Улица, видневшаяся через застекленные двери подъезда, была окрашена в темно-голубые предрассветные тона.
— Этот парень — просто чудо. Мы теперь будем заглядывать каждую неделю, — сказал я охраннику и обернулся к Рикардо, улыбавшемуся во весь рот. Верно?
— Это восхитительно, — подтвердил он.
— Вы очень задержались, — процедил сквозь зубы охранник. — Я звонил четыре раза, но никто не брал трубку.
— Как же мы могли взять трубку? — парировал Рикардо. — Никак не могли. — Он рассмеялся.
— Кстати, — добавил я. — Игнасио просил передать, что он вас ждет.
— Моя смена скоро заканчивается, — ответил охранник.
— В другой раз придем пораньше, — не унимался я.
— Он неутомим, — подыграл мне Рикардо.
— Приходите до трех. Запомните, если придете позже, я не пущу.
— Больше этого не будет, честное слово. Правда?
— Мы будем здесь в двенадцать или даже раньше, — заверил его Рикардо.
Он широко улыбнулся и распахнул перед охранником дверь лифта. Тот немного поколебался, но все же вошел.
Я закрыл за ним дверь, засунул за пояс «габилондо» и надел пиджак. Мы вышли на улицу.
Через несколько минут такси мчало нас по проспекту Кастельяна. Появились первые прохожие.
Рикардо расслабился.
— Ты мне вернул молодость. Тони. Давно я так не развлекался.
— Завтра получишь деньги. Я уверен, что эта сеньора
заплатит все долги.
— Она? Я думал, должник — Нельсон.
— Теоретически да, но в действительности все дело принадлежит не Нельсону, а этой женщине. Она его мать.
— О, господи! — воскликнул он.
Таксист обернулся.
— Вы что-то сказали?
— Нет, — ответил Рикардо. — Это я сам с собой.
Молоденькая служанка в наколке и синем форменном платье подметала у входа на виллу «Кристина». Ей было лет двадцать, не больше, круглое лицо, покрытое веснушками, выглядело испуганным.
Доброе утро, у меня дело к хозяевам, — сказал я с улыбкой, толкая неплотно прикрытую калитку.
Утро казалось мне восхитительным.
— О. нет, нет, нельзя, сеньор!.. Нельзя! — закричала она, хватаясь за метлу, как за средневековую шпагу. — Еще очень рано!
Я шагнул в сад с аккуратно подстриженными газонами. Щебетали птички, небо в этом районе Мадрида было чистым. Девушка кинулась бежать вслед за мной.
— Сеньор, сеньор, пожалуйста… нельзя! Они еще спят!
Я обернулся, улыбка не сходила с моего лица.
— Не беспокойтесь, мы свои люди.
— Но…
Наконец она остановилась, прижимая к груди метлу.
Прилежная служанка, поднялась чуть свет. чтобы все сделать к пробуждению хозяев: приготовить ванну, завтрак, убрать дом и даже подмести в саду.
Я поднялся по мраморной лестнице и позвонил. Звук колокольчика сюда не доносился, вероятно, звонок был связан с кухней. Сеньоры никогда сами не открывают дверь.
Мне открыл субъект среднего возраста в черной рубашке, черном галстуке и полосатом жилете. Именно таким я представлял себе мажордома. У него были квадратные челюсти и густые сросшиеся брови. Он производил впечатление сильного человека.
— Что вам нужно? — спросил он, оглядев меня с головы до ног. Одного взгляда оказалось достаточно, опыт у него был. — Вам следует пройти с черного хода, с другой стороны дома.
— Я ничего не продаю. Мне нужна донья Кристина.
Дело очень срочное.
Он попытался захлопнуть дверь, но я успел просунуть ногу и одновременно сильно толкнуть его. Сейчас я уже не утруждал себя улыбкой. Он сел на пол, глаза его выражали немыслимое удивление. Я вошел в дом.
— Эй… что вы делаете? Вы что, с ума сошли? — Он вскочил и, широко раскинув руки, преградил мне дорогу, громко крича:
— Хайме, Хайме, иди скорее сюда!
Я оттолкнул его и тут же заметил, что он изготовился для удара левой. Движения его были размеренными. Выставив плечо, чтобы блокировать его левую, я нанес ему короткий апперкот в подбородок. Он покачнулся, и я уже собирался ударить его в солнечное сплетение, но в этот момент послышались голоса.
Из дверей в глубине холла вышли две женщины в форменных синих платьях. Они в ужасе поднесли руки ко рту и стали вопить, не решаясь сдвинуться с места. Вбежала девушка с метлой и присоединилась к их крикам.
— Ни с места, а то я вас убью! — приказал кто-то у меня за спиной.
Я выпустил мажордома, который тут же упал на пол, и обернулся. В дверях стоял молодой парень в джинсах и рубашке с закатанными рукавами и целился в меня из охотничьего ружья. Он очень нервничал.
— Спокойно, — сказал я, держа руки над головой. — Я не вор, мне нужно видеть сеньору. Мы с ней знакомы.