Меня сменили Гарри с Дезире. Перед тем как лечь спать, я дал узнику попить, так как мы договорились, что будем давать ему воду. Но кормить его мы не считали необходимым.
Гарри потом мне сказал, что я уже спал три или четыре часа, хотя мне они казались минутами, когда я проснулся оттого, что меня позвали. Взглянув на проход, я вскочил на ноги.
Камень медленно поднимался, под ним уже пролезала нога. Дезире с Гарри стояли и молча смотрели.
- Вы ничего не видели? - спросил я, встав рядом.
- Ничего, - сказал Гарри. - Вот, возьмите один из брусков. Что-то будет.
- Конечно - камень же поднимается, - весело сказал я и зевнул. Наверняка бросят цветные веревочки, ничего больше. Боже! Как я хочу спать!
Камень все поднимался, очень медленно. Он поднялся на семьдесят сантиметров и не остановился.
- Это будут не цветные веревочки, - сказал Гарри. - Или, если они решат спуститься, нам, видимо, пошлют целую библиотеку. Для веревочек было бы достаточно пятнадцати сантиметров.
Я кивнул, не отводя глаз от увеличивающегося пространства между камнем и землей.
- Значит, переговоры, Гарри. Будь готов ко всему и приготовь брусок. Дезире, отойдите в дальний угол и встаньте за скамьей.
Она отказалась; я настаивал; она топнула ногой от злости.
- Вы что думаете, я ребенок, чтобы убегать и прятаться? - упрямо спросила она.
Я не стал терять время на споры.
- Вы отойдете, - веско сказал я, - или я свяжу вас и отнесу. Это не игра. Нам нужно место, а вы должны быть в безопасности.
К моему удивлению, она ничего не ответила и быстро послушалась. Потом мне вдруг пришла в голову одна мысль, и я пошел к Дезире за скамью в угол.
- Вот, - тихо сказал я, доставая красивый кинжал из кармана и давая ей, - в случае чего...
- Я понимаю, - просто сказала она и взялась за рукоятку.
К этому времени камень поднялся уже на половину, расстояние от пола было сантиметров девяносто, а он все поднимался. Мы с Гарри стояли по бокам от него, не выставляясь вперед.
Вдруг он сорвался с места и побежал к одному из каменных сидений и схватился за гранитный блок. Я понял, чего он хотел, и понял нашу ошибку. Нам давно надо было забаррикадировать проход изнутри, но теперь было слишком поздно. Я по опыту знал, как тяжело снимать гранитные блоки. И я сказал:
- Так не годится, Гарри. Мы дураки, что не сделали этого раньше, но теперь для этого нет времени. Возвращайся сюда, я не смогу остановить их один.
Но, несмотря на мои слова, он продолжал пытаться и уже почти снял один блок, но проход был уже открыт, и дальше продолжать было глупо.
Он снова встал справа от двери, я стоял слева.
Камень поднимался все быстрее и быстрее. Он достиг потолка, прошел над ним и быстро исчез, видимо улегшись на место над потолком.
Мы стояли в ожидании, напряженные и готовые ко всему. Дыра прохода выходила в черноту пустого коридора, в который падал свет нашей единственной урны. Мы ничего не услышали и не увидели, в коридоре не было никого, но мы не осмелились выглянуть в темноту. Ожидание было мучительным; Гарри не сдержался и выругался, он двинулся к двери, но я вернул его обратно.
Потом обрушилась лавина, с такой неожиданностью и грохотом, что мы еле пришли в себя после.
Припадая к земле, стремясь вперед, ринулись в комнату люди и стали свирепо кидаться на нас. После стольких дней тупого бездействия и безнадежной апатии в моем мозгу зажглась дикая радость, сердце застучало, а я уже поднял брусок и обрушил удар, удар за свободу и жизнь.
Удар размозжил голову кому-то, чьи пальцы вцепились в мое горло, и он соскользнул к моим ногам; но тут же на его месте оказался кто-то другой. И снова я замахнулся; еще один закачался, повалился к двери и растянулся там с пробитой головой, уже мертвый, но в стоячем положении, поддержанный наступающими сзади.
Если бы проход был на полметра шире, нас бы снесло в один миг. В том положении трое или четверо бросались на нас одновременно и нарывались на золото, которое их предки принесли из дворцов Хуануко. Я ударял с бешеной силой; рука орудовала бруском как перышком и наносила удары с ужасной точностью.
Гарри сражался как дьявол. Я думаю, я делал все, что только было возможно, но он успевал еще больше и с большим хладнокровием. Я опускал брусок на головы, плечи, руки, редко промахиваясь. Гарри разил с бешеной скоростью. Я видел, как он схватил за горло кого-то, чьи зубы вцепились в мое плечо, и, держа его на расстоянии вытянутой руки, сломал ему шею одним ударом. И снова его брусок опустился на черную голову и потом на другую, как кувалда.
В то время я не знал, что я видел все это; кругом все извивалось, стоял кромешный ужас; но потом память восстановила события.
Их число все не уменьшалось. Моя рука, независимо от сознания, поднималась и опускалась. Казалось, что с начала времен я был в этом месиве и крушил черноволосые головы золотым бруском, видя искаженные лица. Они не останавливались. Один упал; другой появился на его месте; и еще один, и так нескончаемо.
По-видимому, они вытаскивали тела упавших снизу, так как баррикады из тел не образовывалось.
Я стал ослабевать, и Гарри увидел это, потому что произнес, задыхаясь:
- Внимательно, Пол. Спокойно. Они все-таки кончатся.
Он ударял с удвоившейся силой, продвигался ко мне, взяв большую их часть на себя, и у меня была передышка.
Но мы не могли бы держаться дольше. Мозги мои завихрялись, и дикая тяжесть прижимала меня к земле. Я удерживался на ногах только благодаря какому-то неуправляемому инстинкту, воля и понимание отключились.
И потом, на одну секунду, глаза Гарри посмотрели в мои, и я прочел в них то, что ни один из нас никогда бы не сказал. И с бешенством мы снова кинулись в драку.
Или инки увидели в нас новую силу и поверили в наше бессмертие, или просто в этот момент давление их спало, я не знаю. Может быть, они, как некоторые люди, просто решили, что с них хватит.
По какой-то причине атака прекратилась с такой же неожиданностью, как началась; они отпрянули от прохода; Гарри смеялся им вслед, подняв брусок над головой, они исчезли в темноте коридора.
Гарри смотрел на то, как я стоял в проходе, раскачиваясь из стороны в сторону. Мы не могли говорить. Мы двинулись в конец комнаты, но на полпути ноги мои подогнулись, и я упал на пол. Как сквозь туман я видел лицо Гарри, склонившегося надо мной, потом как сквозь вуаль увидел другое лицо и услышал голос:
- Пол! Любимый мой! Они убили его!
Мягкие белые руки обвились вокруг моей шеи, и бархатная щека прислонилась к моей.
- Дезире! - задыхаясь, произнес я. - Не надо! Гарри! Нет, я живой...
Потом я услышал голос Гарри:
- Все в порядке, старик. Я знаю... Я знал, что она любит тебя. Сейчас не время об этом говорить. Послушай, Пол, что ты собирался сделать для Дезире - если ты можешь, - они вернутся в любую минуту...
Эта мысль вонзилась мне в мозг; я поднялся на локоть.
- У меня нет сил, - еле выговорил я. - Ты должен это сделать, Гарри, ты обязан. И быстрее! Кинжал!
Дезире, кинжал!
Дальше все было как во сне. Глаза закрывались от усталости, которая овладела всем моим телом. Лицо Дезире исчезло, наступила тишина, потом как бы издалека донесся ее голос: