И сейчас, чем больше я вспоминал о своем последнем задании, тем все больше одна _к_а_р_т_и_н_к_а_ превращалась в другую...
И когда сомнения в моей душе стали уж совсем невыносимыми, словно гвоздь, вылезший из подметки внутри ботинка, я закопался в архивы нашей конторы. В итоге, в один прекрасный день я примчался к Брилеру, который в это время отлеживался с жуткой простудой в своем загородном коттедже.
Как человек он не мог не быть удивлен моим внезапным визитом (на всякий случай, я не стал предварительно извещать его о своем намерении). Но как профессионал оперативной деятельности он и глазом не моргнул, когда я появился перед его ложе, использовав для проникновения в дом открытое окно на первом этаже.
- Присаживайся, Ян, - любезно предложил мне он гнусавым от насморка голосом. Так, будто я зашел в его служебный кабинет. - Выпьешь чего-нибудь для профилактики, чтобы не заразиться от меня?
- Не будем терять время, Николь, - ответил я, садясь в роскошное кожаное кресло. - У меня есть один вопрос к тебе...
- Хм, - произнес Брилер, сощурившись. - Так уж и один?.. А нельзя ли отложить интервью на другой раз? Эта чертова простуда, которую я имею... вернее, которая меня всячески имеет... отнюдь не способствует...
Я молчал, и тогда он, тщательно высморкавшись, сказал:
- Ну ладно, раз это суперважно для тебя, хорошо. Я слушаю тебя, Ян.
Судя по его интонации, старый лис Брилер уже учуял, что разговор может пойти о неприятных для него вещах.
- Послушай, Николь, - сказал я. - Это правда, что операция "Коммандос" была на самом деле провокацией с нашей стороны? Это правда, что спутник, излучавший психогенные импульсы в определенном секторе, на самом деле был запущен нашими, юнписовскими спецами? И наконец, правда ли, что в рамках этой операции я играл роль подсадной утки, чтобы потом засвидетельствовать в суде достигнутый эффект?
- Не кричи, Ян, - спокойно сказал Брилер ("Разве я кричал?", удивился мысленно я). - Обещание насчет одного вопроса, как я и ожидал, ты все-таки не сдержал. Поэтому...
Он пару раз оглушительно, со вкусом, чихнул. Вид моего начальника совершенно сбивал с толку, потому что нельзя было понять, что творится у него в душе. Впрочем, учитывая опыт его работы в ЮНПИСе в должности начальника оперативного отдела, можно было предположить, что Брилер специально уподобляется каменному идолу, чтобы сбить с толку собеседника.
- Так вот, - продолжал он. - Во-первых, кто сказал тебе всю эту чушь? А во-вторых... Ладно, ответь сначала на мое "во-первых".
- Не бойся: никто из "посвященных лиц" не проболтался, - сказал я. И я бы никогда не докопался до истины, если бы вы с Дефорски сами не допустили кое-какие проколы... Поясню. Беседуя со мной сразу после моего возвращения с задания, ты обнаружил завидную осведомленность о том, что субкоммандант Ченстохович говорил мне насчет образа врага. Помнишь?.. Все очень здорово, за исключением одной детали: именно об этой дискуссии с Ченстоховичем я ничего не докладывал тебе, посчитав ее лирикой... Затем. Рассказывая тебе и Дефорски о группе Бикоффа, я, конечно же, упоминал в числе прочих некоего Славу Канцевича, но, однако, ни словом не обмолвился, что он родом из Одессы и что, следовательно, его прозвище - "Одессит"...
Брилер невинно глядел мне в глаза.
- Ну и что? - осведомился он, когда понял, что я жду от него реакции на обвинения.
Это было уже наглостью с его стороны.
- Как это - что? - начал кипятиться я. - Эти ваши проколы свидетельствуют о том, что вы контролировали мои действия на задании с помощью микропередатчика. - В этом месте я вдруг вспомнил слова Брилера: "Скажи спасибо своему медальону, Ян". - Зачем вам это понадобилось, Николь? Уж не затем ли, что вы хотели подстраховаться на тот случай, если я окажусь потом не в состоянии выступить на суде? Вы же знали, на что меня посылаете, и если бы мощность излучения превзошла нормы, я мог бы просто свихнуться!.. Кроме того, предполагаю, что вы не исключали возможности моей гибели в подобной заварухе, не так ли?
Поскольку Брилер молча сопливился в платок, то я продолжал:
- Но есть и более существенный промах, Николь. Правда, его допустил уже не ты и не Роберт... По чьему-то недосмотру в архиве ЮНПИСа сохранился один любопытнейший документ...
Я извлек из кармана дискету и, вставив ее в компьютер Брилера, стоявший на столе, запустил считывающее устройство. Через несколько секунд на экране высветилось:
"ЮНПИС. Материалы радиофаксной связи...
Радиофакс N 12-32/189-с
Технический центр - штаб-квартира ЮНПИСа.
Получатель: Н.Брилер.
Отправитель: А.Ягич.
Время: 21:40
Дата: 23.07.042
Содержание: В связи с разделением объектов Воздействия на две группы возникает следующая альтернатива: (а) оказывать Воздействие на обе части группы; (б) сосредоточить Воздействие на той части, где находится Корреспондент. Выбор варианта "а" потребует повышения биоэнергозатрат примерно на 100-150 кильманов. Прошу незамедлительно принять решение по выбору альтернативного варианта, а в случае "а" - принять надлежащие меры по обеспечению деятельности Техцентра. Конец связи".
Как всегда, реакцию Брилера на то, что его приперли к стене, я не угадал. Мой непосредственный шеф рассмеялся так искренне, что даже закашлялся.
- Ай-яй-яй! - отдышавшись и утерев выступившие слезы, посетовал Николь. - Какая преступная халатность!.. Сплошные проблемы с этими секретчиками! Впрочем, это упущение легко исправить...
Он, как фокусник, извлек неизвестно откуда мини-пульт и в мгновение ока нажал одному ему известную комбинацию кнопок.
Экран мигнул, и на нем появилась надпись:
"Текущий файл уничтожен. Восстановлению не подлежит".
- Это чтобы у тебя не возникало дурных соблазнов, Ян, - хладнокровно пояснил Брилер. - Только не пытайся врать мне, что ты наделал массу копий этого файла - он был защищен тройным паролем от копирования...
- Да я и не собирался публиковать эту информацию, - сказал я. - Для меня было важнее установить истину для самого себя!
- Что ж, считай, что ты ее установил, - будничным тоном сообщил Брилер. - Что дальше? Пойми, сейчас я беседую с тобой как с другом... В любой другой обстановке я официально отвергну твои гнусные инсинуации против ЮНПИСа, а может быть - и подам на тебя в суд за клевету, ха-ха-ха!.. Иначе я просто не могу поступить, Ян, ты на моем месте тоже был бы связан по рукам и ногам.
- "Как с другом", - передразнил его я. - Добавь сюда словечко "бывшим", бывшим другом, Николь! Вы обманули людей, а это, как ни крути, подлость!.. А я всегда считал и буду считать, что друг, обманувший или предавший - не обязательно меня, а других людей - это уже не мой друг. Извини, так меня воспитал Пандух... И что бы ты сейчас ни говорил в свое оправдание, для меня ты остаешься преступником, Николь!
Только теперь он, наконец, сорвался.
- "Преступником"! - с горечью повторил он мои слова. - В чем же мое преступление, Ян? В том, что мы наконец-таки свалили это чудище, против которого боролись без малого полвека?!. В том, что отныне не придется матерям рыдать по сыновьям, которые не вернулись из армии домой?!. Или в том, что не будут больше дети расти сиротами, потому что их отцы погибли на очередной войнушке?!.
Он судорожно закашлялся.
Я молчал.
- И потом, - продолжал Брилер, - послушай, Ян, ты знаешь меня без малого десять лет... Если бы я пошел на это ради своей корысти, твое возмущение можно было бы понять. Но ведь ты прекрасно знаешь, ради чего я сделал это...
Я знал.
У Брилера был сын. Единственный сын, которого Николь вырастил с пеленок в одиночку: жена Брилера скончалась во время родов. Наверное, именно поэтому сын был той центральной осью, на которой держалась вся жизнь Брилера. Естественно, что Николь ни в какую не хотел отпускать сына служить срочную (контрактная система тогда еще только вводилась, и для большинства юношей военная служба была обязательной). Однако, сын решил иначе. "Кто-то ведь должен, папа", сказал он банальные слова и все-таки ушел на призывной пункт. Полгода спустя он погиб - отнюдь не на войне. Пьяный "дембель", который на следующий день должен был отбыть домой в комфортабельном автобусе, угодил Брилеру-младшему тяжелым сапогом в висок - ни за что, ни про что, просто потому что положено "дембелям" по их "статусу" - избивать "молодых"...
На суде Брилер попытался застрелить убийцу сына из старенькой "беретты", но пистолет дал осечку. И тогда Николь понял, что бессмысленно бороться с каждым человеком, который носит ненавистную форму цвета хаки, в отдельности, а следует объявить войну всей порочной системе, узаконившей право человека в хаки убивать других людей. Именно поэтому он посвятил всего себя делу ЮНПИСа...
Я знал это, но упрямо повторил:
- Да, ты виновен, Николь! Потому что в том числе и по твоей милости сотни, тысячи людей, честно выполнявших свои обязанности, оказались в роли фишек в гигантской политической игре. Только, в отличие от фишек, которым не бывает больно, они страдают и мучаются - как морально, так и физически! Сколько же можно?!. Как можно ради мифического всеобщего блага причинять боль и страдания отдельно взятым личностям?
- Послушай, Ян, - сказал Брилер, явно растерянный и смущенный моей непримиримостью. - Они должны были уйти!.. Армия - инструмент насилия, причем очень опасный инструмент!..