхода к ним. Кроме того он указал расположение постов и направлений откуда предпочтительнее нанести внезапный удар. Обсудив подробности Шеель и АРхипов решили подтянуть всю группу к лагерю партизан до вечера, а ночью на рассвете попытаться захватить его.
*** Мошкин в сотый раз перебирал известные ему факты, но расследование не шло. За эти дни проанализировав всю цепочку совершенного преступником, но логически завершенной версии выработать не мог. При расследовании любого преступления наступает такой момент затишья, преодолев который события начинают развиваться лавинообразно. Очень важно было пройти этот отрезок расследования хотя бы по инерции, но Мошкину, несмотря на все старания, осуществить задуманное не удавалось. Уже второй день, после разговора с дочерью убитого вахтера, Николай Федорович тщательно обдумывая все уединившись в своем кабинете. Тупиковое положение в котором оказался злило его и он в расстроенных чувствах курил сигареты одна за другой. Верхняя фрамуга окна хоть и была до отказа открыта, но дым в кабинете стелился солидными подвижными пластами. Никто не беспокоил его и это обстоятельство давало возможность, уже в который раз, не торопясь все обмозговать. Генерал, будучи в курсе следственного кризиса, утешал Мошкина надеждой, что возвращение капитана Скребнева возможно внесет что-то новое в это запутанное дело. И вот после стука в дверь в кабинете Мошкина наконец-то появился Алексей Иванович. - Здравствуйте, товарищ полковник, разрешите войти? - Здравствуй, прощай, проходи садись - рад тебя видеть. Всколыхнув пласты дыма капитан прошел к столу и сел на ближайший стул. Николай Федорович погасив очередную сигарету о край пепельницы:- У меня тут маленько накурено, но, думаю, ты меня за это не осудишь. Как командировка - удалась? - Если отвечать однозначно - да, но позвольте я доложу все по порядку. - Докладывайте, Алексей Иванович,- согласился Мошкин и сложив руки на столе в замок приготовился слушать. Скребнев тем временем разложил перед собой папку и несколько мгновений покопавшись в ней, вытащил на свет божий с десяток листов бумаги исписанных от края до края мелким убористым подчерком. - Николай Федорович, чтобы не задерживать вас, я не буду говорить о всех перипетиях командировки, а остановлюсь только на том, что представляет интерес для следствия. - Да докладывайте конкретно - по существу. - Дело Смирнова Афанасия Ивановича мне удалось получить, но не сразу. Суть в том, что осужден он был по пятьдесят восьмой - за измену Родине, а такие дела находятся в архиве другого ведомства. Ну это так к слову. Из материалов дела явствует,, что Смирнов находился в плену с 1941 года. - Подожди, Алексей Иванович, ты хочешь мне пересказать основные данные, которые нам уже известны. А мне нужны подробности: как в плен попал, лагерях был, каким образом в банде националистов оказался? - Хочу вас предупредить, Николай Федорович, что все дело представляет собой тоненькую папку. Видимо следствие велось второпях, для трибунала было достаточно факта измены Родине и того, что он был схвачен в бою с оружием в руках. В деле нет никаких свидетельских показаний, а как он оказался в плену, как попал в банду - все это записано с его слов. - И что он там наговорил следователю? - В показаниях Смирнов конечно оправдывает себя, ссылаясь на то, что в плен попал будучи контуженным. - Как вел себя в плену? - Утверждал, что вел себя как подобает бойцу Красной Армии, но это не подтверждено свидетельскими показаниями потому, что свидетелей просто нет. - А как же он объяснил свое участие в бандформированиях латышских националистов? - Ссылался на то, что сделал это не по своим убеждениям, а по принуждению - в противном случае "лесные братья" его просто бы убили. Что самое любопытное, он в своих показаниях называет некоего Ивана Измалкова, который вместе с ним прошел все эти годы плена. - Ну и подтвердил этот Измалков все сказанное Смирновым? - В деле нет показаний Ивана Измалкова. - Почему? - В то время когда Смирнов раненый в бедро был схвачен, остатки банды, в том числе и Измалков скрылись от преследования. ОН не мог подтвердить или опровергнуть слова Смирнова, так как взять у него свидетельские показания представители власти не могли по объективным причинам. - Как дальше сложилась судьба этого Измалкова?- спросил Мошкин и выжидающие посмотрел на Скребнева. - В деле Смирнова о нем больше нет ни слова. - Нужно попробовать узнать об Измалкове, может он жив? Наверняка он многое мог бы рассказать о Смирнове. - А может Афанасий Смирнов назвал имя вымышленного человека и Ивана Измалкова вовсе не существовало? - Я сам об этом подумал - для спасения собственной жизни Смирнов мог пойти и на такое. С несостоявшимся свидетелем Иваном Измалковым картину нужно прояснить. - Что вы, товарищ полковник, имеете в виду? - Нужно сделать запрос и выяснить все о нем - был такой человек или нет И только потом делать выводы.
*** У него выработалась привычка назначать встречу женщинам у Дома офицеров. Это было выгодно по нескольким причинам: сюда было легко и удобно добираться транспортом; место встречи располагалось неподалеку о ресторана "Славянский"; при желании здесь всегда можно было купить свежие цветы. Каждый раз, когда Ольховский шел на свидание душу его терзало сомнение: "А придет ли облюбованная им женщина сюда на встречу с ним?". Бывали случаи когда его сомнения находили подтверждение. В такие дни он шел в ресторан один надеясь, что партнершу на ночь ему может отловить официант уже в ресторане. Но сегодня ему определенно везло - именно так подумал Ольховский, еще издали увидев на лавочке свою недавнюю пациентку. Как показала практика: само появление избранницы на месте встречи многообещающе сулило достижение цели. Светлана, а именно так звали девушку ожидала его сидя на лавочке в небольшом скверике. Опустившись на лавочку рядом с ней Степан произнес дежурную фразу: - Светлана, голубушка, извини что заставил тебя ожидать, но сама знаешь как плохо сейчас работает общественный транспорт. Девушка мило улыбнулась: - Не стоит извиняться, я сама пришла сюда всего на минуту раньше вас. Мне не пришлось вас долго ожидать. - Вот и хорошо что все так удачно сложилось,- успокоился Степан и взяв Светлану за локоть продолжил:- Не будем столь официальны, давай перейдем с тобой на "ты". - Давай,- просто согласилась девушка. - Тогда не будем терять время понапрасну. Поднявшись со скамейки он увлек за собой Светлану. Повинуясь властной руке Ольховского она все-таки спросила: - Интересно, а куда это мы так спешим? Взяв под руку девушку он наклонился к ней и сказал: - Мне хочется поужинать с тобой в ресторане, там можно выпить шампанского, потанцевать и побеседовать в непринужденной обстановке. Ты согласна? Светлана засмущалась, но глядя в лицо Степану все-таки кивнула головой в знак согласия. Ему этот многообещающий жест говорил о многом. Ольховский радостно сжал руку девушки и решительно увлек ее в сторону кинотеатра "Пролетарий". Весь путь до ресторан он занимал ее разговором о себе и своей работе. На пятачке перед кинотеатром было многолюдно, именно в это время закончился очередной фильм. Следуя за Степаном как за лидером они довольно быстро преодолели толчею. Перейдя улицу и обогнув магазин, который все в городе ласково называли "Утюжком", они оказались у главного входа в ресторан "Славянский". Здесь, как и обычно в этот час, толпилось с десяток страждущих выпить. Скооперировавшись они упрашивали швейцара сделать им бутылочку - другую на вынос. Последний, не видя реальной возможности получить с них чаевые, упорно не хотел удовлетворить желание просящих. Ольховский решительным и, как показалось Светлане, властным движением руки отодвинул в сторону стоящих перед стеклянной дверью. Те, почувствовав серьезного клиента, послушно расступились молча пропуская их к массивной двери ресторана. Швейцар, до того казавшийся неприступным как скала, увидев Ольховского с улыбкой и излишней торопливостью распахнул тяжелую и неуклюжую дверь. Степан, как и подобает настоящему мужчине вначале пропустил в помещение Светлану и только затем прошел сам. Поднимаясь по лестнице в банкетный зал, который располагался на втором этаже, он также следовал за девушкой бережно поддерживая ее за локоть. Официант, с салфеткой переброшенной через левую руку, устремился к ним навстречу едва только они успели переступить порог зала. - Степан Михайлович, я рад приветствовать вас и вашу даму в нашем ресторане. Прошу вас к столику, я с удовольствием обслужу вас. Ольховский вместо приветствия одобрительно похлопал Губанова по плечу и проследовал за ним к уже сервированному столику. Большинство столиков в зале было занято, но официант провел их к тому, который на удивление Светланы почему-то был свободен. Девушку приятно удивило то внимание с которым относились к нему. Она уселась в удобное кресло и с чувством собственного достоинства оглядела зал. Теперь-то она была уверена в полезности своего знакомства с зубным техником. "Он известная и нужна личность в городе, если ему оказывается такое внимание",- подумала она и с умилением посмотрела на Степана.
*** Группа диверсантов вместе с пленными по приказу Шееля снялась со стоянки ровно в полдень и взяла направление к партизанскому лагерю. Шли по болотистому лесу соблюдая все возможные меры предосторожности. Пленному не только связали руки за спиной, но и заткнули рот кляпом, чтобы он ненароком криком не предупредил своих и не сорвал операцию. Архипов пред этим предупредил Алексея, что его в случае малейшего обмана убьют на месте. К вечеру без приключений группа приблизилась вплотную к передовым постам партизан, где и остановилась в ожидании приказа. К захвату лагеря партизан приступили ровно в три часа утра. По замыслу Вильгельма Шееля на всю операцию отводилось максимум шестьдесят минут. За этот час диверсанты должны были орудуя только холодным оружием без выстрелов и шума покончить с отрядом. Действовать предстояло быстро и безжалостно. Шееля интересовали жильцы только одной командирской землянки и именно они должны были попасть в руки живыми и невредимыми. Вильгельм отобрал себе трех наиболее подготовленных диверсантов и объявил, что сам возглавит захват этой землянки. Ровно в три часа, сняв часовых охранявших лагерь, группа напала на партизан. Внезапность и правильно выбранное время сыграли свою роль, но без выстрелов все же не обошлось. Когда уже почти все диверсанты проникли в сонный лагерь кто-то из спящих на улице партизан увидел подозрительное движение и выстрелил в воздух. В предрассветной тишине леса винтовочный выстрел прозвучал неожиданно громко, но было уже поздно. Возникшие было единичные очаги сопротивления были быстро и безжалостно подавлены нападавшими. Винтовочный выстрел застал Шееля и его троицу в двух метрах от входа в командирскую землянку. Не останавливаясь ни на секунду он устремился в заветную дверь, трое диверсантов бесшумно ступая как тени следовали за ним. откинув левой рукой плащ-палатку, которой был занавешен вход, Шеель шагнул внутрь, невольно вдохнув спертый воздух землянки. Едва он переступил порог как в глубине вспыхнуло пламя пистолетного выстрела. Сильный толчок в грудь не остановил его и Вильгельм сделал еще два шага прежде чем рухнул на сырой земляной пол. Кинжал тускло блеснул лезвием и выпал из его ослабевшей руки. Следовавшие за ним диверсанты пригнувшись ворвались внутрь несмотря на то, что прогремело еще три или четыре выстрела. Борьба внутри землянки продолжалась не более пяти минут и закончилась победой нападавших, но она далась не легко. Кроме раненого Шееля командир партизанского отряда выстрелами из пистолета убил еще одного диверсанта и не желая попасть живым в руки противника выстрелил себе в висок. Кроме него в землянке находились комиссар отряда и два денщика. В руки нападавших живыми попали комиссар и один из денщиков. Второй был убит в схватке ударом кинжала в грудь. Скрутив руки пленным, диверсанты оставили их лежать лицом вниз на грубо сколоченных топчанах, а сами стали перевязывать раненого Шееля. Его состояние было тяжелым, пуля выпущенная из "ТТ" пробила грудь Вильгельма навылет. Туго перевязывая раненого командира двумя индивидуальными пакетами диверсанты с тревогой прислушивались к выстрелам - стараясь предугадать исход нападения. Уложив Шееля на топчан рядом со связанным комиссаром они осторожно вышли из землянки на улицу, где автоматные очереди и одиночные выстрелы уже прекратились. Оказалось, что диверсионная группа, несмотря на запоздалое яростное сопротивление партизан, свою задачу по захвату лагеря выполнила, потеряв при этом пятерых человек. Живыми в руки диверсантов попало всего несколько партизан с комиссаром во главе. Архипов, в связи с ранением Шееля принял командование группой на себя. Он сразу же на рассвете разрешил своим людям приступить к дознанию, для чего всех пленных подвергли жесточайшим истязаниям. Комиссар терпеливо молчал пока его товарищей по оружию пытали у него на глазах. Но едва его спины коснулись раскаленным, яркожелтым от высокой температуры, шомполом, он заговорил выдавая всех и вся. С его слов явствовало, что банковские драгоценности были спрятаны партизанами где-то поблизости своего зимнего лагеря. Погибших диверсантов тут же в лесу с воинскими почестями предали земле. Поручив комиссара двум своим дружкам, Архипов приказал уничтожить лагерь и умертвить, ставших теперь не нужными, пленных партизан. Когда варварская команда была выполнена группа, уложив на носилки раненого Шееля, тронулась в путь на поиски спрятанных драгоценностей и золота.
*** Николай Федорович в образовавшуюся минутную паузу закурил, а Скребнев тем временем просматривал свои записи, отыскивая нужный материал. - Алексей Иванович, я что еще интересного удалось обнаружить вам в деле Смирнова? - Больше ничего существенного я вычитать не мог. Товарищ полковник, меня удивило то, что военный трибунал принял к производству столь "сырое дело". Сейчас, чтобы суд рассматривал дело, следователю необходимо все известные факты разложить по полочкам так, чтобы не было никаких сомнений и не требовалось дополнительных доказательств. В те времена дела почему-то оформлялись довольно примитивно, практически довольствовались одним признанием обвиняемого и этого было вполне достаточно, чтобы вынести самый суровый приговор. - Что поделаешь - время такое было суровое. Тогда не было принято долго церемонится и если следователь медлил с оформлением дела, то это уже могло послужить причиной репрессий против него самого. Одним словом - тоталитаризм. Алексей Иванович, давайте мы продолжим разговор непосредственно по Смирнову. Что дала вам поездка в Пензенскую область? - Когда я закончил знакомство с делом Смирнова, то выехал в село Казарка - на его родину. Это большое старинное село и фамилия Смирновых встречается там довольно часто. Оказалось, в этом селе еще живы две родные сестры Афанасия и хоть обе они находятся в преклонном возрасте но памятью обладают хорошей. Я с ними беседовал и мне удалось кое-что узнать об их братце. Должен сказать сразу, что в деревне Афанасий Иванович до сих пор числится пропавшим без весте в годы Великой Отечественной войны. Старушки в подтверждение этого показали официальную справку, которую семья получила в самом начале войны. В ней дословно говорится, что рядовой Афанасий Иванович Смирнов пропал без вести в сентябре 1941 года в районе города Киева. - Так что же получается, что его родственницы и не видели своего брата с самого начала войны? - Совершенно верно - не только не видели, но и не подозревали, что такое возможно. Правда одна из них, по-моему Пелагея Ивановна вспомнила, что где-то в пятидесятых годах в деревне ходил слух, что мол Афанасий жив, что он изменник, предатель и по этой причине сослан в Сибирь где и сгинул. Слухи ходили но старушки верили официальной бумаге и надежда теплилась в их душах все эти годы. Они обе сетовали на ту формулировку, которая не позволяла отнести брата к числу погибших, а лишь растягивала их душевные страдания на долгие годы. - Надеюсь, что ты объяснил его сестрам суть происшедшего?- поинтересовался Мошкин и стряхнул в пепельницу пепел до того чудом державшийся на конце сигареты. - Николай Федорович, я не сделал этого. - Почему?- удивился полковник. - Во-первых, у нас не было договоренности на это счет,. а во-вторых, мне не очень хотелось проявлять самому инициативу подобного рода. Откровенно говоря не смог я себя пересилить рассказать им о смерти Афанасия. Ему уже не поможешь, а для старушек такое сообщение может оказаться роковым - у них и возраст солидный, да и здоровьем они не обладают. - В этом ты пожалуй прав, а о том как нам поступить следовало посоветоваться еще до командировки. Я и сам в затруднительном положении, в моей многолетней практике подобное случилось впервые. Видимо, тебе удалось найти верное решение. Меня сейчас в большей степени интересует то, что сестры поведали тебе о своем брате? - В армию призвали в восемнадцатилетнем возрасте в самый канун войны. С фронта Афанасий прислал домой одно или два письма и на этом связь с ним прекратилась. Уже в начале зимы сорок первого года пришла та самая казенная бумага в которой родственников уведомляли о пропавшем без вести Афанасии. - Как близкие отзывались об Афанасии? - Обе сестры характеризовали брата как эгоистичного, замкнутого и злопамятного парня, которого все в общем-то в душе недолюбливали. Но потом, когда он сгинул в огне войны, плохое постепенно забылось и они по доброте душевной старались вспоминать о нем только хорошее. Так уж издавна на Руси повелось: о мертвых говорить только хорошо или никак. Каждая из этих старушек чувствовала себя обязанной именно Афанасию за свою долгую и, с их слов в общем-то счастливую жизнь. Вот я слушая их и не смог рассказать им всего, что было известно мне об их брате. Не имел я права оскорбить их светлые души в которых все эти долгие годы жили надежда и вера в Афанасия. Они все это время гордились им, причисляя брата к лику мучеников. Я думаю, Николай Федорович, мы поступили более гуманно если не сообщили им правду об Афанасии. Уверен, что сам Смирнов не появлялся в Казарке по той же причине. Видимо не хотелось ему предстать перед родственниками живым, но судимым за предательство. Он предпочел долгие годы скитаться и бродяжничать лишь бы остаться в памяти близких ему людей честным человеком. - Да, Алексей Иванович, есть в необычной и страшной судьбе Афанасия Смирнова нечто горькое и поучительное.
*** Во время перехода Шеелю становилось все хуже и хуже и в полдень он скончался от потери крови, которую так и не удалось остановить. Архипов объявил привал на четыре часа, чтобы могли похоронить командира и отдохнуть после многотрудной ночи. Предав со всеми почестями тело Шееля земле диверсанты не теряя драгоценных минут перекусили и расположились на отдых. Выставив часовых Архипов утолил голод тушенкой с галетами и сам уснул положив голову на вещмешок. Проснулся он неожиданно от упавшей на щеку крупной капли дождя. Глянув на светящейся циферблат швейцарских часов отмети, что привал продолжается уже пятый час. Погода стояла пасмурная, моросил дождь, в лесу было почти темно. Подняв людей и убедившись, что комиссар на месте Архипов повел группу дальше. Дорога была не легкой и заняла уйму времени. К месту прибыли в полдень следующего дня после ночевки в лесу. По прибытии на место немедленно приступили к поиску спрятанных сокровищ. Умывшись в ближайшем ручье Архипов направился к пленному комиссару. Его руки были связаны за спиной и лежал он на голой земле у ног охранявшего его диверсанта. Вначале Сергею показалось, что он спит, но потом он заметил как комиссар скосил на него глаза. - Ну, что, друг, настал и твой час поработать на Великую Германию. Развяжи его, пусть немного в себя придет,- приказал он охраннику. Тот проворно вытащил из ножен, висевших у него на поясе, кинжал и двумя энергичными движениями рассек путы пленника. Архипов молча ожидал пока нормализуется кровообращение в отекших конечностях комиссара. Полежав несколько минут на земле пленный сел и поднял беспокойные глаза на Сергея. - Ну что, очухался?- спросил он комиссара и не ожидая ответа продолжил:- Поднимайся и пошли покажешь нам где вы припрятали ценности. Пленный зябко повел плечами и не сводя глаз с Архипова неожиданно спросил: - Дай мне закурить, а уж потом о золоте говорить будем. Архипов вытащил из кармана галифе пачку, энергично встряхнул ее так, что сразу несколько сигарет высунулось из нее наполовину и только потом протянул пленнику. Тот дрожащей рукой взял одну, крайнюю справа и торопливо сунул ее в рот. Архипов опустил пачку в карман, достал зажигалку и дал прикурить комиссару. Курил он жадно с шумом вдыхая дым полной грудью. Сергей терпеливо ожидал немая ему. Выкурив пол сигареты пленный поднял глаза на стоящего перед ним Архипова. - А, что будет со мной после того как я укажу вам место, где спрятаны драгоценности? Сергею этот вопрос показался совершенно неуместным, так как он точно знал какой конец уготован комиссару. "Вот уж действительно, надежда умирает последней"- с досадой подумал Архипов. Не желая усложнять поиск драгоценностей он успокаивающе ответил: - Вот как только найдем ценности ты нам больше не понадобишься. Я даю слово отпустить тебя на все четыре стороны, но не вздумай с нами шутить или водить за нос - мучительная смерть неминуема. Так что тебе дано право самому выбрать - жить или умереть. Сергей говорил убедительно и правдоподобно и по лицу комиссара видел, что тот ему верит. - Я не буду вас обманывать, но только вы сдержите свое слово. - Вижу, что ты сделал свой выбор или нет? Пленный докурил сигарету и затушив окурок о влажную землю решительно встал на ноги: - Пойдем, я покажу - это совсем рядом. Внутренне ожидая подвоха Архипов тем не менее произнес: - Если надумал - пошли. Клад был закопан у основания могучего столетнего дуба буквально в ста метрах от просторной землянки зимнего партизанского лагеря. Раскоп в указанном месте произвели быстро, на одном дыхании. Мешки с драгоценностями находились в полуметре от поверхности земли. Укрыты они были в брезент с большой тщательностью и поэтому тлен их практически не коснулся. как только Архипов увидел это сказочное богатство так и мелькнула у него мысль - урвать себе на безбедную жизнь. Лучшего случая ему в жизни больше не представиться. В его голове молниеносно созрел план похищения драгоценностей. Действовать нужно было немедленно и самым решительным способом. В группе он, после смерти Шееля остался старшим и жизни диверсантов находились в его полной власти. Он готов был пожертвовать любым из группы и даже всеми лишь бы достичь поставленной цели. Сама судьба давала ему совершенно фантастический шанс и не воспользоваться им было глупо.
*** Чтобы прервать затянувшееся молчание Скребнев отложил в сторону листы бумаги с записями и пододвинул к себе раскрытую папку. - Николай Федорович, перед самым началом войны Афанасий прислал домой фотографию, на которой он запечатлен крупным планом в военной форме. - А ну, покажи ее мне,- попросил Мошкин. Алексей Иванович извлек фотографию из папки и привстав со стула протянул ее полковнику. - Вот возьмите пожалуйста. Николай Федорович взял в руки довольно крупную фотографию: размером восемь на двенадцать сантиметров. Сделана она была в свое время качественно и потому, Несмотря на пятидесятилетний возраст, прекрасно сохранилась. - Как же сестры осмелились расстаться с этой семейной реликвией?не удержался Николай Федорович. - А они и не собирались отдавать ее ни под каким предлогом. Пришлось в районном фотоателье сделать несколько копий. На мое счастье оказалось, что там работает приличный мастер и он быстро и довольно качественно выполнил мою просьбу. Старушки и потом не хотели расставаться с оригиналом, но увидев, что фотокопия выглядит новее, а Афанасий на них моложе - согласились. Николай Федорович слушая Скребнева вытащил из стола Фотографии убитого Смирнова и стал их сравнивать с той, что взял у Алексея Ивановича. - Сходство определенно есть - это видно и невооруженным взглядом, но более точное заключение смогут сделать специалисты. Я думаю отдать их специалистам для сравнительного анализа. Отложив фотографии в сторону он посмотрел выжидающе на Скребнева. Тот правильно понял своего начальника и уже не заглядывая в свои записи сказал: - Николай Федорович, все, что мне удалось узнать за эти дни я вам только что доложил. Мошкин еще мгновенье молча смотрел на капитана, а потом задумчиво произнес: - Да, не густо, но и то что ты узнал представляет для нас интерес. Что тебе еще известно конкретно об этом Измалкове кроме того, что его зовут Иваном Борисовичем? - В деле Смирнова упоминается, что Измалков родом из Тамбовской области. - Ну, это уже очень существенное обстоятельство. С какого же он года рождения? - Смирнов утверждал, вот у меня здесь есть пометка, что Измалков с ним одногодок. - Значит он тоже с двадцать второго года? - Совершенно верно, товарищ полковник. - Теперь нам необходимо поверить, а не живет ли этот Измалков в Тамбовской области на своей родине. Сам факт, что Смирнов упоминает в своих показаниях откуда тот родом может существенно облегчить нам поиск. Вначале необходимо сделать запрос в Тамбовское УВД и если получим отрицательный ответ, объявим всесоюзный розыск. Если Измалков жив - нам надо его найти. - Николай Федорович, а может его уже нет в живых? - Ну, на нет и суда нет, но только установить это надо точно и подтвердить документально. Я и сам понимаю, что Измалков мог за эти годы погибнуть или просто умереть от болезней, но есть шанс, хоть и не большой, что он жив и сейчас. Пока не убедимся в противном этот шанс, хоть он ничтожно мал, отбрасывать нельзя. - Полностью с вами согласен, товарищ полковник,- сказал Скребнев и сделал себе пометку на одном из разложенных листов бумаги. - А если согласен, то сделай такой запрос сегодня же. - Слушаюсь, товарищ полковник,- по уставному ответил Скребнев. - Алексей Иванович, а вам не приходила мысль посмотреть в этом архиве, где хранилось дело Смирнова, нет ли там подобного дела на Измалкова? - Нет, Николай Федорович, не приходила, а почему она должна была прийти? - Давайте мы с вами вместе немного поразмышляем. - Давайте,- с интересом на лице согласился Скребнев. - Смирнов и ИЗмалков находились вместе в одном из бандформирований литовских нацистов. Афанасий, в силу сложившихся обстоятельств попал в руки правосудия и был справедливо осужден на длительный срок. Измалков ушел вместе с бандой и дальнейшая его судьба нам неизвестна. Вначале пятидесятых годов с "лесными братьями" было покончено. Может Измалков погиб при ликвидации банды, может ушел за кордон, а может его как и Смирнова настигло возмездие военного трибунала. Я понимаю, что такое развитие событий крайняя редкость, но этот вариант нельзя исключать. Поэтому сделайте запрос в архив - чем черт не шутит, вдруг повезет и на этот раз. Так что, Алексей Иванович этим Измалковым придется заниматься вам, я буду продолжать вести поиск убийцы здесь в городе. - Слушаюсь, товарищ полковник,- с готовностью ответил Скребнев и встал со стула чувствуя, что беседа подошла к концу. - Если все понятно и нет вопросов - действуйте,- подытожил Николай Федорович.
*** Мешки с драгоценностями были очень тяжелыми, и прежде чем тронуться в путь, Архипов решил, не без умысла конечно, разделить их на несколько частей удобных для переноски. Проделать эту операцию он заставил своих дружков Смирнова и Измалкова - проверенных и преданных ему по гроб жизни. Этим делений он искусственно создавал условие, при котором можно было без большого риска урвать золотишко для себя. Золотые монеты, драгоценности и небольшие слитки были переупакованы в обычные солдатские вещевые мешки. Их потом выносили из землянки и отдавали диверсантам. Для себя Архипов приказал отсыпать в брезентовый инкассаторский мешок около двух ведер золотых монет царской чеканки, после чего спрятал его в темном углу землянки. Смирнов и Измалков сразу поняли все как только увидели, что он оставил мешок с монетами в стороне. Перед тем как покинуть лагерь Архипов построил всю группу и лично проверил как упакован груз у каждого диверсанта. Всего таких вещмешков с драгоценностями оказалось четырнадцать не считая монет оставленных Архиповым в темном углу землянки. Встретившись взглядом с комиссаром Сергей приказал охранявшему его диверсанту: - Этот коммунист нам больше не нужен. Проводи его подальше в лес. - Слушаюсь,- охотно отозвался конвойный и стволом автомата подтолкнул пленного в спину. Комиссар хотел что-то сказать, но еще один толчок чуть было не сбивший его с ног заставил прикусить язык. Видимо смысл сказанного Архиповым дошел до него и поняв, что он обречен, пленный понуро зашагал вглубь леса. Вскоре оттуда послышалась короткая автоматная очередь и несколько минут спустя вернувшись диверсант занял свое место в строю. Архипов приказал Смирнову отвести группу из лагеря и ожидать его в километре отсюда, пока он с двумя диверсантами уничтожит все строения и землянки. Он объяснил это тем, что не желает чтобы партизаны использовали этот лагерь в дальнейшем. Когда Смирнов увел группу, Архипов и двое его подручных подожгли все наземные постройки и навесы. Потом он с двумя диверсантами спустился в заветную землянку и приказал им вырыть углубление в дальнем углу. Архипов решил спрятать мешок с драгоценностями здесь же, не вынося его никуда из землянки. Когда яма достигла метровой глубины он с трудом дотащил тяжеленный мешок и, неловко оступившись, столкнул его на дно. - Хорошенько закопайте его и притрамбуйте землю. Диверсанты выполнили команду в течение нескольких минут. Убедившись, что мешок спрятан надежно Архипов вышел наверх и достал пачку сигарет. Сергей с наслаждением закурил сам не забыв угостить следовавших за ним диверсантов. Те непреминули взять сигареты из рук своего непосредственного командира. Курили молча посматривая на языки пламени и густой дым поднимавшийся отвесно в небо. Высохшие строения горели жарко. Дымя сигаретой Архипов мысленно отмечал ориентиры по которым можно будет спустя годы отыскать землянку с драгоценностями. После перекура приступили к уничтожению землянок. Делалось это простым и надежным способом - внутрь бросалась связка из четырех - пяти гранат. От сильного взрыва землянка как правило обваливалась и восстановлению не подлежала. В партизанском лагере было всего восемь землянок, поэтому диверсанты разрушили их в считанные минуты. Увидев, что дело сделано, Архипов поставил автомат на боевой взвод. Его подручные удовлетворенные своей "работой" весело переговариваясь направлялись к нему. Когда они приблизились к Архипову совсем близко он неожиданно ударил по ним длинной очередью. Диверсанты не успев даже сообразить, что же произошло повалились на землю сраженные наповал. Архипов перевел автомат на одиночные выстрелы и не торопясь направился к обоим убитым. Хоть и стрелял он не целясь, от пояса, но пули поразили диверсантов точно в грудь. Оба лежали навзничь широко раскинув руки. Чтобы сработать наверняка он сделал по одному "контрольному" выстрелу в голову каждого лежащего. Теперь никто него не знал, где спрятаны драгоценности. Смирнов и Измалков будут молчать - судьба этих двух диверсантов послужит им хорошим предостережением. Надежней было бы и этих прихвостней отправить на тот свет, но об этом он подумает чуть позже. Сняв оружие с убитых Архипов сделал несколько очередей по воздуху, пока не расстрелял оба магазина полностью. После чего, бросив автоматы рядом с трупами, пошел быстрым шагом догонять ушедшую вперед группу.
*** Они уже сидели в ресторане второй час и вся эта порядком надоевшая атмосфера царившая в зале до чертиков надоела Ольховскому. Ему хотелось поскорее увезти Светлану к себе домой и ублажать свою ненасытную страсть. В зале ресторана было очень многолюдно и кроме всего прочего довольно сильно накурено. Оркестр играл вполне профессионально, а местная знаменитость Вероника Соболева сильным хрипловатым голосом пела подражая Маше Распутиной: - Увезите меня в Гималаи, увезите меня насовсем, там раздеться смогу я до гола: Губанов, усадил Степана и его даму за столик, моментально подал мускатное шампанское, коньяк, оливки: Официант безошибочно знал, что нужно подавать Ольховскому и уже сделал это чисто автоматически. Когда стол был накрыт он кивнул головой и учтиво спросил: - Что еще прикажете, Степан Михайлович? - Благодарю тебя, Саня, сегодня ты постарался от души, на совесть. Думаю, нам будет достаточно того, что ты уже подал. Хотя, - Степан взял меню из рук официанта,- давай об этом спросим Светлану. - С великим удовольствием,- согласился Губанов и почтительно склонил голову ожидая распоряжений. Ольховский повернулся к своей даме и спросил: - Света, посмотри меню, возможно ты пожелаешь чего-нибудь? Девушку такое внимание несколько смутило и она, даже не притронувшись к тисненой золотом папке, сказала: - Степан, не беспокойся, здесь на столе всего достаточно. - Ну, а коли так, то давай, Светлана, немножко перекусим. Ольховский взял шампанское и стал раскручивать проволочную оплетку, которая надежно удерживала пробку в горлышко бутылки. Официант в свою очередь кивнул головой и удалился - его ожидали клиенты сидевшие за другими столиками. Степан тем временем с легким хлопком открыл мускатное и наполнил игристым вином высокие фужеры. Так началось очередное знакомство Ольховского. Губанов в течении вечера, неоднократно подходил к их столику для того, чтобы убрать использованную посуду, положить чистую салфетку. Степан обратил внимание, что в этот вечер Александр был как никогда внимателен и просто угадывал его желания. Он подбегал к столику на полусогнутых едва только Степан собирался его позвать. Светлана такое повышенное внимание как признак лишней раз подчеркивающий авторитет Ольховского и была польщена этим. Зубной техник был невозмутим и на происходящее смотрел другими глазами. Степан просто понял, что за это внимание Губанов просит у него денег в долг. Такое, подчеркнуто услужливое, поведение являлось верным признаком плохого финансового положения официанта. Предчувствия его не обмануло и на этот раз. В половине одиннадцатого он попросил Саньку вызвать такси. Через пятнадцать минут Губанов доложил, что машина пришла и можно спускаться вниз. Степан, щедро расплатившись, взял Светлану под руку и повел ее через весь зал к выходу. Губанов оставил свои дела в зале и последовал за Ольховским и его дамой, решив поговорить с ним внизу у машины. Такси было подано и у автомобиля толпились желающие уехать. Александр подошел к водителю и назвал номер заказа, который служил своеобразным паролем для таксиста. Убедившись таким образом, что именно этот клиент заказывал машину, шофер открыл заднюю дверцу салона. Степан бережно поддерживая девушку под локоть, усадил ее на сиденье и уже хотел разместиться рядом, но Губанов, обратился к нему, на мгновение задержал Ольховского. - Степан Михайлович, ты случаем меня не выручишь? - Что Саша, опять финансовые затруднения? - Да, вот нужно у кого-то "перехватить" три тысячи, но не более чем на десять дней. Так что выручай, только на тебя вся надежда. - Ладно, считай что договорились, но придется тебе подскочить завтра ко мне на работу - я захвачу ровно три "штуки". Договорились? - Спасибо, завтра обязательно буду у тебя в поликлинике ровно в девять утра. До свидания, Степан Михайлович не смею вас больше задерживать. - Всего доброго,- буркнул он в ответ и протянул на прощание официанту руку. Только после этого Степан уселся на заднее сидение такси рядом со Светланой. Александр, довольный, что задуманное им получилось, с улыбкой на лице захлопнул за Ольховским дверцу машины. Такси, ритмично мигая правым поворотом, плавно отъехало от тротуара.
*** Ответ из Центрального архива пришел на удивление быстро. После памятной беседы о результатах командировки Скребнева прошло не более десяти дней. За это время дело по совершенным убийствам на кладбище не тронулось с места. По этой причине Мошкин пребывал в скверном расположении духа и появление капитана с конвертом в руках несколько его оживило. Поздоровавшись Алексей Иванович еще от двери сказал: - А вы были правы, Николай Федорович, заставляя меня сделать запрос в архив. Мошкин понял, что Скребнев хочет ему сообщить нечто важное, заторопил его. - Проходи, присаживайся и докладывай, что там у тебя за новость появилась? Алексей Иванович послушно опустился на стул и кивнув на открытый конверт сказал: - Ответ из архива пришел на Измалкова. - И что же нам сообщают? - Вы, Николай Федорович, как в воду смотрели. Этот Измалков, как и Смирнов, был осужден за измену Родине и присяге и тоже отсидел в лагерях четверть века. - Это уже становиться интересным. Расскажите об этом "молодце" подробнее. Из полученного документа следует, что Измалков попал в руки правосудия в 1950 году и в этом же году осужден по пятьдесят восьмой статье к двадцати годам. - Значит и он все-таки попался голубчик,- не удержался Мошкин и продолжая слушать капитана закурил сигарету. - Полученный срок Измалков отбывал в Печерских лагерях полностью. - Откуда он родом? - Здесь указано, что он родился в Тамбовской области, Моршанском районе, селе Котово. - Какие подробности еще приводится в этом документе? - В нем указан состав трибунала, номер дела, где Измалков осужден и другое. Да вы сами посмотрите,- Скребнев встал со стула и шагнул к столу протянул полковнику конверт. Мошкин взял его, не торопясь извлек несколько отпечатанных на машинке листов. Они были сложены вчетверо, Николай Федорович бережно развернул их и стал внимательно изучать. Алексей Иванович смотрел в лицо полковника, стараясь угадать его реакцию на содержимое документа, но оно было бесстрастно. Дочитав бумагу до конца, Мошкин поднял глаза на капитана: Маловато здесь прописано про этого Измалкова. Придется просмотреть его дело подробнее. Возможно, прояснятся его отношения со Смирновым. - Николай Федорович, как я жалею о том, что не догадался так поступить когда был в архиве. Ведь мне это дело нашли буквально сразу. - Тут нет вашей особой вины, но время конечно потеряно. Думаю, вам необходимо туда поехать не откладывая - с завтрашнего дня. Пяти дней, надеюсь, хватит? - Даже с избытком. - Тогда бери командировку и вперед. Только я попрошу, в этот раз отнестись к делу основательнее, максимально используя при этом все возможности архива. - Постараюсь, товарищ полковник,- искренне пообещал Скребнев. - А запрос в Тамбовское УВД вы сделали? - спросил Николай Федорович. - Да, я отослал его одновременно с запросом в архив, но ответа оттуда не поступало. Вы не беспокойтесь, еще не было ни разу, чтобы на запрос не ответили. Просто тамбовские товарищи неторопливы в работе, а может что-то есть более важное - вот и не доходят руки. - Ну, что ж - будем ждать,- подвел итого Мошкин и сложив документ вчетверо засунул листы внутрь пакета. Отпустив капитана, Николай Федорович закурил и покинув кресло направился к столу, прихватив с собой витую пепельницу из цветного чешского стекла. Поставив ее на подоконник и блаженно затянувшись, он стал смотреть на ту часть улицы, которая открывалась из его окна. На противоположной стороне у газетного киоска толпились люди и Николай Федорович поймал себя на мысли, что завидует им. Со стороны казалось, что у стоящих перед киоском нет никаких проблем и забот, кроме одной побыстрее заполучить свежую газету. Шел уже второй месяц, как он взялся за расследование убийства, а у него не было даже версии о том, кем оно могло бы быть совершено. Преступник поставил перед ним множество вопросов на которые он должен был ответить как можно точнее и быстрее. По логике вещей, оба убийства совершены очень квалифицированно и предположительно одним и тем же человеком. Но это было именно предположение, которое Мошкину нечем было подтвердить или опровергнуть - факты и доказательства следовало еще найти. Глядя вниз на людей, каждый из которых жил своей неподражаемой жизнью, Мошкин вдруг откровенно признался себе, что следствие топчется на месте и все его усилия пока не дали ожидаемых результатов. Он не знал как выйти на убийцу. На душе было скверно, как бывало не раз перед крупными неприятностями.
***
Свой рабочий день, Ольховский начал с того, что достал из своего рабочего сейфа, в котором хранилось медицинское золото и золотосодержащие коронки, бутылку спирта. Распечатав ее, он налил в мерную мензурку ровно восемьдесят граммов и, не разводя, залпом выпил. Степан постоянно держал спиртное на рабочем месте, чтобы можно было всегда, без особой суеты, опохмелится. Выкурив сигарету, он, несколько повеселевший, одел халат и сел за рабочий стол. Не успел Ольховский обработать только что изготовленный мост, как дверь зуботехнической лаборатории отворилась и в проеме показался Саня Губанов. - Степан Михайлович разрешите оторвать вас от работы всего на одну минуточку? - спросил он, переступив одной ногой порог лаборатории. - Подожди меня на улице, я сейчас выйду. Дверь за официантом закрылась также бесшумно, как открылась минутою раньше. Ольховский осторожно переложил инструмент на стол и вновь открыл массивную дверцу сейфа. Заученным движением он достал лежащую на одной из полок пачку денег перетянутую желтой эластичной резинкой. Быстренько отсчитав три тысячи крупными купюрами, он положил оставшиеся деньги в сейф и запер его. Опустив деньги в карман брюк, Степан снял халат и повесив его на вешалку вышел из лаборатории. Александр ожидал его неподалеку, прохаживаясь вдоль клумбы цветов с сигаретой в руках. Увидев выходившего на улицу Ольховского, он поспешил ему навстречу со словами: - Степан Михайлович, уж извини меня за то, что надоедаю, но и ты пойми мои трудности. Или наш вчерашний договор не в силе? Прежде чем ответить, Ольховский протянул для пожатия руку Губанову и только потом произнес: - Я свои обещания помню и выполняю всегда. С этими словами он запустил руку в карман и вытащив известную сумму денег отдал их Губанову. Тот принял деньги с радостной улыбкой и не считая опустил их в карман пиджака. - Спасибо тебе, Степан Михайлович, в какой раз ты меня выручаешь. Я тебе очень благодарен и признателен. - Тут ты прав. Что-то частенько ты стал денежки искать. У меня такое впечатление, что долг на тебе висит постоянно, а денег, которые зарабатываешь в ресторане тебе хронически не хватает. В таком случае тебе нужно искать какой-то левый приработок. - Я и сам об этом частенько подумываю, но ничего приемлемого не нахожу. - Почему же? - спросил Степан, прикуривая сигарету. - Все объясняется довольно просто - у меня нет никакой специальности. За свою недолгую жизнь я кое-как закончил десять классов, да шестимесячные курсы и больше ничего. Остается одно - воровать, но и это дело требует навыков, которых, увы, у меня нет. - Есть еще одно занятие, которое практически не требует никаких умений и навыков. - Интересно, что это за занятие такое? - Отнимать деньги у того, у кого они есть. Местные нувориши порой не знают что с ними делать. - Неужели есть такие люди, у которых нет проблем с деньгами? - Конечно, есть, Сашенька, есть и эти люди живут рядом с нами. Мы просто на них не обращаем внимания потому, что они изо всех сил стараются жить скромно и у многих это получается. - Степан Михайлович, я, честно говоря, таких людей не знаю. Большинство посетителей и завсегдатаев нашего ресторана, люди которые где-то подзаработали деньжат и стараются побыстрее спустить их. Это или спекулянты или рядовая шпана, но никак не подпольные миллионеры. - Тут я с тобой полностью согласен, но ты не туда смотришь. Я лично знаю одну даму, которая крутит "шуры-муры" с зубным врачом Суровым Вениамином. - Он что, работает в вашей поликлинике? - Совершенно правильно - в нашей. - Ну и чем эта дама бросилась тебе в глаза? - Понимаешь, я работаю с Вениамином не один год и хорошо знаю его. Так вот он никогда не будет дружить с человеком от которого ему нет никакой реальной пользы. А перед этой дамой он готов пойти на любые унижения лишь бы не потерять ее расположение. С тех пор как он познакомился с этой бабой у него очень часто стали появляться золотые червонцы еще царской чеканки. - Что тут удивительного? - А то, что это не одна и не две монеты, которые могли достаться ей от бабушки. Здесь речь идет о довольно значительном количестве монет. Поверь мне - я знаю о чем говорю. - Степан Михайлович, может ты "наведешь" меня на эту даму, а я попробую ее тряхнуть как следует? Для этого у меня есть достаточно опытные люди. - Молодей, соображаешь к чему я клоню. Только мне достанется ровно половина того, что ты заберешь у этой особы. - Реально, ты получишь одну треть, столько же достанется мне и одна треть уйдет исполнителям,- решительно поставил свои условия Губанов. - Ладно, я принимаю твои условия, считай что мы договорились. Приезжай сегодня после работы ко мне домой - там и обговорим все остальное. - Хорошо, буду,- пообещал Губанов и попрощался с Ольховским.
***
Война для Сергея Архипова закончилась уже на белорусской земле, куда он тайком пробрался предчувствуя разгром "лесных братьев" в приграничной Литве. Нужно было бросать воевать, бросать во чтобы-то ни стало, пересилив свою волчью натуру и привычку убивать. Для легализации нужны были надежные документы и Архипов решил добыть их в своем последнем бою. Применив навыки, приобретенные в диверсионной школе, он устроил засаду на одной из лесных дорог, которая вела в районный центр Ясиновичи. С раннего утра он вел наблюдение за передвижением людей и транспорта из своего укрытия, стараясь выбрать по внешним признакам подходящую жертву. Проезжавшие на крестьянских телегах и проходившие пешком люди были как правило местными жителями и конечно не имели при себе документов. Архипову нужны были совершенно иные люди и он со всей старательностью, терпеливо высматривал подходящего мужика, который бы наверняка имел при себе необходимые бумаги. Снарядив автомат для стрельбы и приготовив гранату к бою Архипов не оставлял без внимания любое движение по дороге. Времени было предостаточно и он не торопясь зарядил патронами два запасных рожка к своему "Шмайссеру", на третий патронов не хватило и Сергей за ненадобностью закопал его в мягкий грунт. В пистолете был полный магазин и поставив парабеллум на боевой взвод, он опустил его в правый карман шинели. Не оставил он без внимания и эсэсовский кинжал, который висел у него на поясном ремне. Оставшись довольным состоянием клинка, Архипов привычным движением вставил его в потертые ножны. В полдень Сергей съел последний сухарь и как не хотелось ему растянуть удовольствие, уничтожил его в считанные минуты. Радовало только то, что воды в баклажке было под самое горлышко. Запив скудный обед доброй порцией воды, он подумал: "Когда еще удастся поесть досыта?". Не найдя ответа на свой вопрос, сделал еще несколько глотков после чего плотно завинтил крышку баклажки. И вновь потянулись минуты ожидания, которые незаметно складывались в часы, а на дороге так и не появлялся тот, кто бы заслуживал серьезного внимания. Полуденное солнце согрело его и он с трудом отгонял от себя навалившуюся дремоту. Только когда диск солнца стал прятаться за кроны деревьев его внимание привлек звук приближающейся машины. Еще не увидев ее, он понял, что это не грузовик, а значит в ней не более пяти-шести человек. Даже если бы они были вооружены, все равно, оказать ему достойное сопротивление они просто не смогут. На его стороне было явное преимущество - внезапность нападения и свобода маневра. Машина шла в сторону районного центра. Она стремительно вынырнула из-за поворота и на приличной скорости приближалась к Архипову. На принятие решения оставались считанные секунды. "В машине, тем более легковой, не ездят простачки без документов",- подумал Сергей и положил руку на гранату Ф-1. "Даже если она полна вооруженных военных я расстреляю их прежде, чем они выберутся из машины",- подбодрил он себя и взяв гранату решительно выдернул из нее чеку. Сделав двухсекундную задержку, он метнул ее с упреждением так, чтобы граната взорвалась под машиной. Взрыв гулко прокатился по лесу, подняв столб земли перед радиатором автомобиля. Водитель не справившись с управлением свернул на обочину и эмка, уткнувшись передним колесом в глубокую промоину, остановилась почти завалившись на бок. Архипов, с автоматом наперевес, побежал из своего укрытия к остановившемуся автомобилю. Оказавшись рядом с машиной он в упор стал расстреливать сидевших в ней людей. Когда кончились патроны в рожке, он перезарядил автомат и держа его наизготовку воровато посмотрел на дорогу - она была пустынна на всем видимом участке. Держа палец на спусковом крючке, Архипов открыл водительскую дверцу. Шофер уткнувшись лицом в руль, не проявлял признаков жизни. Сидевший с ним рядом пассажир в светлом костюме тоже был мертв. На заднем сидении автомобиля обнявшись замерли две женщины, одна из которых еще была жива. Дав короткую очередь по обоим, Архипов лишил их последнего шанса на этой земле. Не медля ни минуты, он обчистил карманы мужчин, забрав себе все их документы. С заднего сидения взял две огромные сумки и оттащил их в сторону от машины. Вернувшись, он наклонился и посмотрел под эмку, где из простреленного бака растекалась лужа бензина. Обыскивая водителя Архипов извлек из его кармана пачку "Беломорканала" и спички, которые впопыхах бросил у машины. Сунув папиросы в карман, Сергей взяв коробок в руки вытащил одну спичку, чиркнул и бросил в бензин - машина вспыхнула как факел. Взяв автомат на грудь и подхватив обе сумки, Архипов бегом устремился в лес. Отбежав с полкилометра он решил просортировать содержимое сумок ибо тащить их тащить их дальше просто не было сил. В одной сумке он нашел приличный мужской костюм, несколько рубашек и солидную сумму денег. Здесь же находилось несколько цветастых платьев и другое женское белье. Во второй сумке, в основном, была женская одежда и кроме трех банок тушенки и бутылки вина Архипову ничего не пригодилось. Костюм и все необходимое он сложил в свой вещмешок, а сумки и ненужные бабьи тряпки тщательно спрятал в густом кустарнике. Опасаясь преследования, Сергей продолжил свое бегство вглубь леса подальше от места нападения на машину. Как не хотелось ему посмотреть захваченные документы, но он отложил это занятие на более позднее время.
***
Через два дня после отъезда Скребнева, полковнику Мошкину пришлось побывать у прокурора. Там состоялся двухчасовой нелицеприятный разговор, результатом которого явилось освобождение из-под стражи Щеглова Петра Васильевича. Николай Федорович не смог убедить прокурора в том, что его и дальше нужно содержать под арестом. Выслушав зыбкие обвинения в адрес арестованного, прокурор наотрез отказался санкционировать содержание Щеглова в СИЗо. Мошкину ничего не оставалось, как выпустить "щегла из клетки", предварительно взяв с него подписку о невыезде. Такой поворот дела прямо подтверждал, что официальная версия выдвинутая им лопнула как мыльный пузырь. Нужно было все начинать сначала. Николай Федорович сидел в своем кабинете и не выпуская сигареты изо рта, размышлял над случившейся неприятностью. Постепенно, его мысли перешли непосредственно к этому злополучному делу. Николай Федорович вдруг подумал о том, что запрос о проживании Измалкова нужно сделать не только в Тамбов. Надо обязательно проверить, а не проживает ли он здесь, в Воронеже, и не его ли рук дело эти убийства на кладбище? Эта мысль понравилась Мошкину своей оригинальностью и Николай Федорович решил проверить свое предположение как можно быстрее. Положив сигарету на край, наполовину заполненной окурками, пепельницы он подвинул к себе внутренний телефон. Подняв трубку, Мошкин на мгновение поднес ее к уху и услышав протяжный гудок стал набирать трехзначный номер. Он звонил в отдел, где постоянно был кто-то из следователей и не ошибся: трубку сняли сразу же после первого вызова. Николай Федорович попросил капитана Скворцова, а именно он и подошел к телефону, направить к нему лейтенанта Прыткова. Скворцов сообщил, что Василий находится в отделе и буквально через несколько минут будет у Мошкина в кабинете. Положив трубку, Николай Федорович поставил телефон на место. Выдвинув ящик стола, он достал конверт в котором находилась справка присланная из архива по делу Измалкова. Мошкин извлек сложенный вчетверо документ и развернув выписал из него на отдельный листок анкетные данные Измалкова. Когда лейтенант вошел в кабинет и поприветствовал Мошкина тот уже вернул конверт на прежнее место в ящике стола. - Проходи, Василий, присаживайся,- пригласил он Прыткова, а сам тем временем тушил о край пепельницы едко дымящуюся сигарету. Покончив с этим, он рукой развеял дым и только потом обратился к сидящему лейтенанту.- Я вызвал тебя для того, чтобы поручить одну очень срочную работу. Вот здесь у меня есть исходные данные одного субъекта,- Мошкин указал рукой на листок бумаги лежащий перед ним,- нужно быстро установить проживает ли он в нашем городе? Я попрошу вас отложить на время то дело, которым занимаетесь и как можно быстрее выясните с Измалковым, запрос делайте не только по Воронежу, но и по области. Прошу проявить оперативность. Вот возьмите его анкетные данные и можете приступать к работе. Николай Федорович протянул листок подошедшему лейтенанту. Пообещав полковнику сейчас же приступить к поиску, Прытков покинул кабинет. Оставшись в полном одиночестве Мошкин несколько минут сидел за столом с отрешенным видом. Из оцепенения его вывел требовательный звонок внутреннего телефона. Сняв трубку он услышал голос генерала: - Здравствуйте, Николай Федорович, если у вас есть свободная минутка зайдите ко мне. Тут мне пришла интересная бумага из Тамбовского УВД. - Хорошо, я сейчас буду у вас,- пообещал Мошкин и услышав в трубке короткие гудки, опустил ее на рычаг. Николай Федорович предчувствовал, что Говоров вызывает его не только для того, чтобы вручить бумагу. Видимо генерала интересовало что-то еще. Опасаясь, что и этот разговор с генералом может быть, как и с прокурором, не из приятных, Мошкин не очень торопился с визитом. Перед тем как направиться к Говорову он решил выкурить сигарету и только после этого покинуть свой кабинет. Закурив, Николай Федорович стал прохаживаться по ковровой дорожке стараясь предугадать течение предстоящего разговора с генералом. Докурив сигарету до фильтра и не придумав что за этим вызовом скрывается, Мошкин закрыл кабинет и неторопливым шагом направился в приемную к Говорову. Из опыта многолетней службы он знал, что начальство чаще вызывает подчиненных для того, чтобы "снять стружку" и редко, чтобы помочь в расследовании.
*** Однажды после ежедневного вечернего наряда, на котором в основном обсуждался план работы на предстоящую неделю в полеводстве, главный инженер колхоза попросил Александра Михайловича задержаться. Неретин вначале подумал, что Дунаев хочет решить с ним какой-то производственный вопрос или согласовать уже принятое управленческое решение, но ошибся. Семен Валентинович заговорил с ним о своем и тема беседы не имела ничего общего с производством. Инженер повел разговор о своей дочери: - Александр Михайлович, я хотел бы обратиться к вам с просьбой, да вот только не знаю - удобно ли это будет? - Семен, мы с тобой знаем друг друга не один год и поэтому давай говори все без обиняков. - Хорошо, давай,- согласился Дунаев, подсаживаясь к Неретину поближе. - Говори, не стесняйся. - У меня дочь Лена в этом году получает аттестат зрелости и перед нами встала проблема - куда ее определять? Посоветовавшись мы решили, что она пойдет учиться в сельскохозяйственный институт. - Ну и правильно решили - девка выросла в деревне ей и профессия нужна соответствующая. - Хоть и училась она неплохо, но вероятность провала на экзаменах сохраняется. Поступать она будет в Воронежский СХИ, мне нравится этот город и люди его населяющие. Кроме того у меня там живет двоюродная сестра, так что Ленка, если конечно поступит в институт, сможет жить у нее, а это немаловажный фактор. Дочь думает поступать на агрофак. Ты в свое время закончил этот факультет и может у тебя есть там кто-нибудь, кто сможет помочь нам ее устроить? Вот я и прошу тебя помочь мне решить эту сложную задачу. Что скажешь? - Я так сразу не могу тебе пообещать, но попробовать можно. Там у меня есть один или два сокурсника, которые работают в самом институте. Может через них и появится возможность ее устроить, но для этого мне необходимо самому съездить в Воронеж. - Конечно, ну не по телефону же об этом говорить! - Семен, а ты не подумал о том: кто же меня, в разгар полевых работ, отпустит в такую поездку? - Не беспокойся, если дело только за этим, то я все устрою, уж поверь мне. - Как это устрою? - не понял Неретин. - Да очень просто: отпрошу тебя у председателя на два-три дня и все. - Боюсь, что такой вариант у тебя не получится - не то время. - Если я правильно тебя понял: ты согласен съездить в институт и похлопотать за мою дочь? - В принципе я согласен, но как быть с работой? - Не переживай - я все сделаю, но председатель все же отпустит тебя на два-три дня. За это время в колхозе не произойдет ничего сверхъестественного. - Ладно, уговаривай председателя, а я готов поехать в Воронеж в любое удобное для вас время. Неретину и самому хотелось побывать в городе, чтобы навестить семью Митрофанова и побывать у Егора на могиле. Помня рассказ своего друга, Александр Михайлович путался в догадках о причине его скоропостижной смерти. Обсуждая с женой внезапную смерть Митрофанова, Неретины пришли к выводу, что возможно к этому причастен тот состоятельный и загадочный мужик, за которым Егор вел наблюдение. Александру интуитивно виделось, что его поездка в Воронеж внесет ясность в обстоятельства смерти друга. И, если бы не эта причина, то, возможно, он и не согласился устраивать дочь главного инженера в сельскохозяйственный институт. Домой Неретин и Дунаев шли вместе, попутно обсуждая предстоящие колхозные дела. Оба много лет работали рука об руку и между ними всегда были неплохие отношения. Согласившись помочь инженеру с устройством дочери в институт, он еще более упрочил их взаимоотношения. Ежедневно работая полный световой день, в последние два месяца и без выходных, Неретин и сам был не против поехать на несколько дней в город и отвлечься от нескончаемой череды производственных дел. Расставшись с инженером у калитки, договорились, что Неретин поедет в Воронеж в ближайшие дни. Дома Александр Михайлович за ужином рассказал жене о просьбе Дунаева и о том, что он согласился похлопотать за его дочь. Светлана понимая, что муж желает знать ее мнение на этот счет, сказала: - Если это в твоих силах - почему бы не помочь хорошему человеку. Да и сам немного развеешься, а то все работа да работа. - Я тоже так подумал. Заодно и к Митрофановым постараюсь заехать, ты уж им гостинцы-то приготовь, постарайся. - Да это я соберу, ты только предупреди меня заранее, хоть вечером перед отъездом. - Ладно, скажу, тут проблем не будет. Ведь Семен мне скажет о дне поездки как минимум за сутки.
*** Секретарь увидев входившего Мошкин лишь кивком подтвердил, что генерал один и ждет его. Иван Васильевич находился в приподнятом настроении, чем приятно удивил полковника. Поздоровавшись за руку, он пригласил Николая Федоровича присаживаться, жестом указав на одно из кресел, стоявших поодаль у журнального столика. Опустившись в кресло, он взял в руки последний номер журнала "Советская милиция" и стал просматривать оглавление. Генерал по селектору попросил секретаря никого к нему не пускать и принести пару чашек кофе. Отдав распоряжение, Иван Васильевич встал из-за стола и взял в руки сообщение из Тамбова направился к Мошкину. Усевшись в кресло напротив Николая Федоровича он хитро улыбнулся и с сочувствием в голосе произнес: - Я слышал, что у тебя сегодня состоялось пренеприятное объяснение с прокурором. Поделись со мной впечатлениями о беседе с представителем закона. Николай Федорович отложил журнал и сдержанным тоном кратко пересказал суть диалога с прокурором. Иван Васильевич слушал его не перебивая. Когда Мошкин закончил пересказ, он посочувствовал: - Да, брат, пришлось тебе попотеть. Знаешь, я сам дважды побывал в подобной ситуации за свою милицейскую жизнь. Все это крайне неприятно, но не принимай близко к сердцу. В работе следователя всякое бывает и неудачи тоже. Ты уже отпустил арестованного? - Да, отпустил. Правда взял с него подписку о невыезде. - Конечно, ты поступил правильно - пусть пока походит по воле, может как-то себя и проявит. - Иван Васильевич я и сам подумал о том, что и неудачу необходимо использовать на пользу следствия. - Только не пускай на самотек, а заставь одного из своих сотрудников пристально за ним понаблюдать. Думаю, оказавшись на свободе он невольно, но покажет себя. Меня почему-то не покидает уверенность, что первое убийство дело рук его и работающих с ним друзей-уголовников. Просто мы не нашли веских улик - вот за это и несем неприятности. Я, конечно, могу ошибаться, но интуиция меня редко подводит. но коли так настаивает прокурор, а он естественно прав - этого у него не отнимешь, будем играть по правилам, но, думаю, результат будет тот же. Нужно привлечь экспертов - пусть осмотрят в вагончике все до сантиметра, но не смогли же они все это проделать не наследив, ни оставив никаких улик. Тут просто время играет на преступников, а мы перед ним бессильны - слишком много воды утекло. Кому ты думаешь поручить присмотреть за Щегловым и его компанией? - Я думаю, что с этим справится лейтенант Прытков. - А не молод ли он для подобного задания? - Нет, Иван Васильевич, он зарекомендовал себя старательным и исполнительным следователем. Уверен, это задание он выполнить надлежащим образом. - Ну, коли так, то будем считать этот вопрос решенным. Давай теперь перейдем к этому сообщению из Тамбова. - Что там наши коллеги сообщают? - полюбопытствовал Мошкин. - Вот возьми, прочитай сам,- генерал взял со стола конверт и протянул его Николаю Федоровичу. Пока он читал сообщение, появившийся секретарь поставил перед ним по чашке ароматного кофе. Минутой позже, он не проронив ни слова покинул кабинет. Иван Васильевич опустил в чашку кусочек сахара и стал размешивать кофе аккуратной мельхиоровой ложечкой. В бумаге было сказано, что в Тамбовской области, Моршанском районе, селе Котово действительно проживает в настоящее время Измалков Иван Борисович 1922 года рождения. У Мошкина мелькнула мысль, что это именно тот Измалков, который так нужен им. Положив сообщение на стол, Николай Федорович посмотрел на генерала. Тот, отхлебнув глоточек кофе, выжидающе смотрел на Мошкина, ожидая реакции на только что прочитанную бумагу. - Содержание этого сообщения меня обнадеживает. Честно говоря, я и не помышлял, что он жив - ведь ему без малого семьдесят лет. - Видимо, крепкий мужик, а почему ты им интересуешься? Николай Федорович, размешивая сахар, вкратце пересказал Говорову все, что ему было известно об Измалкове. - Теперь нужно расспросить его о Смирнове и о том, что их связывало. - Кого ты думаешь послать к нему? - поинтересовался Иван Васильевич. - Думаю поехать сам. - А почему бы и нет,- согласился Говоров, хотя решение Мошкина застало его врасплох. - Завтра же поеду, поговорю с ним,- пообещал он и поднеся чашку ко рту, отхлебнул глоток ароматного напитка. - Я тоже считаю, что беседу с ним откладывать не надо,- вновь поддерживал следователя Говоров. Сделав еще глоток, Мошкин поставил чашку на блюдце и сказал: - Отличный кофе. Говорову похвала Николая Федоровича понравилась, он довольный усмехнулся, но не подав вида задал очередной вопрос: - Каким транспортом добираться будешь? - Поеду с Андрюшей на служебной машине - тут всего-то триста километров. Если пораньше выехать, то можно обернуться одним днем. - Хорошо,- коротко одобрил его планы генерал. Считая вопрос решенным, они молча не торопясь наслаждались обжигающим кофе.
***
Только удалившись от места нападения еще километров на десятьдвенадцать, Архипов сделал привал преследуя две цели: отдохнуть и познакомиться с захваченными документами. Выбрав место поудобнее, он прилег на левый бок осторожно положив рядом с собой рюкзак, а поверх него взведенный автомат. Достав из внутреннего кармана все бумаги, он стал внимательно рассматривать их. Из документов следовало, что машина принадлежала райпотребсоюзу и управлял ею, три года назад демобилизованный из армии, Сопов Иван Николаевич. Судя по паспорту, был он холост и, что самое важное, родом из Челябинска. Что заставило Ивана остаться здесь, а не поехать к себе на родину можно было только догадываться. Возможно, причиной этого была дивчина, которая ехала с ним в машине. Здесь же были водительское удостоверение и военный билет на имя старшины запаса Сопова. Оставшиеся документы принадлежали супругам Соловьевым, судя по записи в паспортах, только полгода назад связавшим брачными узами свои недолгие жизни. Документы Соловьева ему не подходили и Архипов изучив их спрятал, закопав в землю. Ему надо было перевоплотиться в этого Ивана из Челябинска и только по его документам перейти на легальное положение. Открывшаяся перспектива обрадовала Архипова, настроение у него повысилось, нападение на машину оказалось удачным и на радостях он откупорил захваченную бутылку вина. Отпив изрядную порцию, он вскрыл банку тушенки и ловко орудуя кинжалом, как ложкой, наспех закусил. Прежде чем подкрепиться основательно, Архипов решил примерить захваченные костюм и рубашку. Когда он убедился, что костюм пришелся ему впору, то окончательно решил всю оставшуюся жизнь быть Соповым Иваном. Аккуратно уложив все в вещмешок и одев свою пропахшую потом одежду, он принялся за тушенку. Опорожнив пол-банки, он насытился и спрятав остаток ужина в карман шинели, выкурил папиросу убитого им шофера. Хоть и осоловел он от сытной еды, но пересилив себя вновь тронулся в дорогу. Только пройдя еще километров пятнадцать остановился в густом подлеске на отдых. Докончив вино и оставшуюся тушенку забылся тревожным чутким сном. Весь день он проспал и только с наступлением сумерек вновь двинулся в путь придерживаясь ЮгоВосточного направления. Шел настороженный и безжалостный, готовый огнем ответить на любую неожиданность. Редкие населенные пункты обходил далеко стороной избегая всяких встреч с людьми. На третий или четвертый день, после нападения на лесной дороге, путь Архипову перегородила железная дорога. Продукты у него уже закончились и нужно было что-то предпринимать. Цивильный костюм в вещмешке, документы и деньги во внутреннем кармане мундира вселяли в него надежду на гражданскую жизнь, заставляя сбросить ненавистную шинель и утопить в болоте, ставший родным и привычным за долгие годы, автомат. Железная дорога стала тем рубежом, где он должен был решиться: или вернуться к людям или... и он отогнал навязчивую мысль о самоубийстве. Лежа в придорожном мелколесье он, прежде чем перейти полотно дороги, наблюдал за обоими ее концами, которые уходили куда-то в низкий стелющийся туман. Видимость была плохой и Архипов сдерживал дыхание, сосредоточенно прислушиваясь, стараясь за шумом деревьев не пропустить ремонтников на скоростной и почти бесшумной дрезине. И вдруг ему расхотелось пересекать железную дорогу, ибо за ней он не видел для себя будущего. Ему больше не хотелось красться сырым вековым бором понимая, что никто его не ждет, не накормит и не обогреет. План определяющий его поведение в дальнейшем возник у Архипов совершенно неожиданно. Он решил не пересекать дорогу, а идти вдоль нее на восток до ближайшей станции с которой и попытаться уехать поездом вглубь страны. Неожиданно возникнув в голове Архипова, эта мысль уже не покидала его. Выкурив одну из трех оставшихся папирос, он двинулся вдоль железной дороги на восток. Ближайшую железнодорожную станцию он обнаружил пройдя около двадцати километров. Это был небольшой населенный пункт в сто-сто пятьдесят дворов. Сергей и здесь проявил большую осмотрительность и осторожность. Стараясь выяснить график движения пассажирских поездов, он в течение двух суток наблюдал за станцией. За это время он выяснил, что по этой ветке за сутки проходит семь пассажирских поездов, но только четыре делают остановку, а три других проходят транзитом. Логически размышляя он понимал, что ему лучше всего идти на станцию днем к двенадцатичасовому поезду. Именно в это время на перроне будет много людей и, видимо, по этой причине ему будет легче сесть в поезд не привлекая к себе излишнего внимания. Переночевав последнюю ночь в немецкой шинели мышиного цвета, Сергей рано утром стал приводить себя в порядок. Первым делом Архипов чисто выбрился и сбросив грязную одежду выкупался в небольшом лесном озерце неподалеку от станции, Переодевшись в захваченную одежду, он свою старую закопал в землю здесь же у озера. Особенно тяжело Архипову было расставаться с оружием. Он не представлял себе как выйдет на станцию с пустыми руками. У него было мелькнула мысль оставить пистолет или, на худой конец, кинжал, но подумав он и их бросил в яму поверх сырой немецкой шинели. Взяв с собой только деньги и документы, за час до прихода поезда Сергей Архипов вышел из леса и неясно протоптанной дорожкой направился в сторону станции. Он шел сконцентрировав все свое внимание на ближайших домах. Самое страшное, если его увидят выходящим из леса, а уж потом на улице поселка поди узнай кто он и откуда. Но все обошлось как нельзя лучше. Стараясь не привлекать ничьего внимания Архипов сам отыскал железнодорожный вокзал. Внимательно изучив расписание поездов он приобрел в кассе билет на двенадцатичасовой пассажирский поезд до конечной остановки. Его расчет оказался точным - на вокзале в это время было действительно многолюдно и он в этой разномастной толпе мало чем выделялся. Здесь же на привокзальной площади он перекусил в небольшой столовой и запасся куревом в дорогу. Поезд к перрону подошел точно по расписанию и Архипов без лишней суеты занял свободное место в общем вагоне.
***
Губанов с дружками уже в течение двух часов преследовал шестую модель "Жигулей", которыми управляла та самая богатенькая дама, на которую "навел" его Степан Ольховский. С того памятного разговора прошла всего неделя, но Саня загорелся идеей разбогатеть и его уже не покидала ни на минуту возникшее желание. Не теряя времени даром, Губанов, из круга своих знакомых, подговорил Петра Чеснокова и Михаила Лесных помочь ему обстряпать это дело. Ребята работали в том же ресторане в эстрадном оркестре и слыли очень "крутыми". Выслушав необычную просьбу официанта, парни согласились помочь ему и не особо переминаясь назвали сумму в десять тысяч рублей, которую они хотели бы получить за эту услугу. Губанову ничего не оставалось как принять условие своих друзей. При встрече на квартире Ольховского, которая состоялась семь дней назад, Степан пообещал сразу же сообщить Губанову о появлении богатой клиентки в поликлинике. И вот наконец, всего немногим более двух часов назад, Степан позвонил и сообщил ему, что дама прикатила в поликлинику и уединилась в кабинете с зубным врачом Вениамином Суровым. Он также сообщил номер машины на которой приехала любовница Вениамина Павловича. Ольховский подсказал, что Губанову нужно подъехать к поликлинике и "сесть на хвост" клиентке, а уж потом действовать по обстоятельствам. Сашка быстренько разыскал своих товарищей и усадив их в машину направил ее к зуботехнической лаборатории. Автомобиль "клиентки" они застали припаркованным у входа в поликлинику. Остановившись неподалеку, Губанов заглушил двигатель машины и повернувшись лицом к музыкантам спросил: - Как все лучше проделать? Давайте хоть согласуем наши действия. Сидевший рядом с ним Чесноков, многозначительно посмотрев на своего друга, сказал: - Положись на нас полностью, ведь мы этим занимаемся не впервой. Так что, Сеня, не волнуйся, все сделаем по высшему разряду. - Нет, Петро, ты хоть намекни как нам действовать, чтобы достичь желаемого результата? Пойми меня правильно, ноя впервые участвую в подобном деле. - Так как мы ничего не знаем об этой тетке, то действовать будем следующим образом. Поедем следом за ней и в гараже зажмем ее как следует. Думаю, эта состоятельная особа имеет гараж, а не ставит же она машину под открытым небом. Ну, а когда она увидит нож у своего горла, то расскажет и отдаст нам все, что у нее есть. Поверь мне, я знаю этих "милашек", они как правило очень дорожат жизнью и готовы на все лишь бы их не трогали. Уверен и с этой теткой проблем не будет. Более подробно обсудить детали рэкета им не дали обстоятельства: из двери лаборатории появилась женщина в летнем платье в крупный горошек, которую сопровождал мужчина средних лет с элегантной седой бородкой. Они сели в машину за которой и вели наблюдение Губанов и его друзья. Только когда женщина уселась за руль "Жигулей" у всей "троице" исчезли последние сомнения и они ясно поняли, что это и есть намеченная жертва. Губанов запустил мотор, а Михаил Лесных сказал: - Сейчас самое главное не упустить ее в сутолоке машин, но смотри и не мозоль им глаза явным преследованием. Понял? - Да никуда она не денется, можете не волноваться, я город знаю как свои пять пальцев,- успокоил их официант, плавно трогая машину с места. Первые же минуты преследования автомашины, за рулем которой сидела намеченная жертва, несколько поубавили уверенности у Губанова. Женщина прекрасно водила машину и Александру пришлось приложить максимум стараний, чтобы не потерять их с бородатым из вида. Управляемая опытной рукой "шестерка" выбралась на Западное шоссе и не снижая скорости продолжала движение к Областной больнице. Женщина повезла своего попутчика в загородный ресторан "Сосновый бор", где они провели в общей сложности около полутора часов. После этого побывали в девятиэтажном доме на улице Лидии Рубцевой, где предположительно проживал ее бородатый попутчик. И здесь преследователям пришлось сидеть в машине ничуть не менее, чем у ресторана "Сосновый бор". Наконец женщина, без сопровождения бородатого, вышла из подъезда и бойко стуча каблучками по асфальту проследовала к своему автомобилю. - Даю голову на отсечение - теперь-то она поведет нас к себе домой,- сказал Чесноков, выбрасывая окурок в окно. - Не уверяй, а то без головы останешься, эта сука куда хочет может хвостом вильнуть,- зло ответил ему Лесных. Губанов завел двигатель и направил машину вслед "Жигуленку" резво набирающему скорость. - Ты посмотри как резво эта паскуда водит автомобиль! - не удержался он от восклицания. - А чем же еще ей заниматься, если у нее водятся "бабки"? Вот она и катается по городу себе в усладу, а мы частенько не знаем на что опохмелиться, - зло откликнулся Михаил Лесных. - Ничего, мы ей сейчас покатаемся, нам только бы не упустить ее из вида,- сказал Чесноков и посмотрел на Губанова. - Не волнуйтесь, я ее уже не упущу,- пообещал Сашка и посмотрел на спидометр - стрелка упрямо держалась на цифре сто.
*** Дорога до Тамбова заняла три часа, которые пролетели незаметно потому, что он продремал все это время откинувшись на спинку сиденья. Когда начались пригородные домики, почти вплотную обступившие трассу, Николай Федорович проснулся и чтобы быстрее развеяться закурил. - Что, Андрюша, уже Тамбов?- поинтересовался Мошкин и приоткрыл на два пальца боковое стекло. - Минут через десять будем в центре, нам туда и надо? - Нет, нам нужно найти село Котово Моршанского района. - Так это придется ехать еще дальше. Моршанск находится за Тамбовом километрах в ста если не больше. Товарищ полковник, вам нужно заезжать в Тамбов или сразу по окружной поедем в Котово? - Гони сразу на Моршанск, в Областном УВД нам пока делать нечего. - Все, вас понял,- произнес Андрей и включив поворот свернул на окружную дорогу. - Вовремя я тебе сказал куда ехать, а то мы чуть окружную дорогу не проскочили. - Страшного ничего бы не произошло, но минут сорок мы наверняка потеряли из-за городской толчеи. Дорога на Моршанск шла параллельно реке Цна, которая то приближалась к трассе, а то уходила плавными поворотами за горизонт. На противоположном берегу зеленел большой массив леса и Николай Федорович с удовольствием смотрел на этот живописный пейзаж средней полосы России. Он навевал воспоминания далекой молодости когда и сам Мошкин вырос поблизости от похожей речке, на ее берегах рос такой же изумрудно-зеленый лес. Отвлек его от нахлынувших воспоминаний дорожный указатель, который обозначал начало Моршанского района. Мошкин посмотрел на водителя и сказал: - Андрей, нам необходимо попасть в село Котово, именно там живет интересующий нас человек. - Товарищ полковник, а я думал, что нам нужно ехать в сам Моршанск. Про это село Котово мы узнаем у кого-нибудь в ближайшем поселке. Километра через три такая возможность представиться. Андрей остановил машину напротив колодца с журавлем, к которому из ближайшего дома направлялась женщина в цветастом платье с двумя пустыми ведрами в одной руке. Разговор между нею и шофером состоялся у самого колодца. Женщина, энергично жестикулируя свободной рукой, быстро объяснила как найти дорогу к нужному им селу. По жестикуляции женщины Мошкин понял, что Котово расположено гдето неподалеку. Когда Андрей вернулся и тронул машину с места Мошкин спросил его: - Ну, что тебе рассказала эта женщина? - Оказалось, товарищ полковник, что эта деревня располагается здесь поблизости. С ее слов нужно проехать еще тринадцать километров по трассе, а потом повернуть направо, а там, переехать Цну, вскоре попадем в Котово. Женщина их не обманула и следуя указанным маршрутом они через двадцать минут попали в деревню где проживал Измалков. Дом в котором он жил удалось отыскать без особого труда. Как убедился Николай Федорович в этой маленькой деревушке Измалков был всем хорошо известен. Его дом представлял собой рубленый пятистенок под позеленевшей от времени черепичной крышей. Андрей остановил машину так, что Мошкин выйдя из нее оказался буквально в метре от калитки ведущей во двор. Открыв ее Николай Федорович прошел по песчаной дорожке на взгорок - к дому. Глядя на старый запущенный сад на массу не срубленных сорняков растущих между деревьями он понял, что в этом году здесь не проводилось никаких работ. Поднявшись во ветхим ступеням на покосившееся от времени крыльцо, он увидел на двери большой амбарный замок. Только теперь Мошкин обратил внимание на то, что окна дома закрыты ставнями. По всему чувствовалось, что хозяин отсутствует и не один день. Николай Федорович спустился по тропинке вниз к машине и плотно закрыв калитку направился к домику ближайших соседей. На стук дверь открыла женщина лет пятидесяти с румяным скуластым лицом и бесхитростными глазами. - Здравствуйте,- поприветствовал ее Мошкин. - Здравствуйте,- приветливо отозвалась она с любопытством рассматривая Николая Федоровича,- вы к кому? - Мне собственно нужен ваш сосед Измалков, но у них никого нет дом на замке. Не могли бы вы подсказать, где его можно найти? - Иван Борисович в больнице находится, месяца четыре лежит если не больше. Сразу после Нового года как уехал, так дома больше ни разу и не появился. Клавдия, его жена если ее нет дома - значит к нему уехала. - А что с ним приключилось?- поинтересовался Мошкин. - Я точно не знаю, но говорят рак у него. Клавдия ко мне приходила за молоком недели две назад и говорила, что он уже не понимается с постели. - Где он находится в больнице: в Моршанске или Тамбове? - Точно я не знаю - на расспрашивала. Вначале он был в районной больнице, а сейчас поговаривают, что лежит в областной. Николай Федорович поблагодарив женщину направился к машине.
*** Его персона не вызывала у нормальных советских людей никаких подозрений, Архипов убедился в этом во время своей первой послевоенной поездки железнодорожным транспортом. Если у кого-то у попутчиков и возникало желание заговорить с ним то встретив, настороженный и не предвещавший ничего хорошего, взгляд Сергея он благоразумно отказывался от своего намерения. Так и ехал он гонимый страхом и внутренне готовый к любым неожиданностям. Терпения и выдержки хватило только на одни сутки путешествия железнодорожным транспортом. Вначале ему хотелось уехать куда-нибудь на Дальний Восток или крайний север, но поразмыслив решил, что в центре России затеряться будет гораздо легче. Вот та и оказался Архипов в Воронеже. Во время войны за полгода героической обороны, город был разрушен до основания. Даже спустя столько лет, Воронеж не был восстановлен полностью и по существу представлял собой одну большую строительную площадку. Архипов не долго думая устроился на работу в строительную организацию подсобным рабочим. Хоть и было у него водительское удостоверение, но осмелиться работать шофером Сергей не смог - за неимением навыков практического вождения. Определили его в строительную бригаду, которая возводила пятиэтажные дома в районе кинотеатра "Спартак". Так проработал он подсобником у опытного и известного каменщика Спиридонова целый год. Этот год Архипову показался вечностью. Работа ежедневно требовала большого физического напряжения и он работал с упорством обреченного. Бригадиру его обязательная старательность пришлась по душе и он проявил инициативу поближе познакомиться с Сергеем. Архипова это насторожило и даже испугало. К тому времени он проживал в общежитии, где имел койку полученную не без участия того же Спиридонова. Строительной специальности Сергей не заимел, но тяжелый физический труд способствовал его быстрейшей адаптации в мирной гражданской жизни. Бригадиру очень хотелось сделать из Архипова хорошего каменщика, но у того были совершенно другие планы. У него не выходила из головы мысль о золоте, которое он сумел припрятать в глухом лесу под Минском. Решив, что пора начинать жить по другому, Архипов рассчитался с работы и одновременно выписался из общежития. Устроившись на квартиру, совершенно в другом районе города у старого аэропорта, решил, что пора наведаться в Белоруссию за своими сокровищами. Поездка за монетами прошла без особых приключений и на ее осуществление ушло всего восемь дней. ИЗ всего золота, что он имел, Архипов взял только четвертую часть, а основной клад оставил в прежнем схороне. Вернувшись в Воронеж Сергей, а по новым документам уже Иван Сопов, разделил привезенное золото на две части. Одну половину надежно припрятал во дворе хозяйки новой квартиры так, чтобы в любой момент монеты были под рукой, в другую часть монет схоронил в оборудованном тайнике близ санатория имени А.М.Горького. Отглянув еще две недели Сопов устроился на работу в похоронное бюро центрального кладбища, что Коминтерновском районе Воронежа. В те годы это была окраина города, место пустынное и не очень посещаемое людьми. ОН все рассчитал очень правильно. Для большинства людей похороны близких людей большое горе и вообще пренеприятная, но неизбежная процедура. Большинство с неохотой посещают кладбища, а если и делают это, то волевым усилием преодолевая душевный дискомфорт. Работники выполняющие ритуальные обряды не пользуются особой благосклонностью граждан и свое общение с ними сводят к необходимому минимуму. Какое-то время Сопову пришлось работать простым могильщиком, но это продолжалось не долго. Две золотые монеты, которые он презентовал начальнику кладбища как по мановению волшебной палочки сделали его старшим над двумя группами могильщиков. Так и пристроился он в тихом и обделенном людским вниманием месте, довольствуясь небольшой зарплатой, а главное избежав тяжелого физического труда. Начальнику, дабы поддерживать его хорошее расположение к себе, Сопов систематически ставил выпивку, неоднократно приглашая к себе на квартиру. С подчиненными Иван был строг, но справедлив, никогда не лишая их левого приработка, но не позволяя особенно обдирать клиентов. Со временем стал играть заметную, если не более, роль подчинив себе через начальника пьяницу всех, кто так или иначе имел отношение к отправлению похорон на центральном кладбище. Шло время - Воронеж расстраивался в ширь и постепенно, незаметно кладбище оказалось в черте города. По разным причинам сменялись руководители, а Сопов незаметно оставался на вторых ролях, в тени, мудро считая, что так он меньше рискует быть разоблаченным. Постепенно Иван, пустив золотишко в дело, приобрел земельный участок и в два или три года построил двухэтажный особняк на тихой улице неподалеку от кладбища. Только после этого он решился жениться и вскоре ему подвернулась подходящая женщина.
*** Больница в Моршанске была только недавно отстроена и представляла собой целый комплекс, где удачно совместили поликлинику и стационар. После недолгих разъяснений в регистратуре и звонка в хирургическое отделение, Николая Федоровича направили в сорок первый кабинет к врачу онкологу. На втором этаже поликлиники, где и располагался кабинет было многолюдно, но к онкологу очереди больных не было. Остановившись у сорок первого кабинета Мошкин понял, что больные толпились на прием к терапевту, кабинет которого располагался по соседству. Постучав в дверь Николай Федорович приоткрыл ее и не заглядывая в внутрь произнес: - Разрешите? - Да-да, проходите. В кабинете находилось двое: врач, приблизительно такого же возраста что и Мошкин, а напротив него за отдельным столом сидела молоденькая медсестра. - Здравствуйте,- произнес Мошкин закрывая дверь. - Здравствуйте,- отозвалась девушка, а врач еле заметно кивнул головой. - Мне необходимо поговорить с вами. - Проходите, присаживайтесь на стул,- вежливо пригласила медсестра и жестом руки указала на стул для пациентов. Врач оторвался от чтения брошюры, которая лежала перед ним и выжидающе уставился на Мошкина. Николай Федорович опустился на предложенный стул, поблагодарил девушку и повернувшись к доктору сказал: - Я к вам не с болезнью, а по поводу болезни вашего пациента. - Не совсем понимаю, что конкретно нужно от меня? Мошкин представился доктору и попросил рассказать ему о больном Измалкове Иване Борисовиче проживающим в селе Котово. Врач немного подумал, видимо старясь вспомнить больного, а потом сказал обращаясь к медсестре: - Марина, отыщи пожалуйста карточку больного,- повернувшись к следователю он продолжил как бы оправдываясь:- а то на слух трудно определить о ком идет речь. Марина отложила в сторону ручку и стала проворно перебирать карточки, которые лежали стопкой на краю ее стола. Прошло не более минуты как ее быстрые пальцы отыскали нужную карточку и положили ее перед врачом. Тот посмотрел на титульный лист и спросил: - Вас интересует Измалков Иван Борисович, двадцать второго года рождения? - Да именно он. Что вы можете сказать о его болезни? Врач полистал карточку и остановившись на последней записи сказал: - У него дело серьезное. Он обратился к нам в начале января. Первоначально врачи предполагали у него холецистит. - Что это такое? - Воспаление желчного пузыря. Так вот его положили на стационар и провели курс лечения но это мало могло. Мы, вернее хирурги, послали Измалкова на обследование в областную клиническую больницу. Там тоже в течении месяца проводили терапевтическое обследование. Наступило временное облегчение и его перевели к нам под наблюдение районных хирургов. Через две недели состояние больного ухудшилось. В правом подреберье появились изматывающие нестихающие боли и его вновь стали лечить без хирургического вмешательства. Несмотря на проводимое медикаментозное лечение больному не становилось легче. Вот только тогда хирурги и поняв, что здесь что-то не то, обратились ко мне. Я осмотрел больного и поставил диагноз - рак печени. Для подтверждения, теперь уже я, направил Измалкова в областную онкологическую больницу. Там диагноз подтвердился, но болезнь вступила в заключительную стадию. Состояние больного резко ухудшилось и врачи посчитали правильным оставить его, чтобы хоть както облегчить страдания. - Вы хотите сказать, что Измалков умрет?- не удержался Мошкин. - Да, в этом нет сомнения, по всем внутренним органам пошли метастазы и конечно он обречен. Я не могу сказать как долго Измалков проживет, но думаю месяца два - три не более. Хотя никто не может дать гарантии, что это не произойдет раньше. - Почему же в таком случае его оставили в областной онкологической больнице? - При таком течении болезни пациента мучают ужасные боли и чтобы не допустить болевого шока приходиться через два - три часа делать инъекцию наркотика. У нас нет такой возможности, а там с морфием и другими подобными лекарствами по свободнее. Вот поэтому врачи и оставили его желая хоть как-то облегчить его мучения. - А может они его спасут? - Нет, о выздоровлении не может быть речи, этот вариант исключается полностью. Поверьте мне как врачу практикующему без малого тридцать лет - этот человек обречен, его не сможет спасти чудо. А вы и я знаем - чудес на свете не бывает, не та у Измалкова болезнь и не тот возраст больного. - Могу ли я с ним увидеться?- непроизвольно сорвалось с языка у Николая Федоровича. - Если он жив и вы желаете его увидеть - лучшего ожидать не приходиться. Могу вам дать только один совет - торопитесь иначе можете опоздать. Мошкин поблагодарив врача за информацию вышел из кабинета и заспешил к машине.
*** Машина управляемая женщиной привела Губанова и его друзей на тихую улочку в Северном микрорайоне, к двухэтажному особняку обнесенному высоким неприступным забором. Привычно подогнав "Жигули" вплотную к воротам, она проворно вышла из машины и скрылась во дворе, использовав для этого дверь рядом с воротами. Через мгновение створки ворот распахнулись и женщина закрепив их направилась к машине. - Ну, вот наконец-то наступил и наш черед,- зло сквозь зубы констатировал Лесных. Губанов от неожиданности вздрогнул и растерявшись спросил: - Как действовать будем? Чесноков повернувшись к нему сказал: - Мы с Михаилом ее защучим во дворе, а ты не мешкая закроешь ворота. Понял? Не дожидаясь ответа скомандовал:- Все, кончаем базар, пошли дело делать! Быстро покинув машину они стремительно бросились сквозь распахнутые ворота вглубь двора. Губанову ничего не оставалось как последовать за друзьями музыкантами. Когда он провозившись наконец-то закрыл ворота и подошел к машине самое страшное уже произошло без него. Чесноков, зажав женщине рот рукой силой усадил ее на водительское сиденье своих же "Жигулей". Лесных усевшись рядом с ней на пассажирское сиденье тот час приставил к ее горлу финский нож с обоюдным лезвием. - Если будешь кричать, я тебе сразу же перережу горло. Сказав это он для пущей верности с силой двинул ей кулаком под ребра. Женщина испуганно закрутила глазами силясь что-то сказать. Поняв что клиентка дошла до кондиции Лесных продолжил:- Отпусти-ка ее, посмотрим что она на скажет. Чесноков разжав рот жертвы сел на заднее сиденье продолжая держать женщину за плечи. Она сразу же воспользовалась предоставленным ей правом говорить: - Кто вы такие и что вам надо? Голос ее был испуганный, она тяжело и часто дышала. - Ну, вот и молодец, ты все поняла правильно. Кто мы - для тебя сейчас не так уж и важно - не ломай себе понапрасну голову. А нужно нам от тебя только одно - деньги и драгоценности, которые у тебя есть дома. Что ты нам на это скажешь? Женщина испуганно скосила глаза на нож, потом на Михаила и тотчас сказала: - Я отдам все что у меня есть, только оставьте меня в покое. - Вот видишь, мы уже почти договорились. Только не понимай все так просто: нас в первую очередь интересуют золотые монеты, которыми ты так щедро осыпаешь своего бородатого любовника. - Но у меня нет этих монет!- воскликнула женщина и попыталась отстраниться от финского ножа. - Сиди спокойно и не трепыхайся, а то хуже будет,- пообещал Лесных не убирая ножа от горла жертвы. - А,где же монетки, неужели все перетаскала своему хахалю?- спросил с ехидцей в голосе Чесноков. - Я отдавала монеты Вениамину с позволения мужа и всегда ровно столько, сколько он давал мне. - Где он брал их и есть ли у него золотишко еще?- перебил ее Лесных. - Я этого не знаю, он никогда не делился со мной своими секретами.- произнесла женщина и всхлипнула собираясь заплакать. - Ну, ты нюни не распускай, а о золотишке придется поговорить с твоим мужем. Где он сейчас? - Как где - дома. - Кто кроме него может быть в особняке? - Никто - он один. Мой муж не любит гостей, да и друзей у него почти нет. - Чем он занимается сейчас? - Смотрит телевизор или читает книгу,- не задумываясь ответила она, вытирая выступившие на глазах слезы. - Оружие в доме есть?- спросил Чесноков. - Нет, откуда, мой муж совсем мирный человек. - Где он работает? - Нигде, он пенсионер. - Сейчас мы вместе с тобой пойдем в дом и там продолжим беседу. Но со всей ответственностью тебя предупреждаю: если ты нас обманываешь или попытаешься предупредить мужа мы поступим с тобой очень больно, смотри не забывай об этом. А сейчас дай нам ключ от квартиры, где он? Вконец испуганная женщина указав рукой на заднее сиденье сказала: - Они там в моей сумочке. Чесноков нашел сумочку и открыв ее вытряхнул все содержимое на сиденье. Взяв ключи он обратился к Губанову: - Покарауль эту мымру здесь, а мы наведаемся в дом и посмотрим чем занимается ее муж. Как только загорится свет в доме - веди ее туда, а уж там будем говорить сними двоими. Повернувшись к Михаилу он продолжил:- Ну, что пошли посмотрим как проводит свой досуг советский пенсионер? - Пошли,- согласился Лесных и они дружно покинув машину стремительно направились к темнеющему в глубине двора двухэтажному особняку. Александр Губанов остался в автомобиле наедине с плачущей женщиной.
*** Постепенно главенствующая роль центрального кладбища сошла на нет, а на окраине города. В Северном микрорайоне открыли новое куда и перешел работать Сопов Иван. На новом месте он много лет поработал вахтером, а конце восьмидесятых отошел от дел по возрасту. Уже будучи на пенсии он еще какое-то время работал, но потом поразмыслив оставил трудовую деятельность навсегда. Материально Сопов себя обеспечил пожизненно - от припрятанного золота менее половины и впереди ему светила безоблачная старость. Но не все получается так как нам бы хотелось. Всегда может случиться неожиданность, которая кардинально меняет годами сложившийся уклад жизни. И такой случай не заставил себя ждать. Однажды, а это было в середине весны, когда снег стал уже рыхлым, а почки на деревьях еще не проснулись, Сопов обнаружил что у него кончились сигареты. Посмотрев ящике комода, он неожиданно для себя увидел, что выкурил последнюю пачку и запасов курева у него просто нет. Жены дома не было, она взяв автомобиль уехала в центр города совершать хозяйственные покупки. Иван решил сам сходить в ближайший магазин и купить там пару блоков сигарет. Взяв бумажник в котором он обычно держал наличные, Сопов оделся и захватив пластмассовый пакет, вышел на улицу. Магазины располагались неподалеку и Иван прямехонько направился в гастроном, где надеялся найти хорошие сигареты. В водочном отделе где обычно продавали курево, импортных сигарет не было и он, немного расстроившись, остановил свой выбор на отечественном "Космосе". После некоторых колебаний Иван все-таки приобрел один блок. Выйдя на улицу он разорвал упаковку и достав сигарету прикурил, закрыв пламя зажигалки от порыва ветра ладонью левой руки. Когда Сопов оторвал взгляд от подрагивающего пламени зажигалки, то увидел перед собой немолодого мужчину, который явно хотел обратиться к нему. "Видимо, хочет "стрельнуть" закурить",- подумал Сопов и не ошибся. - Слышь, друг, угости сигареткой,- попросил мужчина и его заросшее щетиной лицо исказила гримаса улыбки. Внешний вид его говорил о том, что ведет он бродячий образ жизни - так неопрятна и помята была его одежда. Рубашка с замызганным, замусоленным воротником, пиджак и куртка с чужого плеча подтверждала, что перед ним человек без определенного места жительства. Сопов выдохнув дым произнес: - Сейчас угощу,- и достал початую пачку "Космоса", которую уже успел сунул в карман. Сигареты были в мягкой пачке и Иван, сделав энергичное движение рукой, вытряхнул их добрую половину. Протянул их бомжу он продолжил:- Возьми штук несколько. Мужчина улыбнулся и произнес: - Да, ты давай всю пачку, не скобарись - она ведь у тебя нет последняя. Голос говорившего показался Сопову знакомым. Пытаясь припомнить где он уже встречал этого опустившегося человека, Иван на какое-то мгновение замешкался. Бомж понял секундное замешательство по своему и без зазрения совести взял пачку сигарет из рук Сопова. Одну из сигарет он сунул в рот, а пачку спрятал в карман куртки из материала неопределенного цвета. Пристально посмотрев прямо в глаза опешившему Ивану продолжил:- А теперь давай огоньку. И только после этих слов Сопов, а вернее Архипов живущий под чужой фамилией, вспомнил этот голос с хрипотцой. Машинально протягивая немеющей рукой зажигалку он испуганными глазами всматривался в заросшее лицо бомжа все еще не веря догадке, которая словно разряд тока обожгла его. Мужчина взял протянутую зажигалку и спросил: - Ну что, командир, узнаешь своего сослуживца или нет? Этот вопрос парализовав волю окончательно пригвоздил Сопова к земле. Растерявшись и побледнев он смог выдавить только одно слово: - Узнаю. Бомж прикурил и возвращая зажигалку с ехидной улыбкой произнес: - А мне поначалу казалось, что ты меня не признаешь - ведь столько лет прошло. Ты тоже здорово изменился, но я тебя признал сам без всякой подсказки. - Как же ты нашел меня?- в свою очередь спросил Сопов постепенно приходя в себя и с трудом сознавая, что перед ним стоит Афанасий Смирнов собственной персоной. - Тебя я обнаружил совершенно случайно. Несколько лет я безуспешно разыскивал тебя, но потом отчаялся и уже не надеялся, что мы свидимся на этом свете. - Ладно,- перебил его Сопов,- нам есть о чем поговорить поэтому пошли ко мне домой - там все и обсудим. Афоня, видимо приняв приглашение Архипова как признак хорошего расположения к себе, с готовностью согласился. - Пошли. Я, Серега, не против побеседовать в спокойной обстановке. - Меня зовут, Иваном, а фамилию я теперь имею другую - Сопов. Так что забудь как меня звали в те далекие годы. - Хорошо, командир.- согласился Афоня и послушно пошел вслед за Соповым. За всю дорогу до дома никто из них не проронил ни слова, каждый думал о своем сокровенном. За время пути Иван трижды незаметно оборачивался проверяя нет ли за ними следки. Сопов опасался, что у Смирнова есть сообщники. Убедившись, что ими никто не интересуется, а это подтверждало догадку, что Афоня пришел к нему один без прикрытия, Иван успокоился. То, что Смирнов был один и решило его судьбу. В голове Сопова возникло решение покончить с ним раз и навсегда, но ему нужно было какое-то время, чтобы обдумать безопасный план убийства своего соратника по службе у немцев.
*** В Тамбов попали в полдень. Время и желудок напомнили об обострившемся чувстве голода. Остановившись у одной из столовых подвернувшихся им на пути, они с завидным аппетитом пообедали. Прежде чем тронуться на поиски областной онкологической больницы, Николай Федорович выкурил сигарету прохаживаясь по чисто подметенному тротуару. Восстановив нормальное кровообращение в отекших от длительного сиденья в одном положении, ногах Мошкин вновь сел на пассажирское место рядом с водителем. Андрей, положив обе руки на рулевое колесо, ожидал, что скажет ему полковник. Николай Федорович правильно поняв ожидание водителя, произнес: - Давай-ка, Андрюша, отыщем областную онкологическую больницу - пора нам и за работу приниматься. Мы с тобой полдня из машины не выходим, а результата - ноль. Тронув машину с места, шофер сообщил: - Я еще в столовой разузнал, где находится это заведение. Думаю, что мы отыщем больницу быстро - она здесь неподалеку. Действительно, минут через десять неторопливой езды машина подвернула к трехэтажному зданию старой постройки с небольшими окнами - бойницами. - Уж не это ли мрачное здание больница? Андрей заглушил двигатель и посмотрев на Мошкина сказал: - По описанию именно здесь, в этом здании находится онкологическая больница. - Глядя на это строение даже постороннему становиться не по себе, а каково больному? Сказав эти слова Николай Федорович покинул машину и захлопнул дверцу легким движением руки, направился к серому зданию. В приемном покое Мошкин без труда выяснил, что Измалков действительно находится в больнице на лечении. Медсестра полистав книгу регистрации сообщила, что он находится в триста шестой палате, которую ведет врач Сушкова Тамара Дмитриевна. В гардеробе Мошкин взял белый халат, который был здесь обязательным атрибутом посетителей и направился на третий этаж. Гардеробщица подсказала, что Тамару Дмитриевну он скорее всего найдет в ординаторской, которая располагалась на втором этаже. Дежурной по этажу Мошкин без обиняков выложил свое желание побеседовать с врачом Сушковой. - Подождите одну минутку, я сейчас посмотрю в ординаторской, мне кажется, она недавно прошла туда. Медсестра встала из-за стола и шурша накрахмаленным и хорошо отутюженным халатом быстро удалилась по коридору. Николай Федорович несколько минут рассматривал множество разнообразных ярких упаковок с лекарствами, которые в большом ассортименте стояли на столике дежурной. Видимо, медсестра расфасовывала в кулечки дневную порцию лекарств для каждого больного. Об этом свидетельствовали фамилии больных аккуратно выведенные каллиграфическим женским подчерком на кулечках из обычной бумаги в линеечку. В доброй половине из них уже виднелись таблетки и драже разложенные заботливой женской рукой. Приближающееся шуршание накрахмаленного женского халата отвлекло Мошкина от разноцветной пестроты упаковок и таблеток. Подошедшая медсестра остановившись у стола сказала: - Тамара Дмитриевна освободится через несколько минут. Если вам не трудно, то подождите пожалуйста. - Хорошо, я подожду,- согласился Мошкин и отойдя в сторону стал просматривать настенный санбюллетень. Медсестра тем временем расположившись за столом продолжила манипуляцию с таблетками. Не успел Николай Федорович прочитать и половину статьи о вирусном гепатите как в коридоре появилась солидная женщина в белом халате. По ее рациональным и решительным движениям Мошкин понял, что это и есть ожидаемая им Сушкова. Интуиция его не подвела. Поздоровавшись женщина назвала свою фамилию и глядя с интересом на Николая Федоровича спросила: - Что вы хотели? - Моя фамилия Мошкин, я следователь и хочу попросить вас разрешить мне побеседовать с одним из ваших пациентов. - Кто же именно стал предметом вашего внимания? - У вас в триста шестой палате находится на лечении некий Измалков, вот именно с ним и необходимо мне поговорить. Едва он назвал фамилию больного, как во взгляде Тамары Дмитриевны что-то изменилось. Интуиция и на это раз подсказала Мошкину, что увидеться с Измалковым будет не просто. Сушкова точно угадав его мысли сказала: - Состояние больного не располагает к разговору с кем либо, даже если это будите вы - следователь. Разочарование на лице Мошкина не ускользнуло от внимательного взгляда Сушковой. Николай Федорович решительно и непреклонно сказал: - Тамара Дмитриевна, я очень прошу вас пойти мне на встречу и разрешить побеседовать с Измалковым. -Товарищ Мошкин, больной фактически находится при смерти его дни сочтены. Поймите меня правильно - это не мой каприз, а долг врача. Последние дни мы его практически "держим" на морфии, но даже это крайнее средство помогает не так эффективно ка нам бы хотелось. - Уважаемая Тамара Дмитриевна, тем не менее и меня сюда привел долг, а не праздное любопытство. Уверяю вас, мне нужно поговорить с ним прежде, чем он умрет. Я расследую одно очень запутанное и трагическое дело, от разговора с Измалковым зависит многое. Убедительно прошу вас оказать мне всяческое содействие. Сушкова немного подумала и согласилась: - Хорошо, я разрешу вам такую встречу, но как поведет себя его жена, да и согласится ли беседовать с вами сам больной? - Разговор с больным и его женой я беру на себя. Выслушав Мошкина Тамара Дмитриевна решительно сдвинула брови и произнесла: - Что ж, если вы так настаиваете - пойдемте в триста шестую палату.
*** Инженер действительно отпросил его на целых три дня и это очень удивило Неретина. Он просто не представлял себе, как можно было упросить председателя колхоза отпустить главного агронома в самый разгар полевых работ. Светлана собрала мужа в дорогу и ранним утром во вторник они отбыли в Воронеж. В поездку отправились втроем на машине Дунаева. Вел автомобиль сам Семен Валентинович, его дочь удобно расположилась на заднем сидении, а Неретин занимал пассажирское место рядом с водителем. Лена почти всю дорогу продремала положив голову на заблаговременно прихваченную из дома подушечку. Мужчины всю дорогу оживленно разговаривали обсуждая положение дел в районе и родном колхозе, а потом вспоминая свои студенческие годы проведенные в центральном городе Черноземья. Так незаметно они и доехали до Воронежа. К девяти часам утра они были в сельскохозяйственном институте. Дунаев с дочерью направился в приемную комиссию сдавать документы, а Неретин пошел наводить справки о своих однокурсниках. Довольно быстро нашел он на кафедре технических культур Ярослава Федотова. С ним вместе они учились и вместе проходили производственную практику в учхозе "Березовский" Рамонского района. За это время, что они не вделись Ярослав защитил кандидатскую диссертацию и уже более семи лет работал доцентом на кафедре. Вспомнив былые времена и годы студенчества Ярослав поинтересовался: - Ну, а ты как оказался здесь? - Все объясняется просто: моя племянница окончила среднюю школу и изъявила желание учиться на агронома, вот я и привез ее сюда. Училась она неплохо, но трудности при поступлении от этого не уменьшатся. Вот хотелось бы мне немного подстраховаться, а как это лучше сделать не знаю, может ты подскажешь: - Я наверное смогу не только подсказать но и реально помочь. Секретарь приемной комиссии мой хороший друг. - Как практически это сделать? - Вы уже сдали ее документы в приемную комиссию? - Уже наверное сдали. - Вот и хорошо. Я сейчас пойду на урок и меня не будет здесь два часа. За это время ты на отдельный листок выпишешь ее фамилию, имя, отчество, порядковый номер группы в которую она зачислена и номер ее экзаменационного листа. По окончании второй пары подойдешь сюда и отдашь мне лично. Все запомнил, что нужно мне знать о твоей племяннице? - Все, а что нужно еще? - Больше ничего, после этого можешь ехать домой. - А магарыч? - Это потом, когда поступит, а сейчас не время таким вещами заниматься. Во время приемных экзаменов тут за всеми следят и всех подозревают. Так что давай иди, а я до половины двенадцатого буду в двести двадцать второй аудитории, а потом встретимся. Все понял? - Понял. - Тогда действуй. Не прощаясь Неретин направился в приемную комиссию разыскивать Дунаевых. Нашел он их сравнительно быстро - они уже сдали документы и необходимые Ярославу данные были на руках у инженера. Александр Михайлович списал все на бумажку и вновь поспешил на кафедру, надеясь еще застать Федотова там, но тот уже ушел на урок. Пришлось ожидать его до половины двенадцатого. Но это время даром не пропало. Дунаев, за эти два часа, сумел устроить дочь на месячные подготовительные курсы. Когда Неретин вручив необходимые данные Федотову вновь отыскал Дунаевых часы показывали двенадцать часов ровно. Увидев Неретина Семен предложил: - Пойдем, Александр Михайлович, покушаем в студенческую столовую, заодно и посмотрим как сейчас кормят студентов. - Я совершенно с тобой согласен, да и Лена наверное порядком проголодалась. Что молчишь? Девушка слегка смутившись, ответила: - Конечно проголодалась? - Ну, если так, то идем на обед - решено единогласно,- пошутил Дунаев, направляясь к выходу из главного корпуса. Пройдя через небольшой, но хорошо знакомый Неретину, скверик все трое подошли к столовой. Внешне она выглядела как и много лет назад, а вот внутренний интерьер изменился к лучшему. На стенах масляными красками были изображены сцены по сельскохозяйственной тематике. Панно были выполнены опытной рукой художника в пастельных тонах. Готовили в столовой ничуть не лучше чем в студенческие годы Неретина или Дунаева. Единственное, что нравилось всем без исключения посетителям - это быстрота обслуживания. Этому способствовала сохранившаяся система комплексных обедов. Она существенно сокращала время обслуживания каждого отдельно взятого посетителя, увеличивая пропускную способность столовой в целом. После обеда поехали к двоюродной сестре Дунаева, которая проживала на улице Келлера буквально в двух остановках от сельскохозяйственного института. Хозяева очень радушно встретили гостей. Сестру звали Маргаритой - это была молодая и довольно общительная женщина. Мужем, которого звали Иваном, она командовала как хотела. Она сразу же услал его куда-то, по всей видимости в магазин, а сама около получаса с интересом расспрашивала брата о семейной жизни, работе. Потом, утолив любопытство, увила Лену в другую комнату, оставив на какое-то время Неретина и Дунаева вдвоем. Здесь-то Александр Михайлович и сумел рассказать инженеру все, что удалось ему проделать в институте. Семен остался доволен результатом переговоров Неретина с доцентом.
*** Поднимаясь по лестнице вслед за Тамарой Дмитриевной Мошкин мучительно думал как лучше ему начать предстоящий разговор с Измалковым и его женой. Так и не придумав ничего подходящего они подошли к триста шестой палате. Перед тем как войти в нее Сушкова на мгновение остановилась и убедившись, что следователь идет за ней, решительно открыла дверь. Палата представляла собой небольшую комнатку в которой размещалось всего две кровати. На одной - той, что стояла справа, сидела немолодая женщина с уставшим осунувшимся лицом, на другой - стоящей напротив, лежал человек, укрытый простыней так, что виднелась только одна голова. В палате было душно, в воздухе стоял приторный запах лекарств и никотина, чувствовалось, что больной недавно курил здесь. Сушкова повернувшись к женщине сказала: - Клавдия Федоровна, вы бы хоть палату проветрили, а то у вас здесь явно недостает свежего воздуха. Вам,- она повернулась к больному,- Иван Борисович, курить нужно постараться бросить. Ибо, я вам говорила об этом не один раз, курение очень вредит вашему здоровью. Человек под простынею зашевелился и мгновение позже послышался его старческий болезненный голос: - Не надо меня успокаивать, Тамара Дмитриевна, ведь вы хорошо знаете, что песенка моя спета. Дело тут далеко не в том: буду я курить или нет, просто моя болезнь и мой преклонный возраст не оставляют мне шанса на выздоровление. Поэтому бросьте лукавить с куревом мне от этого легче не будет. - Я думаю прямо противоположно, но чувствую, что мои увещевания вам порядком надоели. Сейчас не время для препирательств я вот вам привела посетителя, которому нужно поговорить с вами по очень важному делу. Я вас оставлю здесь в палате,- это она уже говорила Мошкину,- а сама пойду на второй этаж, там меня ждут больные. - Хорошо, спасибо,- поблагодарил ее Николай Федорович. Сушкова после этих слов покинула палату, а Мошкин посмотрел по сторонам отыскивая хоть какой-то табурет. Измалков увидев это, властно сказал: - Клавдия, предложи гостю стул, а то как-то неудобно. Женщина повинуясь больному уже привстала с постели, но Мошкин остановил ее: - Не беспокойтесь, я сам возьму. Переложив стопу газет на тумбочку Николай Федорович перенес стул поближе к постели больного и подобрав полы халата присел на него. Измалков вновь зашевелился и высвободив руки положил их поверх простыни. В палате было не очень светло, но постепенно глаза привыкли и в сумерках Мошкину открылась совершенно страшная картина. Перед ним лежал человек вернее скелет человека обтянутый пергаментной сморщенной кожей. Худые костлявые руки постоянно двигались, словно перебирая невидимые четки. Глаза Измалкова болезненно блестели тупо уставившись на Мошкина из почерневших впалых глазниц. У Николая Федоровича по спине пробежала непроизвольная дрожь и он с трудом сдерживая себя отвел глаза в сторону. В горле больного что-то заклокотало он судорожно закашлялся и только смачно отхаркнувшись спросил: - Интересно узнать, зачем это я вам понадобился? После с трудом произнесенного вопроса он выжидающе смотрел на Мошкина, перебирая пальцами невидимые четки. Николай Федорович на минуту задумался и не находя ничего подходящего решил говорить с Измалковым в открытую. - Меня привел к вам один общий знакомый, а именно Смирнов Афанасий Иванович. Услышав это Измалков на миг оцепенел, даже пальцы в это мгновение замерли вцепившись мертвой хваткой в простынь. Блеснув страшными глазами, он нашелся и задыхаясь спросил: - А ты его откуда знаешь? - Мне довелось соприкоснуться с судьбой Афанасия по роду службы. Измалков покрутил глазами обдумывая сказанное Мошкиным. Наконец тяжело дыша он спросил уставившись на Николая Федоровича: - Что он рассказал вам обо мне? - Побеседовать со Смирновым мне при жизни не удалось, а три месяца назад он был убит при довольно странных обстоятельствах. Дыхание больного стало прерывистым, пальцы остановили свой бег и вновь скомкали край простыни. - Как же вы узнали обо мне? - Оказалось, что у Смирнова очень "богатая" биография. С сорок первого года и до окончания войны он находился в плену. После войны Афанасий прибился к одной из банд националистов. При ликвидации бандформирований взят в плен и за измену Родине и присяге осужден к двадцати пяти годам лагерей. Просматривая его дело мы натолкнулись на вашу фамилию. Он упоминает о вас как о свидетеле, который может подтвердить то, что Афанасий вел себя в плену как и подобает солдату Красной Армии. - Значит вы следователь? - Да, я расследую убийство Смирнова, а с вами мне хотелось поговорить, чтобы поподробнее узнать об Афанасии. Измалков заволновался его пальцы ускорили свой бег. С хрипом в голосе силясь приподняться он спросил: - Скажи, а Афанасий убили случайно не ударом молотка в висок? Все что угодно готов был услышать Мошкин от Измалкова, но этот вопрос просто ошарашил его своей неожиданностью.
*** Открывая калитку и пропуская Афанасия во двор Сопов молил бога только об одном, чтобы в этот час жены не оказалось дома. Гость подождал пока Иван закроет калитку изнутри и только потом вместе с хозяином направился к дому располагавшемуся в глубине двора. Хорошо заученными движением Сопов вставил ключ во врезной английский замок и сделав два оборота распахнул дверь со словами: - Проходи, Афанасий и чувствуй себя как дома. Тот не сказав ни слова прошел внутрь, а Иван, стрельнув глазами по периметру и убедившись, что там никого нет, последовал за ним. Жена домой еще не вернулась и это обстоятельство приободрило Сопова. Он провел Афанасия на второй этаж, но не в зал, а свою комнату с тайным умыслом не показывать гостя жене даже если та появится в доме в самый неподходящий момент. - Раздевайся и садись за стол. Ты сегодня ел или нет? - У меня диета,- отшутился Афанасий, усаживаясь на стул. Сопов открыл встроенный бар и достал оттуда бутылку "Столичной" и два небольших, но вместительных стакана. Поставив все это на стол перед гостем он сказал: - Открывай бутылку, а я сейчас спущусь вниз и принесу закуску. Смирнов безропотно подчинился хозяину и занялся пробкой, а последний вышел из комнаты и быстро спустившись по лестнице вниз, направился на кухню. Буквально через пять минут он вернулся в комнату с овальным подносом на котором большими кусками были накромсаны: колбаса, хлеб и ветчина. Когда все это оказалось на столе перед Афанасием тот не выдержал и сказал: - Неплохо ты поживаешь, вижу даже колбасу не успеваешь проедать. Сопов ничего не ответил на эту реплику Смирнова. У него на этот счет были прямо противоположные намерения. Иван не хотел обострять отношения, а наоборот решил расположить к себе Афоню и усыпить его бдительность. - Ты лучше не трать время даром, а наливай в стаканы водку. Гостю предложение понравилось и он наполнил стаканы до краев. Поставив бутылку он поднял глаза на хозяина дома и сказал: - За что пить будем? Иван уловил в этом вопросе плохо скрытую ненависть, но вызова не принял. - Давай, Афанасий, выпьем за нашу встречу. Соединив на мгновение стаканы они опорожнили их сделав небольшую паузу и принялись за еде. Иван откусив немного хлеба лениво жевал ветчину и наблюдал как аппетитно поглощает еду Афоня. Наполнив еще стаканы Сопов предложил: - Опорожним еще по одной, а уж потом основательно закусим. - Давай,- согласился Афанасий и поднял свой стакан. И вновь "чокнувшись" он дружно выпили. Иван закурил и откинувшись на спинку стула стал терпеливо ожидать пока его нежданный гость насытится. В мыслях он уже решил убить Афанасия, но пока не знал как все проделать без шума и где надежно спрятать тело. Между тем Смирнов дожевав очередной кусок колбасы вытер рот рукавом и сказал: - Ну вот я и наелся. Взяв сигарету из лежащей на столе пачке он закурил и посмотрел на Ивана. Поймав его взгляд он понял, что наступила минута для беседы. - Афанасий, расскажи как ты меня нашел?- полюбопытствовал Сопов. - А совершенно случайно. Я пытался отыскать тебя и раньше, но у меня ничего не получалось, ведь ты живешь под чужой фамилией. Грешным делом я думал, что ты тоже где-нибудь сгинул в Прибалтийских лесах. Два месяца назад я оказался в Воронеже. Ошиваться на вокзале не стал - боялся, что менты заметут в распределитель. Подался на городское кладбище, там всегда можно прокормиться. Ну, ребята из похоронной бригады отнеслись ко мне хорошо, так я там и прижился. Совершенно случайно увидел на доске Почета твой портрет. Годы тебя сильно изменили, но я узнал тебя по глазам и даже чужая фамилия моей уверенности не уменьшила. Все остальное проделать было очень просто и вот я уже у тебя. О себе рассказывать можно долго и много - жизнь моя сложилась тяжело. За измену Родине я был осужден и провел в лагерях двадцать пять лет. Тебя, повидимому, эта участь миновала, все-таки золотишко выручило. Сопову стало понятно состояние Афанасия и он постарался снять возникшее напряжение. - Мне бы, попади я в руки органов, за все содеянное применили только одно наказание - расстрел. Избежать справедливого наказания мне удалось просто чудом, а золото помогло устроить безбедную жизнь. Афанасий, не расстраивайся, свою долю золотых монет ты получишь завтра же. Обманывать я тебя не собираюсь, ты уж поверь мне. Я вижу, что ты многое перенес и вправе свою старость прожить в материальном достатке. Афанасий, видимо, не ожидал подобных слов от Сопова и в его глазах от избытка чувств навернулись невольные слезы. - А ты меня не обманываешь?- спросил он с трудом воспринимая все сказанное хозяином дома. - Нет, Афанасий, я не собираюсь водить тебя за нос. Завтра я возьму монеты из тайника и отдам твою долю - все до копейки. Клянусь я поступлю по человечески, а сейчас давай выпьем. Он взял со стола бутылку и вновь наполнил хрустальные стаканы до краев. Сопову было нужно "накачать" своего гостя, чтобы потом с ним можно было делать все, что пожелаешь. Афанасий, намного поколебавшись, все-таки поднял стакан со словами: - Ну, что ж,я согласен, но только за что опять будем пить? - Как за что? Давай выпьем за нашу военную дружбу, которая не раз спасла нас в то страшное лихолетье. Этот тост тебя разве не устраивает или ты перестал верить своему командиру? - Устраивает, я тебе верю как и в те далекие годы,- согласился Афанасий и поднес стакан к губам. Водка на столе стараниями Сопова не убывала и к девяти часам вечера они ухитрились опорожнить три если не четыре бутылки "Столичной". В конце концов Афанасий уснул прямо за столом, а Сопов опустился вниз и прошел на кухню, где отыскал в настенной аптечке нашатырный спирт. Налив пол стакана воды и отсчитав тридцать капель водного раствора аммиака, он залпом выпил эту смесь. Сопов знал, что эта процедура сделает его через час совершенно трезвым человеком, а именно трезвая голова была нужна ему в эту ночь.
*** Несколько минут Мошкин не мог прийти в себя и, естественно, больной внимательно наблюдавший за ним видел его реакцию. Взяв себя в руки он хотел уже задать Измалкову мучивший его вопрос, но тот опередил его словами: - Подождите, сейчас мы поговорим с вами. Повернув голову в сторону жены продолжил:- Клавдия, оставь нас со следователем одних, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Когда та послушно встала и направилась к выходу он попросил:Клава и дверь поплотнее закрой. - Хорошо,- не оборачиваясь ответила та и вышла из палаты. Когда дверь за женой закрылась, Измалков перевел недобро блеснувшие глаза на следователя: - Ну что, молоточком Афоню убили - я угадал? - Смирнова кто-то задушил, но сделал это опытной рукой так, что у бедняги сломались шейные позвонки. Спустя месяц погиб еще один человек - вот он то был убит молотком ударом в висок. Слушая Мошкина больной хотел даже привстать на локтях, но ему удалось только оторвать голову от подушки. Услышав подтверждение своей догадки Измалков бессильно откинулся яростно вращая глазами. В горле у него заклокотало и он надолго закашлялся. Николай Федорович терпеливо ждал полка кончится приступ. Когда Измалкову стало легче и он отдышался только тогда с усилием выговорил: - Как только ты сказал мне об убийстве Афони я сразу скумекал, что это совершил ОН. У него рука опытная и твердая, поверь мне на слово, а убить человека ему легче и приятнее, чем прихлопнуть муху. С трудом выговорив последнее предложение больной вновь закашлялся. Через несколько минут Измалков отдышался и Николай Федорович осторожно спросил его: - Иван Борисович, вы что знаете убийцу Смирнова? Больной посмотрел на Мошкина злыми сузившимися глазками и с усилием произнес: - Вот в том-то и дело, что очень хорошо знаю. Тебе видно не терпится узнать кто он, но сделать это будет не так просто. Многое нужно будет рассказать, но сил у меня осталось совсем мало. - Так расскажите и убийца будет задержан. Подобие улыбки мелькнуло на лице больного: - Не торопись, всему свое время, а пока подойди попроси медсестру пусть она сделает мне обезболивающий укол. Эта чертова болезнь не дает вздохнуть - внутри все выгорает и боль нестерпимая. Иди, а после укольчика поговорим, мне немного станет легче. Николай Федорович вышел из палаты и хотел уже идти на пост к дежурной медсестре, но его остановила Клавдия. - Что там с Ваней? - Он просит, чтобы медсестра сделала ему обезболивающий укол. Лицо женщины сделалось озабоченным: - Я сейчас пойду попрошу сестричку,- проговорила она и повернувшись к Мошкину спиной, направилась к медсестре. Николаю Федоровичу не хотелось присутствовать в тот момент, когда медсестра будет делать укол Измалкову. Прохаживаясь по коридору он подождал пока медсестра сделает инъекцию и вернется к себе на пост и только после этого направился в триста шестую палату. Увидев входящего Мошкина, Клавдия, сидевшая перед мужем, встала и не говоря ни слова вышла в коридор, плотно прикрыв дверь. Николай Федорович опустился на стул и окинул взглядом лежащего, тот был внешне спокоен и только лихорадочное движение рук выдавало его внутреннее состояние. - Как после укола вы себя чувствуете, лучше не стало? - Мне скоро станет совсем хорошо - ждать осталось не долго. - Да отбросьте вы такие мрачные мысли, возможно вы еще поправитесь,- попытался утешить его Мошкин, но и сам услышал ложь в своем голосе. - Нет, не надо меня успокаивать, я много смертей перевидал за свою длинную жизнь и в этом меня провести невозможно. Но то, что я расскажу тебе сейчас - это не исповедь грешника, не желание замолить свои грехи. Тут у меня есть свой интерес. Я помогу тебе выйти на убийцу для того, чтобы он получил по заслугам. Мне он тоже в какойто мере поломал жизнь и я хочу, чтобы его сурово покарали за это в том числе. С Афанасием он уже расправился, я же сколько не разыскивал его так найти и не смог - слишком он умен и осторожен. Теперь, в силу сложившихся обстоятельств, я его отыскать и сполна рассчитаться за все не смогу потому, что жить мне осталось совсем немного. Остается одно - навести на него вас, а уж вам сам бог велел искать убийцу - в этом суть вашей работы. Я убью его вашими руками. Измалков попытался засмеяться, но на лице вместо улыбки отразилась страшная гримаса. От волнения или избытка чувств он глубоко закашлялся, на мертвенно бледном лице выступили капельки пота, хищные крючковатые пальцы намертво вцепились в простынь.