Так мы проковырялись до семи часов. Прежнего задора уже не было, и активность понемногу угасла.
От воды потянуло холодом. Слава остановился и поглядел на небо: - Вроде гроза собирается.
Опираясь на лопату, я с трудом разогнулся. Поясницу стало ломить. Плохой признак, завтра будет тяжелее.
- Где там твоя гроза?
- Вон, - показал рукой Слава.
Из-за леса на другом берегу выползало широкое темно-синее облако. В его почти черных недрах временами что-то посверкивало.
- Только грозы нам не хватало, - устало бросил я.
Туча шла прямо на нас.
- Пойдем в лагерь, вещички поможем собрать, чтобы не намокли.
Найдя подходящий предлог, чтобы оставить работу, мы вскинули лопаты на плечи и пошагали к стоянке. Спустившись в реку, я увяз в набросанной глине и зачерпнул сапогом воду.
- А, черт!
- Что случилось?
- Воды набрал.
- Ходил бы босиком, - пожал плечами Слава.
- Ревматизм, - сказал я.
В стойбище наши женщины, ни о чем не подозревая, курили у костра. В котле булькал ужин.
- Наработались? - спросила Марина.
- Гроза идет, - сообщил я. - Прячьте все промокающее в машины.
- Ой, и в самом деле. - Ксения быстро поднялась и скатала одеяло. Марина тоже оторвала зад и стала собирать мелкие шмотки.
Я отнес в палатку свое барахло и недовольно покосился на костер. Жаль, ужин не доварится.
Туча стремительно приближалась, слышно было, как ворчит гром. Откуда-то выплыли кучевые облака, похожие на комки плотной ваты, и шли в авангарде, словно легкая кавалерия, предваряющая основные силы тяжеловооруженного войска.
- Что вы хоть готовили? - поинтересовался я у Марины, подойдя к очагу. В сапоге противно хлюпало.
- Макароны по-флотски, - сказала Марина. - Но теперь уж вряд ли.
- Это точно. - Я обнял ее за талию. В лицо ударил первый порыв ветра. От костра полетела туча золы, пламя прибилось к земле. - Сейчас начнется.
- Надо бы убрать куда-нибудь, - кивнула Марина на котел.
- Вылить.
- Жалко.
Я усмехнулся. Эх, экономная женская натура!
- Потом доваривать - невкусно будет.
- Так хоть огонь загасить надо.
- Дождем зальет, - сказал я. Марина скорбно вздохнула. Никакой свободы деятельности для инициативной натуры!
- Эй! - раздался сзади вопль. Мы обернулись. У своей палатки стоял Слава, призывно размахивая пузырем "Абсолюта". - Идите к нам!
- Сейчас, - крикнул я и подтолкнул Маринку. - Иди, я через минуту буду.
Ветер в последний раз взметнул Маринкины волосы и вдруг затих. В воздухе установилась странная неподвижность. Вокруг стало быстро темнеть.
Солнце в последний раз выглянуло в разрыв кучевого облака, абрис которого украсился лучезарной короной, а затем на сверкающий диск наползла туча, и наступили зловещие мрачные сумерки.
Я люблю оставаться наедине со стихией. Люблю грозу, люблю ураган. Меня возбуждает буйство природы, есть в нем какая-то сила, которую, кажется, обрети - и станешь властелином мира. Колоссальная неподконтрольная мощь, такая, что можно попытаться схватить и удержать в кулаке молнию!
Послышался тяжелый шум, и перед лесом показалась плотная стена дождя, надвигающаяся прямо на меня. Я увидел, как река зарябилась под ударами первых капель, потом словно закипела, а я бегом бросился в укрытие. Когда я ворвался в палатку, все засмеялись.
- Ну что, навоевался? - спросил Слава. По брезенту ударил дождь. Присаживайся.
Я плюхнулся рядом с Маринкой, сидевшей спиной к выходу. Перед ней на газете была разложена закусь: ветчина, хлеб, яйца и прочая снедь. Я перегнулся и застегнул входной клапан.
- Эх-ма! - алчно изрек Слава, с треском отвинчивая пробку. - Ксюша, а стаканы где?
Ксения извлекла четыре пластиковых стаканчика. Слава наполнил их щедрой рукой, граммов по сто пятьдесят.
- Ну, - сказал он, - за "лося": чтобы елося, пилося и... хорошо спалося!
Я выдохнул и проглотил "Абсолют". Дождь поливал палатку словно из ведра, даже подвешенный за крюк электрический фонарь раскачивался из стороны в сторону. Внутри потеплело. "Мы славно поработали и славно отдохнем!"
- Ой! - вскрикнула вдруг Ксения, поспешно отдергиваясь от стенки.
- Чего там? - заинтересовался Слава, и я понял, что мои худшие опасения оправдались - новенькая палатка протекла по швам. Скоро по скату полился второй ручеек, затем третий, и я предложил: - Давайте перебираться ко мне. Собираем все необходимые шмотки, дамы запасаются провизией, Слава, берешь банку, я - фонарь, и делаем марш-бросок.
Марина поежилась - струйка попала ей на спину.
- Итак, все готово? - спросил я, берясь за фонарный крюк. Дамы накрылись куртками, и можно было не опасаться за сохранность съестных припасов. - Дернули!
На улице шел настоящий ливень! Я мгновенно промок до нитки, не успев сделать первый шаг.
Со скоростью курьерского поезда мы домчались до нашей палатки, благо они стояли почти рядом, и стали размещаться, стараясь не намочить сухие вещи. Я разделся до пояса и в таком виде воссел, скрестив ноги по-турецки. В своем жилище я чувствовал себя уверенно и комфортно - у меня швы не протекали. Наконец все расселись, и Слава неуверено огляделся: