166096.fb2
Рики легла на водную кровать, не снимая форму официантки «Рыбного ресторана Леонарда» — белых шортов и футболки с надписью Поцелуй наших омаров. Усталая, но взвинченная. В воскресенье вечером, как всегда, было много посетителей. Целая толпа идиотов из Майами, скучающая над традиционным для островов Кис лаймовым пирогом в попытке убить еще один выходной день. Напиваясь перед трехчасовой поездкой домой. Рики перепутала большинство заказов, потеряла кредитную карточку и пролила томатный суп на туристку из Орегона. Весь день ее руки так сильно дрожали, что она готова была уцепиться за что угодно.
Свет из ванной резал ей глаза, но она слишком устала, чтобы встать и выключить его. Рики повернулась, чтобы улечься поудобнее, но эта чертова кровать поворачивалась вместе с ней. В некоторых случаях это было неплохо, кровать пружинила, подбрасывая вверх бедра, когда нужно было сымитировать страсть. Но она совсем не годилась, когда хотелось спрятаться в лисью норку.
Она понюхала свои пальцы. Они пахли чесноком и рыбой. Прислушалась к шелесту пальмовых листьев за окном. Закрыла глаза и представила себе Таити, Элеутеру, Мартинику, прокуренный бар, как в кинофильмах пятидесятых годов. Черно-белых фильмах о живущих за границей американцах. Сидни Гринстрит,[36] Джейн Рассел,[37] бамбуковая мебель и жалюзи на окнах, мраморные колонны и лениво крутящиеся вентиляторы. Эти фильмы снимались ночью, и их основным мотивом всегда были любовь, грех и опасность. Обычно эти образы помогали ей расслабиться и заснуть.
Рики заставила себя подняться и налила немного рома со специями в пластиковый стаканчик, стоявший рядом с кроватью. Присела на край постели и выпила половину. Нет, нет, нет. Это не было чувством вины. Она не испытывала ни малейших угрызений совести, не было даже и намека на них. Пускай Торн скорбит. Кейт была его матерью, а не ее. Теперь у нее не осталось никаких сомнений на этот счет. Завещание все расставило по своим местам. Торн ел, сидя за столом. Рики подбирала крошки с пола.
Она встала, прихватив с собой ром, села в кресло-шезлонг перед черно-белым телевизором и включила его. Эббот и Костелло,[38] какая-то передача про природу, посвященная африканской засухе. Она выключила телевизор. Выпила еще пару глотков рома, подходя к окну. С океана дул сильный ветер. Конечно, на Ки-Уэсте все было связано с океаном. Из окна она видела узкую полоску воды, освещенную светом луны. Атлантика или Мексиканский залив, она не знала точно.
Она снова улеглась на кровать, поставив стаканчик на живот, стараясь не разлить ром. Пускай Кейт оплакивает Торн, если может. Этот слабый парнишка на два года старше нее целиком завладел сердцем Кейт к моменту рождения Рики. У нее не было никаких шансов. Пускай ее оплакивает Торн. А она не станет.
Кто-то вошел в дом и стал подниматься по лестнице. Может быть, Лилиан, вернувшись домой из «Пир Хауса», захотела посплетничать или побарахтаться вместе с ней на водной кровати. Нет, только не сегодня. Рики чертовски устала. И все еще никак не могла прийти в себя после встречи с Торном и теми двумя ряжеными тупицами.
Слова «не сегодня» уже готовы были сорваться с ее губ, когда дверь открылась и на пороге показался Рэнди. Этот блондинистый жеребчик, секретарь Грейсона. Да, ей даже на секунду стало весело. Только посмотрите-ка на этого парня.
Она улыбнулась ему, хотя ей показалось, что это не слишком вежливо, входить вот так, без стука. Невежливо или сексапильно, она не была вполне уверена.
Она пригласила его войти, спросила, как дела.
Рэнди остался стоять в дверях. Он сказал:
— Грейсон хочет тебя видеть.
— Это замечательно. — Рики поставила свой ром на прикроватный столик. — Скажи ему, что я зайду в районе десяти. Если смогу проснуться.
— Он хочет тебя видеть прямо сейчас, — настаивал Рэнди.
У парня совсем не было чувства юмора. Она вспомнила, почему он ей не нравился. Один из тех голубых, у которых любовь к мужчинам прямо пропорциональна ненависти к женщинам.
— Я слишком устала, Рэнди. Передай ему, что завтра я первым делом зайду к нему.
— Вставай, — сказал он, захлопнув за собой дверь. — Сейчас же.
Яхта Грейсона оказалась пятнадцатиметровым «Гаттерасом». Бар был забит безалкогольным пивом и вином. Это чертово пойло по вкусу напоминало «Кул-Эйд», а кому из нормальных людей нравится эта гадость? Но Грейсону, казалось, это было безразлично, он поглощал одну банку псевдопива за другой. Рики сидела на диванчике, а Грейсон в темных слаксах и темно-синей ветровке стоял рядом с барной стойкой. Его взгляд скользил по ней, ни на чем не задерживаясь. Это напугало ее, как и все остальное.
Рэнди вывел яхту в открытое море.
— Мартиника? — спросила Рики. — Элеутера?
— Что-то вроде того, — ответил Грейсон. — Однако чуть экзотичнее.
— Ну, в чем дело? Ты на меня сердишься? Говори.
— Я не сержусь. Я никогда не сержусь на тебя, Рики. Я приберегаю эмоции на тот случай, когда мне нужно быть на высоте, когда я чувствую конкуренцию. Тогда организм вырабатывает адреналин. Но на тебя, Рики, я не сержусь. В этом нет необходимости.
— Что я такого сделала?
Грейсон улыбнулся. Плохой знак.
— Что ты сделала? Что ты сделала? Непросто ответить на этот вопрос.
— Я заплатила этим парням. Я одолжила деньги у приятеля и заплатила им, если ты об этом. Если ты беспокоишься, что я им не заплатила.
— Я знаю, что ты заплатила.
— Откуда?
— Попробуй-ка, угадать.
— Вчера, выйдя от меня, они отправились к тебе?
— Рики, я поражен. Я поражен твоими блестящими способностями к дедукции. — Он произнес все это, даже не взглянув на нее.
Грейсон расхаживал взад-вперед по толстому голубому ковру, глядя вниз на свои безупречно вычищенные туфли. Рики не знала, с какой скоростью и куда движется яхта. Она ждала, что Рэнди развернет яхту.
— Насколько я понимаю, ты вновь обратилась к ним за помощью. Попросила вычеркнуть еще одного родственника из списка живых.
— Я знала, что тебе это не понравится. Но они представят все как несчастный случай. Будто он был так подавлен смертью Кейт, что не справился с управлением, что-нибудь подобное.
— Детка, ты не понимаешь. Видишь ли, ты попросила этих людей убрать человека, который мне пока нужен живым.
— Торн? — удивилась Рики. — Зачем он тебе?
— Вот видишь? — сказал Грейсон. — Ты действуешь, не имея полного представления о происходящем. Ты поручаешь наемным убийцам отправить на тот свет других людей, и при этом не видишь дальше собственного носа. Но хуже всего, Рики, то, что если погибнет еще кто-нибудь из вашей семейки, полицейских это очень обрадует, как бы они ни были тупы или ленивы.
Рики возразила:
— Это уже мое дело. Тебе не стоит сюда лезть. Я помогла тебе ловко обтяпать это дельце, а сама осталась практически ни с чем. С какими-то жалкими двадцатью пятью тысячами долларов.
Грейсон открыл еще одну банку безалкогольного пива. Вылил его в чистую охлажденную кружку. Пиво вспенилось как настоящее. Рики смотрела, как он пьет, пена оставляла пивные усы над его верхней губой. Ей не хотелось пива, но этот придурок даже не предложил ей что-нибудь выпить.
— К сожалению, твои и мои дела переплелись и стали нашими общими делами. Если ты вдруг окажешься на допросе у шерифа, я почувствую себя очень некомфортно.
— Да брось ты, Грей, неужели ты думаешь, что я назову полиции твое имя? Что я поставлю тебя под удар?
— Нет, — ответил он. — Я так не думаю.
— Что ж, хорошо, — сказала она.
Но он произнес это таким тоном, что Рики совсем не была уверена, так ли уж это хорошо.
— Я хочу, чтобы ты кое на что взглянула, Рики. Точнее, кое на кого.
Он взял ее за руку, кивнув в сторону кают.
Рики вздохнула, встала и спустилась вместе с ним по трапу, прошла по узкому коридору. Он остановился у первой каюты, отпер дверь и распахнул ее настежь.
— Вот. Вот с кем ты имела дело.
Рики заглянула внутрь и увидела Милберна, лежащего на спине на куске парусины посередине каюты. Она сглотнула и отвернулась.
Когда они поднялись обратно в кают-компанию, Грейсон стал расхаживать перед ней по ковру.
— Я не люблю свободных концов, Рики. А ты — как раз такой пугающий меня свободный конец.
— И ты заманил меня сюда, чтобы застрелить.
— Нет. Конечно, нет.
— Как же, конечно, именно так. Ты заманил меня сюда и собираешься застрелить и скормить мое тело акулам. Вместе с телом этого идиота. Боже милосердный.
— Рики, Рики, — обиженно возразил он. — Я бы никогда не стал так поступать. Просто ты плохо меня знаешь.
— Ладно, — сказала она, испытывая облегчение, но все же пытаясь подпустить в голос жалобную нотку.
— Это не в моем стиле. — Грейсон облокотился о стойку бара и послал ей улыбку. Почти такую же настоящую, как и пиво. — Видишь ли, Рики, все твои разговоры насчет острова произвели на меня впечатление. Я тоже неравнодушен к островам.
Рики уставилась на него. Этот подонок снова вернулся к старой теме.
— Думаю, я нашел для тебя превосходный остров. Уединенный тропический остров. Никто не помешает твоим медитациям, поискам высшего разума. Там нет туристов и высотных зданий. Великолепный вид на океан. Идеальное место для твоих последних молитв. — Грейсон изо всех сил пытался сделать так, чтобы она купилась на его улыбку. — Есть только одно обстоятельство, связанное с этим островом, Рики. На самом деле это небольшой недостаток, но с моей стороны было бы нечестно умолчать о нем. — Грейсон поставил свою кружку на деревянную стойку. — Он является островом только двенадцать часов в день.
Теперь он смотрел прямо на нее, его глаза были тусклыми и бесцветными.
Рэнди выключил двигатели и спустился в кают-компанию. Рики поймала его взгляд и посмотрела на него жалобными, умоляющими глазами.
— Мы на месте, — сказал он Грейсону, его голос ничего не выражал.
— Отлично. Тащи ее на палубу, ссади с яхты и пусти ей кровь.
Он что-то искал в ящике позади барной стойки.
— Не надо, Грей. — Рики встала и подошла к нему. — Слова застревали у нее в горле. — Я не опасна для тебя, я могу уехать, испариться.
Грейсон протянул Рэнди нож для разделки мяса с тонким лезвием.
— Ни за что, — сказал Рэнди. — Это отвратительно. Всё, от начала до конца. Ты, эти парни, всё.
— Давай же, Рэнди. Сделай это.
Рики отступила, ожидая сигнала к началу спектакля, глядя, как блеснуло лезвие ножа в тусклом свете каюты. В иллюминаторе она увидела отражение группы людей, застывших в напряженных позах.
Рэнди покачал головой и отвернулся от Грейсона.
Грейсон пристально смотрел на Рэнди, пока тот шел обратно на кокпит и взбирался по металлическому трапу на верхнюю палубу.
— Ладно, — сказал Грейсон, все еще глядя в ту сторону, куда удалился Рэнди. — А ну, пошли.
Он схватил Рики за предплечье и почти поволок на палубу в кормовую часть судна. Это было похоже на припадок — она почувствовала в себе огромную силу. Сразу же за дверью кают-компании она вырвалась из рук Грейсона, боролась с ним секунду-другую, затем попыталась выхватить нож. Но Грейсон отскочил в сторону. Она запрыгнула на транец и заорала, чуть не сорвав голос:
— Рэнди!
Но он даже не обернулся. Она снова позвала его, но уже тихо:
— Ради бога, Рэнди, спаси меня.
Она увидела Грейсона, приближающегося к ней с ножом в левой руке. Рики наклонила голову, пытаясь вспомнить хоть одну молитву из тех, которым учили ее Кейт и доктор Билл, но в памяти всплыла только та, которую произносят перед едой: «Возблагодарим Господа за даруемую нам трапезу».
Когда Рики очнулась, то почувствовала сильную боль в челюсти. Она попыталась сесть на мокром песке. Грейсон оставил на ней только нижнее белье. Джентльмен до мозга костей. Подтянув к себе окровавленную левую ногу, как будто собираясь среди ночи заняться йогой, она сморщилась от боли. Надрез, который он сделал, тянулся вдоль всей подошвы. Наверное, Грейсон думал, что оказывает ей последнюю услугу, пустив кровь, которая неминуемо должна привлечь акул.
Теперь огни его «Гаттераса» были примерно в километре к северу от нее. Она слышала голоса Грейсона и Рэнди, доносившиеся с палубы яхты. Когда прогремели три выстрела, она вдруг ощутила прилив сил, подалась вперед, с надеждой глядя на эти огни.
Прошло пять минут прежде чем заработали большие дизельные двигатели яхты. Она смотрела, как «Гаттерас» развернулся и двинулся в ее сторону. Должно быть, он двигался со скоростью десять узлов, когда прошел в пятидесяти метрах от ее острова. У нее не было сил кричать, она просто смотрела на уходящую яхту. Рыдания застыли в горле.
Ее остров был около трех метров в длину и около полутора метров в ширину. Сдвинувшись чуть вперед на мокром песке, Рики опустила кровоточащую ступню в воду. Волны быстро неслись на север, оставляя пену у ее ног.
Пока вода поднималась, Рики пыталась сидеть прямо, напрягая мышцы шеи, чтобы не опустить голову. Чайка или какая-то другая белая птица опустилась на песок в паре метров от нее. Когда Рики была маленькой, Кейт учила ее различать птиц. Но, черт возьми, у нее всегда находились дела поважнее, чем учить названия этих дурацких птиц. Прилив уже щекотал ее ноги, и Рики изо всех сил попыталась вспомнить то, чему учила ее Кейт.
В воскресенье Торн, не торопясь, возвращался домой. Он был расслаблен. Всю дорогу от Вайоминга он проделал, пристроившись позади какого-то «бьюика», перемигиваясь с двумя детишками на заднем сиденье и запуская для них «мышиные уши».
Всю вторую половину субботнего дня он слонялся по Ки-Уэсту следом за этими двумя парнями со «Скараба». Они заинтересовали его, потому что, выпив пива, отправились прямиком в пентхауз Грейсона.
Торн повторял про себя: «Ну-ка, ну-ка». Выйдя из здания, парочка углубилась в жилые кварталы, чуть не сбилась с пути и наконец оказалась у двухэтажного домика Рики. Торн уже ничего не повторял про себя. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце.
Они пробыли у нее около часа, Торн ждал их, сидя на тротуаре неподалеку от доктора Лири. Доктор Лири был явно недоволен этим вторжением. Около одиннадцати они вышли, улыбаясь и громко переговариваясь, зашагали вдоль по Дюваль Стрит и зашли в ресторан перекусить. Потом отправились к Грейсону в офис. Где-то через час оттуда вышел только один из них, невысокого роста, и Торн преследовал его до пляжа у «Пир Хауса», где коротышка до конца дня пялился на женщин, загорающих топлес.
На закате парень пошел на Мэлори Сквэр,[39] где вместе с пятьюдесятью такими же зеваками стал смотреть, как солнце скользит к горизонту, прячась за грядой темных туч. Он разговорился с высокой женщиной крепкого телосложения, пожирательницей огня. Когда солнце село, он вместе с ней отправился в бар «У капитана Тони», где они пили примерно до половины одиннадцатого. Торн последовал за ними к зданию «Сэндпайпер Бэй Клаба» и видел, как парню с большим трудом удалось пробиться через пост охраны.
Торн вышел на общедоступный причал, расположенный напротив частного причала «Сэндпайпер Бэй». В это время парень и пожирательница огня поднялись на борт «Скараба» и исчезли в темноте. Тогда он вернулся обратно на автостоянку, откинул назад сиденье самого южного шлеп-мобиля и заснул. Он спал спокойно и не видел снов.
В два часа дня в воскресенье Торн уже добрался до Ки-Ларго. Джером-старший был в своем офисе, он смотрел бейсбол по телевизору. Он протянул Торну ключи от «фольксвагена» Кейт, не отрывая глаз от экрана.
— Младший просил тебе передать, что он хочет одолжить на этой неделе твой «кадиллак». Думает, что в нем безопаснее ехать по Ай-95, чем в одном из этих «фольксвагенов». — Джером бросил быстрый взгляд на Торна, пока шла реклама пива. — Интересно, почему это он, в его состоянии, боится аварий?
— Просто пытается протянуть подольше, — сказал Торн. — Цепляется за любую возможность, как и все мы.
Торн остановил машину у бюро ритуальных услуг. В одной из смотровых он увидел Салли Спенсер с детьми и отправился ждать в ее кабинет. Картонная коробка стояла на углу ее стола, на крышке была наклеена белая этикетка с именем Кейт. Какое-то время он стоял, глядя на нее. Из соседней комнаты раздавались чьи-то рыдания.
Из окна была видна Тарпоновая бухта, которая блестела как россыпь бриллиантов. Торн поднял коробку, все еще глядя на водную поверхность через окно. Он прищурился, пытаясь рассмотреть проплывающую мимо лодку, — черный силуэт на сверкающем фоне.
Весь день он провел за своим рабочим столом, принимаясь то за одну мушку, то за другую. Но его пальцы как будто онемели. Он продолжал работать, ожидая, что к нему вернется прежняя ловкость и вдохновение. Все напрасно. И по мере того, как в течение дня появлялись его постоянные клиенты, приехавшие за своими мушками, он вынужден был продавать все новые и новые мушки из своей личной коллекции.
На закате солнца он принял душ и налил себе большой стакан бурбона. Надел свою единственную ковбойскую рубашку и джинсы и стал причесывать влажные волосы, стоя перед зеркалом в ванной. Пришло время достать кольт. Протереть его, как следует почистить, зарядить. Он еще какое-то время продолжал причесываться. Тщательно уложив каждый волосок, в последний раз провел расческой по волосам.
Он подошел к кровати и сел на край. Проглотил еще немного «Мейкерс Марка» и поставил стакан на пол. Снял книгу, которую читал, и лампу-молнию с сундука, положил их на пол рядом со стаканом. Защелки сундука заржавели, но он открыл его без особого труда. Он поднял крышку и вынул из ящика промасленную тряпку.
В сундуке валялась пара дохлых тараканов, лежала коробочка с пулями «магнум». Набор для чистки. Но сам кольт исчез.
Торн бросил промасленное тряпье обратно в сундук, закрыл его, поставил на место лампу и положил рядом книжку. Взял стакан с виски с собой в ванную и сделал еще один большой глоток. Еще раз провел расческой по волосам, глядя в зеркало на свое ошеломленное лицо.
Неужели он отдал кольт Шугармену и забыл об этом? А может, его украл кто-то из тех, кто побывал в этой комнате за последние двадцать лет? Ведь много лет он даже не поднимал крышку сундука. Может, он достал пистолет во сне, вошел в сверкающую воду озера Сюрприз и бросил его в том самом месте, где погиб Даллас Джеймс?
Торн припарковал «флитвуд» и какое-то время сидел с включенными фарами возле дома Кейт. Потом выключил свет и сидел, вздыхая, в полной темноте. Над морскими путями бушевала гроза, темные кучевые облака пронзали зигзаги молний. Ветер все усиливался, сдувая комаров в сторону Эверглейдс. Высокие австралийские сосны стонали на ветру. Облака наползали на диск луны.
Если друзья Кейт хотели собраться и произносить прочувствованные речи, пожалуйста, их дело. Но это он сделает сам. Он вышел из машины, почувствовав, как ветер раздувает рубашку, и понес картонную коробку с прахом к ее причалу.
Он поставил коробку на столик для разделки рыбы и проверил швартовы на «Пламенном сердце». Два из завязанных кем-то узлов ослабли, и нос яхты повернулся и терся об одну из свай. Он подтянул яхту обратно к причалу и закрепил концы.
Взойдя на борт, он немного постоял у рыболовного кресла, держась за его спинку. Судно болталось из стороны в сторону из-за усиливающегося ветра. Пахло чистящим средством с запахом сосны.
В рубке запах был еще сильнее. Взглянув из иллюминатора рубки на темные, покрытые зыбью отмели, он вспомнил, как «Пламенное сердце» рассекала бурный океан. Яхта не отличалась особой скоростью, но могла выдержать самый сильный шторм.
Он сжал холодное колесо штурвала и сел в капитанское кресло, повернулся на нем, чтобы взглянуть на дверь рубки. Пытаясь представить ту последнюю ночь в жизни Кейт и одновременно пытаясь не думать об этом.
Какое-то время он сидел неподвижно, слушая, как поскрипывает судно. Заставляя себя выбросить все мысли из головы. Затем он потянулся и коснулся приборной доски, потрогал рукоятку дросселя, провел рукой по ящикам из тикового дерева. Он хотел ощутить какие-нибудь оставшиеся после нее вибрации. Встал, провел кончиками пальцев по всем поверхностям рубки. Ничего. Все стерильно.
Выйдя на кокпит, Торн глянул в темноту, почувствовал каплю дождя на лице. Небо над головой все еще было ясным, но в воздухе уже пахло грозой. Он спрыгнул обратно на причал, поднял картонную коробку. Это была квадратная коробка, возможно, раньше в ней хранились часы или мяч для софтбола, но она весила не меньше двух с половиной килограммов. Два с половиной килограмма праха и пепла. Торн держал ее одной рукой, вдыхая ветер, в котором не было кислорода. Он оперся о разделочный столик и открыл коробку. В слабом свете молодого месяца он увидел, что прах был беловатым. С вкраплением более крупных частичек.
Потом он глянул на звезды, медленно обвел глазами небосвод. Молиться было не на что, разве что на самолет, летящий слишком высоко, чтобы можно было услышать шум его двигателей. Торн смотрел, как он движется по звездному небу.
Он шагнул на край причала и глубоко вздохнул.
— Я здесь, — сказал он в темноту. — Немного подождал. — Я стараюсь, — прошептал он.
Ветер продолжал усиливаться.
Торн послюнил палец. Опустил его в открытую коробку. И снова поднес палец ко рту.
Сидни Гринстрит (1879–1954) — английский актер, сыгравший, в частности, в знаменитом фильме нуар «Мальтийский сокол» (1941).
Джейн Рассел (1921) — звезда Голливуда, снявшаяся в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок» вместе с Мэрилин Монро.
Эббот и Костелло — персонажи американского комедийного сериала 40–50-х годов.
Мэлори Сквэр — площадь, выходящая на залив и являющаяся центром жизни на острове Ки-Уэст. Каждый вечер здесь проходят празднования заката, где публику развлекают фокусники, жонглеры, дрессировщики.