— Кон… контора "Загородные перевозки"… проспект Вирхен-де-Африка… в Карабанчеле… Вы найдете… в конце улицы…
Я отпустил ее.
— Спасибо, Амандита.
Она удивленно уставилась на меня.
— Не… не за что.
Я с размаху влепил ей пощечину. Она пошатнулась, свалила несколько бутылок и стаканов и уселась на пол среди битого стекла.
Я медленно надел пиджак, поправил рубашку, подтянул узел галстука. Парень по имени Карим все еще лежал, закрыв ладонями лицо. Его рвало.
"Загородные перевозки" производили впечатление процветающего предприятия. В огромном гараже было пумно, вокруг больших грузовиков носились какие-то люди. Я подошел к худому мужчине, стоявшему у стены и тщательно пережевывавшему, как корова жвачку, свой бутерброд.
— Мне нужно поговорить с Паулино.
— С шефом?
— Да. Не знаете, где его можно найти?
Он отрицательно покачал головой.
— Я его сегодня не видел. Спросите лучше у его брата Элиодора. Он в конторе. — Рукой с бутербродом он указал на дверь в глубине гаража. Выйдете на пустырь и увидите контору.
Я поблагодарил, обошел гигантский грузовик, который ремонтировали два механика, открыл дверь и очутился на пустыре. Вернее, это была свалка металлолома, целые горы искореженных металлических предметов. Кабины грузовиков, остатки автобусов, автомобильные рамы… Я с трудом пробирался среди этого хлама, похожего на выветренную горную породу, по направлению к серому зданию, стоявшему в центре металлического хаоса и напоминавшему каземат.
Идти было трудно, правая нога распухла. Внезапно до меня донеслись ритмичные удары. Казалось, кто-то методично бьет чем-то тяжелым по металлу.
У дверей каземата я увидел маленького человечка.
почти что карлика, с силой бившего кувалдой по кузову машины без колес. На нем были синие брюки и такого же цвета свитер на молнии. Ручка кувалды была длиннее, чем он сам, и толще его маленькой головки.
— Эй! — окликнул я его. Мне нужен Пэулино.
Создавалось впечатление, что он меня не слышит, Удар. Кувалда описывает крут над его головой. Снова удар. Прежде чем опустить кувалду, он каждый раз поднимался на цыпочки. Я подошел поближе. У худенького карлика были необыкновенно длинные и толстые руки, свисавшие ниже копен. Вблизи он был похож на паука.
— Паулино здесь?
Никакого внимания. Снова удар. Крыша машины проломилась с резким скрежетом. Кувалда описала новую кривую и опять опустилась на кузов. Как заведенный, даже дыхания не переводил и пот не вытирал.
Я перенес тяжесть тела на здоровую ногу и закурил сигарету. Хотелось есть, чувствовалась усталость, колено ныло, следовало его растереть. Кроме того, я был сыт по горло драками.
— Простите, что я вас прерываю. — Я слегка похлопал его по плечу. Паулино у себя?
Карлик медленно повернулся ко мне, держа кувалду над головой, как если бы это был букет цветов. Лицо его покрывали мелкие морщинки. Сухое лицо, обтянутое пергаментной кожей. Мутно-зеленые, холодные глаза, в которых было не больше жизни, чем в луже после ночного дождя.
Несколько секунд он молча смотрел на меня. Потом кувалда стала двигаться в моем направлении, сначала медленно, а затем вдруг очень быстро. Я кинулся в сторону.
— Эй, послушайте! Что вы делаете?
Кувалда врезалась в землю как раз в том месте, где я только что стоял. Карлик снова поднял ее над головой, сделал несколько шагов вперед и бросился на меня.
— Стойте! Подождите! Послушайте!
Я отскочил назад. Кувалда глухо ударилась о землю.
Казалось, карлик ничего не понимает. Он медленно наступал, не отводя от меня своих маленьких мутных глазок. Шаг, еще шаг. Я отступил к дверям каземата.
— Послушай, орешков у меня нет, может, закурить хочешь? — Я вынул пачку сигарет и протянул ему. — Хочешь сигарету?
Прыжок. Кувалда снова врезалась в землю. Я посмотрел вокруг. Ни живой души, только скелеты машин и отдаленный шум улицы. Позади была дверь каземата. Дальше идти некуда. Я наклонился и поднял с земли камень побольше моего кулака. С силой сжал его и изготовился.
Карлик тоже приготовился к новому удару. Я прицелился, и в это мгновение сзади открылась дверь. Я был вынужден отскочить в сторону.
— Что здесь происходит?
В дверях стоял толстый мужчина с тройным подбородком, в грубой замшевой куртке. Он жадно заглатывал бутерброд. По запаху я определил, что это маринованная макрель. Масло стекало по подбородку и оседало в складках жира. Я узнал его. Это он принес мне записку от Паулино в бар "Да здравствует Пепа".
Карлик держал кувалду над головой.
— Мальчик принял меня за гвоздь. — Я ткнул пальцем в карлика. — Почему вы не держите его на цепи?
— Ты опять за старое, Индалесио? Зачем ты это делаешь, а? Хорошие дети так не поступают. — Карлик опустил кувалду и уставился на типа в куртке пустым взглядом. — Еще раз увижу, не будешь смотреть "Раз, два, три" [Популярный телеконкурс], клянусь богом, не подпущу тебя к телевизору!
Ты мне надоел, Индалесио… — Толстяк откусил бутерброд, масло снова потекло по подбородку, разговаривал он с полным ртом: — Пойди поиграй с машинами. Ну иди, иди.
Карлик, явно недовольный поворотом событий, поволок кувалду к машине и снова принялся наносить по ней ритмичные удары. Я выбросил камень.
Мужчина с бутербродом оперся о дверь.
— Бедняжка, — произнес он, не глядя в мою сторону. — Можете себе представить, он был самым способным ребенком в школе, потом вдруг что-то случилось, какая-то болезнь, и вот что с ним стало. Только и делает, что ломает машины. И так целый день.
— Вы говорите, он был самым способным ребенком в школе? — спросил я. В какой именно школе?
Он посмотрел на меня, собираясь ответить, но вдруг наморщил лоб и свел густые брови.
— Послушайте, вы случайно не?..
— Он самый… Антонио Карпинтеро или Тони Романо.
Вчера вы передали мне записку от Паулино. Помните?
— Да… да… — Он кивнул. — Помню… как же… помню.
— Слава богу, хоть один человек нашелся, который что-то помнит.