Варя сразу заметила машину и поспешила навстречу гостям. С хлебом и солью вышла. А как увидела зятя, чуть не выронила из рук каравай. Мигом плохо стало.
Бородатый, грузный человек с трудом выдавился из машины и, оглядев толпу деревенских зевак, сказал улыбаясь:
— Здравствуйте, люди добрые! Дай Бог всем здоровья и счастья! Коль пришли встретить нас, пойдемте в дом, познакомимся, — подошел к Варе, обнял, поцеловал в обе щеки, отломив от каравая кусочек хлеба, обмакнул в соль и съел.
— Спасибо, мамка, знатный хлеб испекла! — поцеловал каравай и, вытащив тяжеленные сумки, пошел в дом следом за Варей и Анжелой.
— Доча, твой Вася мой ровесник, — шепнула тихо.
— Свойский мужик, хороший, уважительный!
— Силища в ем чисто ведмежья! Цельная гора! — восторгались люди, спешившие трусцой на предложенное угощенье. Кто ж в деревне откажется от халявной попойки, она обещала стать громкой и щедрой.
— Как же мне называть, сколько тебе годочков, милый зятек? — спросила Варя.
— Такой красивой и молодой женщине позволительно все! Зовите Васей! А там, как сердце подскажет! — улыбался зять по-детски чисто. На том и порешили. Вася был неотразим. Он покорил деревенских уменьем пить много и при этом оставаться трезвым, крепко держаться на ногах и петь басом любимые сельские песни, да так что лампочки гасли. Плясал он со всеми бабами, бабками и тещей, рассказывал анекдоты, от каких со смеху валились под столы. А к ночи сказал извинившись:
— Дорогие гости! Нам пора отдохнуть, мы с дороги, к тому же у меня молодая жена!
Люди мигом сообразили и, не ожидая повторения сказанного, спешно покинули дом Варвары, на все лады расхваливая городского зятя и хлебосольство хозяйки:
— Озорной мужик этот Васятка! Я уж полета годков краковяку не плясала. А ен как ухватил за бока и давай меня вертеть да кружить, и все прихваливает. Ноги в пляс сами побегли. Да я таких слов как от него, отродясь не слыхала! Во, озорник! — судачила старая Матрена.
— И не говори! Бедовый малец! С таким не соскучишься и не сопреешь на лежанке! — согласилась бабка Алена.
— Вот дела! Сколько пили, а под стол никто не завалился! — удивлялся дед Корней.
— Ты поди, никогда так не закусывал! Припомни, когда в последний раз заливные языки ел?
— Да никогда! Впервой в жизни!
— То-то! Чему ж удивляешься?
Варя с Анжелой убирали со стола, вполголоса переговаривались, пользуясь отсутствием Василия, провожавшего последних гостей.
— Чего тебя угораздило выйти за него замуж? — спросила Варвара Анжелку, та загадочно улыбнулась и, подойдя совсем близко, ответила:
— А почему ты вышла замуж за отца? Не хотела жить в нужде, нашла спину, за какую спряталась, и жила много лет, не зная беды. Я тоже так решила. Не знаю, как склеится дальше, но пока все ладится. Вася действительно любит, дал, что мне нужно, я ни в чем не знаю отказа.
— Но ведь у нас есть деньги! — напомнила ей мать.
— Они на завтра, а мне и сегодня жить надо.
— Где работает Вася? Кто он? — спросила Варя.
— Он в бизнесе. Подробно не знаю, да и не нужно, не хочу много знать, но как поняла, Вася в сотовой связи работает. Там у него без риска, все чисто.
— Он был женат?
— Какое мне дело до его прошлого? Говорил, что женщины у него были, но ни одну не любил, потому, связи короткие завязывал. Ни с одной ничем не связан.
— А дети у него есть?
— Говорит что нету.
— Вы расписались?
— Конечно! Неужели я привезла б сюда хахаля? Нет, мамка, он законный муж.
— Где ж ты его зацепила?
— Я говорила тете по телефону, что устроилась ученицей парикмахера в самом модном, престижном салоне, где обслуживают элиту города. Так вот туда приходил Вася.
— Как же ты его не смогла привести в порядок, глянь какой он лохматый, бородатый, весь заросший, что барбос.
— Мам! Не все сразу, не торопи, мужчин завоевываем постепенно, как крепость.
— Не поняла! — остановилась посередине кухни удивленная.
— Как не поймешь? Надо оставлять мужу хоть какую-то отдушину, нельзя лишать всего сразу. Я и так добилась многого. Ну, любит Вася свою волосатость, пусть пока потешится. Всему свое время. Зато теперь он уже не ковыряется зубочисткой при гостях, не лезет пальцем в нос и в уши, ходит по квартире в домашних тапках, а не в обуви. Короче, приручаю понемногу, не спеша, чтоб не перегрузить. Теперь уже не выходит без расчески и носового платка, каждый день меняет носки.
— Да это все мелочи, — поморщилась Варя и спросила:
— Скажи, а детей он хочет?
— Сына ждет, просто мечтает о мальчишке. Говорит, как только рожу пацана, он купит самый крутой коттедж, а во дворе будут радовать и удивлять всех настоящие павлины, фазаны, а посередине двора будет фонтан, и не простой, а поющий, с цветовой подсветкой. Вот как он мечтает, — поделилась Анжелка.
— Мечтать никому не вредно! — отозвалась Варя.
— Знаешь, Вася упрямый…
— Скажи, как он на тебя завис?
— Ой, мамка, уморила, он и не приметил меня сразу. Это я его закадрила. Хотя Васек считает, что он меня заклеил. Я конечно соглашаюсь. А получилось иначе. Мне на него наши парикмахеры указали и сказали, что Вася крутой бизнесмен, богат и холостой покуда. Очень веселый и добрый:
— Иди, обслужи! — посоветовали мне, рассмеялась Анжелка звонким колокольчиком.
— Я мигом все сообразила. Подошла к нему и спрашиваю, чего он желает? Вася ответил, чтоб немного подровняла шевелюру и бороду. Потом попросил отмассировать лицо, побрить, не задев и не испортив бороду. Я очень старалась угодить. И Вася это заметил. Уходя, он сунул мне в карман сто долларов и свою визитную карточку, рассчитался в кассе и ушел, считая, что вечером обязательно позвоню. А иначе, зачем визитку дал. Но я не позвонила. Не стала набиваться как другие. Даже наши замужние бабы на это «клевали», знали, что отслюнит за ночь кучеряво. Но они женщины, им нечего было терять. А я не хотела влетать в дешевки. И не спешила со звонком. Так он через неделю сам возник и ждал, когда освобожусь. Потом сел ко мне в кресло и спросил, почему не позвонила? Я ответила, что не было времени и повода, мол, не люблю докучать незнакомым людям, короче сваляла дуру. Вот тогда он пригласил в кабак на весь вечер. Я, конечно, отказалась, была наслышана, как потом расплачивались бабы за ресторан. Вася удивился, что я отказалась. Как сам потом признался, он прощупывал кто я, из путан или нет? — вспомнила Анжелка тихо смеясь.
— Потом он предложил покататься вечером по городу. Ну, это старый трюк, меня наши бабы успели посветить во все тонкости флирта. И Вася, вижу, заводиться стал. Его заело, что обычная девчонка не зависает и не бросается на шею. Он к такому не привык, ему ни одна не отказывала во встрече. Он многое мне предлагал. Я отвергала. Его бесила моя несговорчивость. И вечером, после работы, он подъехал в машине, вошел в зал с громадным букетом цветов, подарил, предложил подвезти домой. Я сказала, что живу совсем рядом, в трех минутах ходьбы, потому, подвозить нет смысла. Он спросил мой адрес и номер телефона. Ответила, что не даю малознакомым людям. Но едва вернулась домой, в дверь позвонил Вася, кто-то ему дал мой адрес. Ну не выгонишь, коль он уже возник. Он вел себя прилично. Не приставал, не лез, никаких скользких разговоров не заводил, мы просто общались, приглядывались друг к другу. А через пару недель он сделал предложение. Я потянула несколько дней для приличия, потом согласилась. Вася в тот же день уволил меня из парикмахерской, сказал, что не хочет, чтобы я обслуживала чужих мужчин и вертелась перед ними на цирлах. Не разрешил поступать в институт. Сказал, что сам сумеет обеспечить семью. Отвадил всех подруг. Пообещал заменить собою; И у него это неплохо получается, — хихикнула дочь:
— Знаешь, он был удивлен, что я оказалась девушкой. И никуда не выпускает одну. Вместе ходим по магазинам, салонам, Вася всегда рядом, под руку, от себя ни на шаг.
— Ты то к нему привыкла? Любишь ли?
— Мам! Ну и вопросики у тебя, как у пещерной. Мужа надо уважать, если этого заслуживает его доход. А любить можно только себя.
— Ну и плутовка! — качнула головой Варя. И тут же вспомнив свое замужество, осеклась, умолкла. Хотела спросить дочь, не беременна ли она, но в это время вернулся в дом зять и попросил Анжелку:
— Сделай мне чайку покрепче.
Анжелка не промедлила, тут же подала чай и присела рядом, позвала мать:
— Побудь с нами, отдохни! Мы думали, что сами отметим знакомство, а тут полдеревни гостей набралось. Даже не поговорить толком.
— Я вас ждала, других никого не звала.
— Девочки, звездочки, ну, я пригласил людей. Что из того? Классно побалдели. Все довольны.
— Вась! Мы привезли продукты мамке, а пришлось выложить на деревню! — недовольно заметила Анжела.
— Не жмись, лапушка! И не ворчи! Надо будет Варе, я тут же прискочу, подвезу все, что скажет. Дорогу теперь знаю, с завязанными глазами найду. Ты только не шипи! В деревне другого знакомства не признают. А Варя тут дышит. Ее авторитет ронять нельзя. Пусть ей за нас не придется краснеть.
— Васек, я хочу поговорить с тобой. Один на один! — глянула Варя на зятя в упор.
— Всегда готов! — откликнулся тут же, но дочь насторожилась…
Когда они вошли в зал, Варвара закрыла собою двери и спросила напрямую:
— Вася! Зачем тебе понадобилась моя дочь? Только не базарь мне про любовь! В нашем с тобой возрасте эта тема слишком наивна, и мы не сопливые юнцы, чтоб поверить в романтические бредни.
— А что если люблю Анжелку?
— Не прикидывайся придурком и меня не считай за старое, глупое чмо! Говори, что есть в натуре?
— Варя! Вначале сам не понимал, что потянуло к ней! Клеился как обычно, ненадолго, а получилось навсегда. Анжелка оказалась очень умной, я не предполагал, что такие есть на свете. И дело не в том будто завис на ее девственность или квартиру. Она понимает меня с полуслова. Мы с нею — одним сердцем живем. Такого никогда не было.
— Она ребенок против тебя. Что будет лет через пятнадцать? Анжела только выйдет в бабью пору, а ты уже вконец состаришься?
— Варя, никто ничего не может угадать наперед. И ты не пророчь. Много я слыхал всякого. Сколько таких случаев бывает, да и зачем далеко загадывать? Через пятнадцать лет, если доживу, поверь Варя, не смылюсь и не стиражируюсь. Мой отец на двадцать пять лет старше, а и теперь мужчина.
— Он всю жизнь прожил с твоей матерью, а ты скольких сменил?
Вася хохотал громко:
— Это не о моем отце! У него было столько баб, что любой счетчик заклинит. Давай не будем считать чужие грехи. Да и не духовник ты, и я не на исповеди. Это ни тема для разговора! Анжелу это не тревожит. Она человек другого склада. Не тревожься, с этим мы сами разберемся.
— Дай ей возможность получить образование.
— Зачем? Пусть рожает детей и занимается ими. Это куда как нужнее и благодарнее.
— Выходит, ты мою дочь хочешь закрыть в клетке и лишить всякого общения с людьми?
— А к чему общение? Что оно ей даст?
— Ты из нее делаешь затворницу!
— Ничуть. Мы с Анжелкой каждый день выезжаем в город. Развлекаемся, гуляем, бываем в театрах, в салонах, ресторанах, на концертах. Она постоянно среди людей.
— Почему не пускаешь в институт?
— Он ей ни к чему! Работать не будет. И сама не рвется в науку. Пусть матерью станет. Это самое женское дело.
— Вася, вы имеете высшее образование?
— Политехнический закончил.
— Не позволяй Анжелке отупеть. Пусть она не упускает бездарно годы. Ведь никто из нас не знает, что ждет впереди. Образование ей не помешает. Заочно или вечернее, лишь бы была занята делом! — настаивала Варя.
— Подумаем, — ответил уклончиво. И добавил:
— Я не хочу неволить и грузить Анжелу. Но если она решит сама, мешать ей не стану, это обещаю.
— Вася, чем ты занят?
— Зарабатываю нам на жизнь в системе сотовой связи. Короче, у меня все чисто и нормально.
— Дай вам Бог! У тебя есть родители?
— Я же говорил, отец имеется. Но он сам по себе живет, отдельно от нас.
— А мать?
— Она ушла от него давно. Застала с женщиной и не простила. Это случилось давно, — вздохнул зять. И продолжил нехотя:
— Я тогда в институте учился. На третьем курсе. Когда пришел с занятий, мать уже собрала вещи и сказала, что уходит от отца навсегда. Честно говоря, я не удивился. Они ладили. Разные люди мои родители. Все о чем-то спорили, не понимали один другого. Скандалили всякий день. Отец был дома и даже не попытался уговорить, успокоить мать, будто порадовался уходу, о каком ни разу за все годы не пожалел. Она спросила, буду ли я поддерживать с нею отношения. Но не позвала с собой, не сказала куда уходит и к кому. Я ничего не ответил. Ведь мать бросала нас обоих. Я не участвовал в их разборках. И она не советовалась со мной. А значит, не любила. Коль так, решил не вмешиваться в их дела. Надеялся, что остынут и помирятся, простят обиды и снова сойдутся, как у других случалось помногу раз. Но мать ушла навсегда. Она не простилась, молча закрыла за собою дверь. Отец после того как с цепи сорвался. Каждый день менял женщин, и я однажды решил с ним поговорить по- мужски.
Вася нахмурился. Воспоминания были не из приятных. Их не хотелось ворошить, но теща ждала.
— Высказал я ему все. И за себя, и за мать. В глубине души, что скрывать, ждал ее и надеялся, что отец разыщет и вернет. Но этот разговор поставил точку на моих ожиданиях и надеждах. Отец сказал, что никогда не помирится, если даже она вернется. И сказал:
— Я устал от нее! Нет ничего хуже, чем жить с человеком, какой ненавидит и не понимает. Она все годы называла меня тупицей и бездарем, болтуном и хвастуном. Она считала меня недостойным, говорила, что пропаду без нее, что все вокруг презирают меня. Короче, нет на земле человека хуже. И, даже ложась в постель, подчеркивала, что делает одолжение. Я все терпел, сцепив зубы. И решил доказать обратное, что меня хотят, любят и вовсе не презирают, и я совсем не бездарь. Вот и привел женщину, ничуть не хуже, даже лучше матери, моложе и красивее. Я хотел, чтобы она нас застала. Вот тут и слов не понадобилось. Твоя мать увидела все своими глазами. Сопоставила и поняла, что я ей отомстил за все годы разом.
— А где отец работал?
— Он и теперь в милиции. Криминалист. И, знаешь, Варя, никто его не считает дураком или тупицей. Тем более бездарем. Он в своем деле большой авторитет, один из продвинутых. Не заскоруз и не зачерствел на работе, у него феноменальная память и очень светлая голова. Я горжусь своим паханом. Он иногда может такое отмочить, что диву даюсь!
— А мать где работала?
— Она библиотекарь. Всю жизнь читала книги. А что творится за окном, не знала. Отцу некогда было читать, его постоянно дергали на происшествия. Возвращался усталый, продрогший, голодный, а мать на диване читает очередную книжку и не встанет, чтобы хоть покормить мужика. Он сам себе разогревал ужин. Один, иногда со мной садился за стол. Он общался только со мною, матери, как сама говорила, с ним было неинтересно. Она морщилась от его рассказов, а я слушал, открыв рот. Но не имел отцовских способностей, потому не пошел по его стопам. Одно удивляло, как они поженились, зачем?
— Мать так и не появилась?
— Звонила. Года через три после ухода. Поздравила с окончанием института, спросила, как живу, не появилась ли в доме мачеха? Не женился ли сам? Короче, поговорил, будто с соседкой по лестничной площадке. Ни в голосе, ни в вопросах ни капли тепла. И о себе ни слова. Не предложила увидеться, хотя прошло три года. Потом еще раз нашлась. Отец поднял трубку. Она и не поздоровалась с ним, попросила меня. Примерно такой же разговор как предыдущий. Ну и еще отыскалась, лет пять назад. Честно говоря, думал, что она умерла. Оказалась живая. Посетовала на слишком маленькую пенсию, на плохое жилье и тяжелую жизнь. Я слушал молча. Ничего не предложил. Ведь помогают родным. Ее такою уже не считал давно. Даже не знаю, жива она нынче или нет, мне безразлично. Мать сама вычеркнула себя из семьи. А и живя с нами, оставалась чужой. Она все делала из милости к нам, но не от сердца. Потому, нет ее у меня и не было.
— Васька! Как же судьба обделила! Самое нужное отняла.
— Отнимать было некого, — вздохнул человек.
— Может, я хоть немного заменю тебе мать. Я буду очень стараться.
— Стань другом, мне Анжела много рассказывала о тебе. И я, честно говоря, ей по светлому завидовал.
— Васек! Анжела у меня с характером. Если где-то взбрыкнет, не обижайся, а и я тебе помогу сладить с нею.
— А кому нужна бесхарактерная, глупая телка? Я искал жену для жизни, а не куклу для постели, — ответил сухо.
— Хорошо Вася, что в дочке оценил, прежде всего, человека. Как вижу, и она дорожит тобою…
Варя, поговорив с зятем, пошла в свою комнату, а дочь с зятем еще долго говорили о чем-то вполголоса. Варвара коротко вспомнила сегодняшнее застолье.
— Мишка каким воспитанным себя проявил. Не стал меня порочить, не сел рядом. Посреди деревенских пристроился. Слушал зятя. Хохотал громче всех. И ушел с деревенскими, чтоб никто не сплетничал. Даже глазом не моргнул, уходя, ни слова не сказал, придет или нет. Хотя, конечно, как появится, если дочь с зятем в доме? Теперь, пока они здесь, не жди его, — вздыхает Варька, повернувшись на бок. Но сон не идет.
Баба прислушивается к голосам из кухни. Опять Анжелка спорит, требует с Васи компьютер и немедленно.
— Я хочу освоить его, чтобы самой составлять программы, изучить работу бухгалтерии.
— Сама не сможешь, потребуется преподаватель, чтоб системно освоить, как положено, — отвечал Вася.
— Найми! — настаивала дочь.
— Зачем тебе этот геморрой? Ведь компьютер хоть и умная вещь, но для здоровья очень вредная. Посадишь зрение и сердце, я этого не хочу. Лучше роди здорового ребенка и расти его!
— Вась, с ребенком можно подождать с годок.
— Почему?
— Давай притремся, привыкнем друг к другу.
— Э-э, нет. Я не согласен. Хватит ко мне присматриваться. Я не мальчик! Хочу стать отцом, как все нормальные люди в моем возрасте. Иначе, для чего мы поженились?
— Молодец мужик! Сразу за рога берет дочь, так ее и надо. Хватит егозить, пора в бабы, в мамки выбиваться, а не прыгать по салонам красоты каждую неделю. Будь сама собой. Мы ни рожей мужей держим, а заботой, вот этого твой Вася не знал. О том бы вспомнила глупышка! — думает Варя:
— Но ничего, поверну к нему твою душу! Этого стоит любить. И вспомнила слова Анжелы, сказанные на кухне:
— Ни он меня, это я его выбрала. И никуда бы от меня ни делся. Да, я отказывалась от прогулок в машине, от кабаков, но по виду, а это Василий уловил сразу, понял, что мне он нравится. Маленькая тонкость, я не спешила положить трубку, не торопилась уйти, не строила козью морду, всегда улыбалась Васе. И по моим глазам видел, что я рада ему, но не хочу стать очередной девкой. Это меня не устраивало. И я своего добилась. Не отдалась раньше времени, не уступила. Знала, стоит поддаться, посчитает за дешевку, какую можно откупить на ночь. А я хотела его насовсем.
— Так и держись за мужа, раз сама выбрала!
— Теперь пусть за меня держится. Я свое получила! — ответила, вскинув голову гордо и добавила шепотом:
— Многие хотели заполучить Васю. Им не обломилось, а мне удалось. Из моих лапок ему не вырваться. Не дам никуда свернуть, — пообещала дочка уверенно.
Варвара опять вспомнила Михаила:
— Странное с ним творилось в последние дни. Раньше он предлагал руку, бегал по пятам, среди дня ходил со мной по деревне, не опасаясь пересудов и сплетен. Теперь все иначе. Он не остался, ушел со всеми. О совместной жизни ни слова. О предложении забыл. Будто и не делал его. Ушел, ничего не сказав. Добился своего и все на том, видно, права Анжелка, получив свое, мужики уходят. Одержал очередную победу и пополнил коллекцию любовниц. Я перестала быть нужной. Все они козлы. Но как обидно стать брошенкой! — всхлипнула баба невзначай.
— Подлец! Негодяй! Кобель! — обзывала она Мишку, обдумывая, как можно отомстить ему за все, да так, чтоб ни над нею, а над зоотехником посмеялась вся деревня.
— Не пускать в дом? Да он сам не придет. А может даже будет рад такой развязке? — думает Варвара:
— И никого рядом нет приличного, чтобы зафлиртовать и сказать, что сама дала отставку Николаичу. Но кто в это поверит, только посмеются вслед. Да и ни те годы, чтобы путаться с проходимцами, где гарантии, что другой будет лучше? И все ж, что случилось, почему, чем не угодила? То деревни не стыдился, а тут дочки с зятем постеснялся. Не сказал им, что мы с ним живем одной семьей, и его мои должны признавать за своего. А может он решил предоставить эту тему мне или дал возможность пообщаться со своими, а завтра придет, как ни в чем не бывало и сам поговорит с моими? Кто знает, что ждать от него? — вздыхает баба тяжко.
Она так и уснула нахмуренная, со сжатыми кулаками, стиснув зубы, под негромкие разговоры на кухне, а утром, проснувшись чуть свет, пошла на работу. Весь день до вечера ждала Михаила, оглядывалась на каждый звук, прислушивалась к голосам, но зоотехник не пришел. Не видно было его и в деревне. Казалось, уехал он по своим делам в город, забыл предупредить Варвару.
Три дня гостили у нее дочь с зятем. Женщина узнала о Васе все. Тот тормошил, никому не давал скучать. А в последний день перед отъездом подсел к Варе и предложил.
— Не надоело тебе в этих Липках? Ну ведь совсем глухая деревуха. Хоть и недалеко от города, а навозом по уши провоняла. Как ты все терпишь? Знаешь, что мы с Анжелкой надумали? Как только она родит, заберем тебя в город насовсем. Будешь с нами жить, заодно ребенка поможешь присмотреть и вынянчить. У Анжелки в этом деле ни знаний, ни опыта нет. А и чужому не доверишь. Ты же своя.
— Вася! Я тоже все перезабыла, сколько лет с тех пор прошло, когда дочка была маленькой. У нас тоже нянька была. Витя жалел, взял женщину. Она дочку до самой школы присматривала. А и зачем стеснять вас? — не соглашалась баба.
— Варя, мы в коттедже жить станем, там всем места хватит. Я тоже возьму домработниц. Мороки тебе не будет. Даю слово, радоваться будешь, а и нам спокойнее, все ж вместе, на глазах друг у друга. Как ты на это смотришь?
— Подумаю, — ответила дрогнув.
Такого поворота Варя не ждала. Конечно, ей очень хотелось вернуться в город, к прежней жизни, без забот и хлопот жить в свое удовольствие. Но это было при Викторе. Зять с дочкой если и возьмут, то конечно не для праздной жизни, впрягут так, что мало не покажется. Одно дело обещать райскую жизнь, другое — что ждет на самом деле? Не затрещит ли у нее хребет хуже, чем в деревне? Не придется ли убегать из города в Липки уже с воем?
Баба совсем потерялась в своих сомненьях.
— А если они поругаются и я, не выдержав, влезу, вступлюсь за дочку иль Васю, а они помирятся и кого во всем обвинят? Конечно, я останусь виновата кругом, и все шишки полетят на мою голову! Нет, не поеду к ним! — решает женщина заранее сказать Василию. Но на пороге, как черт в бок толкнул, остановилась баба:
— Коль не поеду, вовсе отвернутся, обидятся до смерти, что отказалась смотреть за первенцем, пришлось чужого в дом брать. Уж как склонять будут.
Случись что со мной, Анжелка даже хоронить откажется. Не простит! Ладно, поеду! — передумала Варя.
— А что если Мишка попросит остаться с ним навсегда, узаконит и предложит стать женой? — затормозила Варвара.
— Конечно, с ним останусь. Иль я не человек? Почему у меня не должно быть своей личной жизни? Ведь я еще не старуха! — вспоминает баба и уходит вглубь комнаты, садится в кресло.
— Ну, а в старости что делать буду? Вдруг одна останусь, куда голову приклоню? Анжелка с Васей не примут, коли с ребенком не помогу. Пошлют подальше. Что тогда? — представила себя баба совсем дряхлой, едва плетущейся из города назад в деревню и так ей стало жаль себя, ну, хоть волком вой.
— Надо с Галкой посоветоваться, что она скажет, эта зла не пожелает, — насмелилась женщина и на другой день пошла к соседке. Та все выслушала и рассмеялась:
— Чего бесишься загодя, глумишь себе голову. Пусть твои для начала сообразят того ребенка. Нехай Анжелка выносит и родит его. И уж опосля, ежли до того не разбегутся, стоит говорить о том, кому куда ехать. Чего заранее грузить мозги и глумить башку? Покуда руки свободные от внуков, гуляй баба вдоволь, отрывайся каждый день! Бабкой станешь, влезешь в кабалу! И от дочки, и от зятя зависимой сделаешься в каждом куске хлеба, не приведись такой доли никому. Всеми ругана, никем не понята! А и дочка в каждой копейке от мужика зависит, на нее не полагайся, она всегда его выгородит. Да и он, что ни говори — чужой! Тут ты в своем доме! Когда хочешь, встанешь, надоело — ляжешь и никто тебе не указ. Там в городе про отдых не вспомнишь, все на тебя повесят вместе с ребенком. А ты что, ни человек, ни баба? Да пошли ты их в звезду! Ты дочь сама растила, нехай Анжелка тоже в бабье впрягается. И не соглашайся, не подставляй шею под хомут. Лучше себя береги! Энти детки до последней капли кровь высосут, а когда вовсе старыми становимся и недвижными, под чужой забор кидают. Сколько таких маются в стардомах, пансионатах. А не надо было детям жизни под ноги стелить. Не жди от их тепла и благодарности!
— Галка! Ну что ты разошлась, как пурга на навозной куче? Выходит, лучше вовсе одной век коротать?
— Почему одной? А где Мишка? Или вышибла на- вовсе?
— Не приходит, вовсе не появляется! — призналась Варя.
— А куда подевался козел?
— Не знаю…
— Разыщем этого кобеля! Я его к тебе сама за яйцы приволоку кабана корявого! Ишь ты короста неотмытая! Добился своего и в кусты? Да мы его всей деревней проучим! За все и за всех разом жопой на кол посадим, чтоб на себе почуял, как баб позорить! Ах ты, чума свинячья!
— Галка, угомонись с ним! Давай про меня продумаем! — остановила соседку Варя.
— А что ты? Иль на Мишке свет клином сошелся, иль окромя мужиков нет? Да их, как говна! Вон новый бухгалтер! Вовсе весь из себя! Даже бабочку вместо галстука носит. Давай его закадрим! Ничего мужик. Бабы говорят, что натуральный хахаль, все, что надо, при нем! Есть на что облокотиться и присесть!
— Да ну! У него морда баранья!
— Тогда механика заклеим!
— Он женатый…
— Жена ни стенка, подвинется на ночь. А то что, ей каждый день, а нам ни разу?
— Не-ет, я скандалов не хочу!
— Так мы не насовсем, только на ночь. А коли будет базарить, оставим ее в Брошкиных! Помнишь, как Пугачева пела:
А я такая вот такая, растакая,
но мой поезд ушел…
— Во и нарисуем ей растакую! — хохотала Галка. И внезапно посерьезнев, спросила:
— А вдруг у Мишки чего-то стряслось?
— Ага! У его удачи, оторвались яйцы, — съехидничала Варя отмахнувшись.
— Не узнавши, не бреши впустую, — оборвала соседка и послала младшего сына за бабкой Ульяной, работавшей уборщицей в правлении колхоза.
— Эта шельма старая все и про всех знает. Вот и нам расскажет, — потирала руки Галина.
Бабка Уля шмыгнула в дом шустрой мышью. Оглядела всех проворными, хитрыми глазками и спросила:
— Чево это я спонадобилась тебе, на ночь глядя?
— Скажи, старая, куда подевался наш колхозный бугай? На месте он, в деревне, иль куда отослал его председатель? — спросила Галя.
— То ты про кого пытаешь? — соображала Уля.
— Да кто ж кроме зоотехника наипервейший козел в деревне? — налила бабке стакан самогону и, придвинув к старухе, добавила:
— Куда провалился этот мудак?
— Ой, бабоньки, не скоро он воротится. Как на духу сказываю. Может, и навовсе боле не увидим
— Чего несешь, чума овечья? Иль что стряслось с этим придурком?
— Намедни телеграмму ему серед ночи сама доставила. Отец его помер. Родня Мишку на похороны истребовала. Наш Тимофей отпустил его. Но не боле как на десять ден. А Миколаич в ответ, мол, как управлюсь, так и ворочусь. Путь не близкий, аж в самую Армению. Одна дорога сколько времени отымет. Ну и с родней повидаться надо. Нельзя с наскоку! — и уехал, председатель ему свою машину вместях с шофером отдал, чтоб Михаил Николаич быстрей обернулся. До города подвезут, а уж там, как Бог даст. Зоотехник и тому был рад. Ну, вот покуда не звонил. А и рано еще — выпила бабка Уля, морщась. И погладив свою впалую грудь, сказала:
— А не морочьте вы себе головы, бабы! Энтот пес, Мишка, вовсе непутяга! Для семьи совсем негодный. Хоть я и вовсе старая, а с им на одном поле срать не села б. И чего сыскали в том лешаке? Всех баб обкрутил бес треклятый, и ни на одной не застрял. Срамник! Фулюган! Как хорек в обмороке, а туды ж норовит, в мужика! Тьфу! Бес подзаборный!
— Бабка, а ты чего на Мишку осерчала? — спросила Варвара.
— Ен, гад поганый, козьей смертью меня обозвал при всех людях.
— За что?
— Велела ему сапоги обтереть об тряпку, ить только коридор помыла, чтоб следов грязных не оставил. Так он поначалу лысой задницей и гнилой кошелкой обозвал. Ну, тут я его забрызгала по всякому. А он, зараза козьей смертью обозвал, как обосрал. Теперь вся деревня эдак паскудит, — шмыгнула носом обидчиво.
— Значит; уехал на похороны? — уточнила Варя.
— Сама ему телеграмму относила! Он, как прочитал, аж почернел на рожу. Весь в комок собрался. Ну, мне его не стало жалко, я даже порадовалась, что Мишке тяжко. Хочь где-то и его судьба прищемила. Ни только нам по башке попадает от ей, — разомлела бабка за столом.
Варя успокоилась, узнав, где Мишка. И проводив своих гостей, уже не психовала из-за отсутствия зоотехника. Своему зятю Василию так и сказала перед отъездом:
— Ничего не хочу наперед загадывать. И меня не зовите без нужды. Я не голодаю, имею свой угол, живу, как хочу. И не мешайте мне. Коли не сможете сами обойтись, приеду. А пока живите вдвоем, чтоб никтомешал привыкнуть и притереться друг к другу. Сейчас вам любой человек — помеха. Такой уж это период — медовый месяц…
Оставшись одна, Варя даже вздохнула с облегченьем. Не надо топтаться у плиты, готовя детям завтраки, обеды и ужины. Анжела не любила готовить никогда. И тут села на шею, довольная, что мать сама обо всех позаботится.
Варвара радовалась тишине дома. Она не хотела перемен. Ее никто не беспокоил, ничего от нее не требовал, и баба блаженно отдыхала.
Ни звука, ни пылинки вокруг, как хорошо жить одной. Каждый день подарок. Сколько их прошло, баба не считала. Но вот внезапно в дверь позвонили:
— Ты че заперлась спозаранку? От кого прячешься, глумная? Вертается твой отморозок! Звонил нынче, что билет в обрат купил. Тимофей с им базарил. Велел больше не медлить. Напомнил, что Мишка уже две недели гуляет. И сказал, будто зоотехник, цельный отпуск просрал. Теперь без выходных и праздников станет вкалывать! Николаевич ответил, мол, так сложилась ситуевина. Может, через три дня ворочусь. Ну, порадовала тебя, подруга? — спросила Галя подморгнув.
Варя и сама не поняла, обрадовалась или нет. Подспудно она ждала Мишку, но уже без огня и страданий, их затмили обиды. Ведь мог предупредить ее об отъезде, или дать телеграмму, позвонить из Армении, сказать что возвращается. Ничего не сделал, не посчитал нужным, словно и не было ее у него, — закусила губу и старалась забыть Мишку, не терзать себя.
Вот и в тот день, вернувшись с работы, управилась с хозяйством, хотела прилечь и услышала шаги по двору, кто-то взошел на крыльцо, коротко позвонил в дверь.
— Галку черти принесли! Самогонку боится выронить, потому звонит вот так. Ну и хорошо, что пришла, выпьем, поболтаем, — открывает двери и, увидев Мишку, растерялась:
— Ты? А я ни тебя, Галку ждала! — вырвалось внезапное.
— Я то думал, обрадуешься! Столько дней меня не было. Ты, наверное, и не вспомнила и не скучала…
— Некогда было. Сам знаешь, то дети были, то свои заботы достали. Тут еще думки всякие одолевают.
— Какие?
— Зовут дети в город, к себе, насовсем! Зять так и сказал, что не оставит меня здесь. Анжела тоже уговаривает.
— Сама что решила?
— Думаю. Все надо взвесить заранее, чтобы потом ни о чем не жалеть.
Михаил присел. Достал из сумки фрукты, вино. Сидел тихо, слушал Варю:
— Я все ждала тебя. Не знала, куда ты делся? Случайно узнала. Неужели трудно было предупредить меня?
— Варь, мне было очень больно. Только успел познакомиться с отцом и уже похороны… Я ничего не. мог сообразить. Горько стало. Ведь обижался на него, а тут вдруг эта смерть. Мы ничего не успели, даже простить друг друга не смогли, времени не было. Я опоздал из-за глупых обид. Кого теперь назову отцом? Его больше нет! — поднял голову человек, выдохнул колючий ком мешавший дышать.
— Оказывается, терять родного очень больно, — сказал глухо. И Варя заметила в висках Михаила седину.
— Родственники много рассказали мне об отце. Я вовсе не знал его. А он, когда узнал, что я у него есть, так радовался, и очень спешил увидеть, познакомиться. Словно чувствовал, что эта встреча станет не только первой, а и последней…
— Сколько лет ему было?
— Чуть до семидесяти не дотянул. Там, в горах, этот возраст считают еще молодым…
— Давай помянем отца, — предложил Варе.
Женщина стала накрывать на стол.
— Не суетись. Помянем тихо, без мороки. Он и умер так, незаметно для всех. Никого не беспокоя и не испугав. Ушел внезапно, без стона и жалоб, в одно мгновенье. Так и в памяти остался, одиноким орлом над вершиной, непонятым и непостижимым. Говорят, он был хорошим сыном, прекрасным отцом, какому не повезло стать дедом. Хотя о внуках мечтал. Свое повторенье хотел увидеть. Но не пришлось. Может через время такой появится и повторит его, — дрогнул голосом человек.
— Что это с тобой? Ведь ты почти не знал его.
— Эх-х, Варя! Есть что-то выше нас. Мой отец был чудесным человеком. Я увидел и почувствовал это когда приехал проститься и простить. Я опоздал… И утопил его в своих обидах. Чего они стоили в сравненьи с ним…
— Не самоедствуй! Не вернешь его!
— Все понятно. И все ж досадно.
— А почему ты не позвонил мне? — не сдержала упрек.
— Варя, я был с отцом все дни, на его могиле. Что такое неделя и вся жизнь? Я просил прощенья за то, что не искал его при жизни, а когда нашлись, не сумел согреть, не удержал. Он умер, не увидев никого из нас троих. Некого было благословить. А мы и не почувствовали что теряем его.
— Все уйдем. Раньше иль позднее встретимся на том свете. А пока живы, о дне нынешнем надо думать.
— Ты права! — сказал грустно. И спросил:
— Ну, а как ты? Как тебе твой зять?
— Хороший человек. Мы с ним поладим. Он спокойный, добрый, уживчивый, Анжелку любит и бережет ее.
— По-моему вы с ним ровесники…
— Какое мне дело. Я его возрастом не интересовалась. Они сами нашли друг друга. Я их не знакомила и разводить не буду.
— Не обижайся. Но эта разница в возрасте очень заметна. Он уже повидал жизнь. Анжелка ребенок против него.
— Дружнее жить будут. Ровесники редко меж собой уживаются. Не хватает ума и выдержки понять один другого, или уступить, не умеют. От того проблемы…
— Не скажи. Вон моя сестра — Каринэ, я с нею на похоронах познакомился. Она с мужем из Франции, из Марселя прилетела. Ровесники, а как понимают, как уважают друг друга. Ни одного обидного слова, полное понимание. Глядя на них, душа радуется. И это без показухи.
— Слава Богу! — отозвалась Варя.
— Знаешь, меня все спрашивали, как я здесь живу? Предложили остаться у них. Там большой дом, отец его мне оставил. Хороший участок, с виноградником. Свой большой сад есть, много персиков и граната, груш и яблонь. Отец был хорошим хозяином. Все имел и все умел. Похоронили его рядом с отцом и матерью, как он хотел. Не велел хоронить рядом с женой. Так и лежат они врозь. Далеко друг от друга. Оба при жизни жалели о совместных годах. Так и не примирились, хотя и не разошлись. Каринэ рассказала, что отец с матерью даже не изменяли и не любили разлучаться, уезжать из дома. Но и тепла не имели друг к другу. Их объединяли дети, — глянул на Варвару.
— Вот и я решил, если когда-нибудь женюсь, обязательно заставлю жену родить не меньше троих детей, потому что нет без них семьи.
— Троих? А не круто ли в твоем возрасте? — рассмеялась Варя и добавила робко:
— Говоришь, что заведешь детей, если женишься. А я тебя считала семейным. Или поспешила? — глянула на Мишку пытливо.
— Варя, многое изменилось за эту поездку. Я иначе смотрю на жизнь. Мне действительно пора подумать о детях. С кем их заиметь, где вырастить? Конечно ни в этой деревне! — глянул на Варю выжидательно. Та, помолчав, ответила:
— Что ты мне предлагаешь, я не поняла!
— Странно, а что тут непонятного? Я предлагаю полностью изменить жизнь, если ты способна на такой вираж. Конечно, в деревне не останусь, уеду в Армению. Так хотел мой отец, о том просят родственники. Я обещал им вернуться и, конечно, свое слово сдержу, — глянул на Варю, та сидела, сжавшись в комок.
Уж всякое она могла предположить, но ни это. Уезжать куда-то, в незнакомое место, к чужим людям, да еще рожать детей в таком возрасте, когда готовится стать бабкой, это безумие. Она представила, как на такой поворот отреагируют Анжела и Василий. Они не просто не поймут, сочтут ненормальной и навсегда отвернутся. Да и как она поедет в чужие края? Здесь у нее дом, в городе большая, хорошая квартира, а там что? Здесь дочь и зять. А кто для нее Михаил? Сожитель, хахаль, какой может бросить в любой день, указать на дверь, выгнать взашей и сказать, что их ничто не связывает, он ей никем не приходится. И что тогда? — поежилась женщина.
— Я понимаю, что ты теперь думаешь. Конечно, не просто решиться на роды в твоем возрасте, при взрослой дочери. Но, я хочу детей! Мне пора стать отцом. Иначе, для чего живу? Тот не мужчина кто не оставил после себя продолжение! Пустою называет родня мою жизнь, и она права!
— Все так, Мишка! Ты прав, как всегда! Я понимала, что стала временным эпизодом в твоей жизни. И все же, спасибо, что ты был! Давай простимся без обид и истерик. Ведь мы взрослые люди и знали, на что идем, — дрожал голос Вари.
— Я не бросаю тебя. Мы можем попробовать начать другую жизнь, уже вместе.
— Нет, Миша, я хотела быть с тобой, но не состоялось даже здесь, в деревне. Куда же дальше, и зачем? Ты не моя судьба, надо уметь признавать честно.
— Слава Богу, далеко мы не зашли! Нас особо ничего не связывает. Но я всегда по-доброму буду вспоминать тебя. Как свою деревенскую подружку…
— Много нас на твоей памяти здесь останется. Ни меньше полдеревни?
— Не преувеличивай. Тебе я могу сказать честно, не называя имен, всего четверо. Другие куда как больше, но о них молчит деревня, потому что они свои. Да и какая разница у кого сколько женщин было? Я каждую любил по-своему и ни одного плохого слова никогда не скажу. Буду помнить. Ведь ни одну не обидел. Правда? — притянул к себе Варю, посадил на колени:
— Я оставлю тебе адрес. Может, когда-нибудь вспомнишь и черкнешь о себе.
— Зачем? Мы простимся навсегда, так лучше, к чему оглядываться на прошлое, я не хочу теребить память.
— Ты уедешь в город, к своим?
— Пока не знаю, ничего не решила. Время подскажет.
— Лучше уезжай! Смени обстановку на более привычную и удобную. Тебе не стоит оставаться одной. Не та натура.
— Да разберусь я с нею!
— Знаешь, Варь, а мы с твоим зятем успели поговорить во дворе. Он как-то почувствовал, что между нами что-то есть и спросил:
— Надолго ли и всерьез ли наши отношения. Мол, если это эпизод, то мне лучше его не затягивать. Когда я спросил его, почему он так думает, Вася ответил, что свою тещу он не даст в обиду и сумеет устроить ее судьбу достойно. Пусть за ее юбкой не тянется дурная слава, и что в своей родне не хотел бы иметь зоотехника. Это не престижно и слишком примитивно. Он сумеет обеспечить тебе гораздо лучшую партию. Короче, он прямо сказал мне, что не подхожу в родственники. Впрочем, я никому не навязываюсь. Хоть на какое-то время был нужен, растормошил. Теперь мне дали понять, что рыло суконное, с ним ни место в калашном ряду…
— Я ничего об этом не знала. И свою судьбу решаю сама, а не дочь с зятем. Они уехали, а я осталась здесь и не стоит на них кивать. Каждый сам за себя в ответе. И, честно говоря, ты давно все решил. Ни при чем здесь зять. Еще до Армении решил меня оставить, до разговора с зятем, если такой был. Но, ты мог сказать честно, что у тебя изменились планы. Поверь, я не стала бы упрекать или скандалить. Ведь никакой беды не случилось. Нам было хорошо вместе, пусть недолго. Не за что теперь упрекать? Мы расстаемся. Давай простимся красиво, не примешивая своих родных людей. Не стоит вешать на них придуманное…
— Я правду сказал. Потому не остался в тот день и ушел вместе со всеми.
— Но ты и сам так хотел, а тут случай подвернулся. Почему ж мое мнение не спросил?
— Не хотел вас ссорить меж собой, был уверен, что отставку мне дали не без твоего согласия.
— Ладно, как бы там ни было, ты ее принял с радостью. Иначе, сыскал бы возможность поговорить со мной. Ведь исчез молча…
— О смерти отца все узнали. Или я не должен был поехать на похороны и разбираться, правду ли сказал мне твой зять?
— Нет, ты верно поступил. Но мог позвонить с дороги, ведь я ждала, не зная, в чем дело? Порядочные люди так не поступают. Хотя, не упрекаю, получила то отношение, какое заслужила. Удивляться нечему.
— Прости меня!
— Да будет тебе, Мишка! Я все понимаю и не обижаюсь…
Зоотехник глянул на часы.
— Ты торопишься?
— Хочу к Тимофею зайти, поговорить с ним. Попрошу, чтоб отпустил без помех и побыстрее.
— В Армении уже нашел работу?
— Родня обещает помочь. Но кое-какие наметки уже появились. Без дела не останусь.
— Это хорошо! Дай Бог удачно устроиться на новом месте.
— Спасибо тебе!
— Иди. К Тимофею не стоит приходить поздно. Это неприлично, да и не принято.
Мишка поцеловал Варю в щеку и, будто испугавшись самого себя, поспешил выйти из дома. Бегом проскочил двор и без оглядки вылетел за калитку. Варя, выглянув вслед, горько усмехнулась:
— Убежал хахаль. А ведь, наверное, и ему, как когда-то отцу, тоже нашли невесту из своих и Мишка не посмел ослушаться.
Телефонный звонок оторвал от мрачных мыслей. Это звонила Анжелка:
— Мам! Мне Вася купил компьютер. Самый крутой. Теперь буду его осваивать. Василек обещает завтра приволочь преподавателя, чтоб научил, как работать с этой техникой. Когда освою, считай, что получу диплом политехнического института, так все говорят.
— А нужен он тебе, тот компьютер?
— Мамка! Да кто им не владеет, считаются пещерными, их на работу не берут. Теперь даже стариков заставили научиться, тех, кто не захотел, поувольняли.
— Тогда осваивай быстрее. Ты у меня умница!
— Мам, а мне что-то худо. Уже три дня мутит. Что ни поем, все обратно вылетает на реактивной скорости. И спать хочется, какая-то вялость. Вася радуется, говорит, что наследник будет. Но не может быть так скоро!
— Дитя тебя не спросит когда ему зацепиться. Может, забеременела, а может «Магнитка» влияет. Не спеши с выводами.
— Мам, а мне Вася норковые шубу с шапкой купил. Я в этом такая взрослая кажусь! Даже страшно. Не хочу стареть. А Васе понравилось, как в обновках смотрюсь, говорит, что я теперь похожа на женщину, а не на сорванца-малолетку. Уже два дня мороженое не покупает, чтоб ребенка раньше времени не простудила. Мясом и тортами завалил, заставляет есть. А я не хочу!
— Анжела, вари борщ! Он в любом случае нужен.
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—