— Нну-у… ммм… — тянет Томин, и это по интонации близко к «сам толком не знаю».
— А почему от милиции побежал? — энергично напирает Знаменский.
— Да так… — мямлит Томин.
— Из-ви-ни-те! От милиции просто так не бегают! Молчите? По часам засекаю, сколько молчите! — Знаменский гневно барабанит по циферблату на руке.
— Живот схватило! — тонким голосом выпаливает «додумавшийся» Томин.
Завершая очную ставку, Пал Палыч говорит извиняющимся тоном:
— От ошибок мы не застрахованы, товарищ Пузановский. — Капитан с сотрудниками случайно проходил, вдруг видит — номер, который недавно объявлен в розыск. Шипованная резина. А в машине люди. Естественно, скомандовал задержать.
— Возможно, на мое счастье, — подхватывает Пузановский, окончательно вошедший в роль. — Еще неизвестно, что этот тип собирался со мной сделать!
— Зачем плохо думаешь! — обиженно укоряет Томин. — Зачем его слушаешь? — кивает он в сторону наблюдающего за ними Знаменского.
В кабинет, постучав, входит лейтенант и браво рапортует:
— Товарищ майор, просили передать вам дактокарты на неизвестного. На него ничего нет!
Знаменский делает вид, что разочарован, мечет на Томина угрожающие взгляды: не удалось выяснить, что за птица попала в сети.
— Погоди! — обещает он. — Ты еще нам попадешься!
Все намеченные мероприятия по дезориентации Пузановского выполнены.
— Прошу подписать протокол.
Пузановский расписывается. Томин ставит крестик.
— Неграмотный, — извиняется он.
Знаменский нажимает кнопку, входит конвой и задержанных порознь (Томина первым) выводят. Пал Палыч стоит в задумчивости. Что-то его беспокоит…
Возвращается Томин.
— Уф! И как это преступный элемент выдерживает — допросы, очные ставки, я уж не говорю, суд! — Он переходит к делу. — Почему не отпускаешь? Что за финт?
— Ощущение, что я перегнул палку, — отвечает Знаменский, недовольный самим собой. — Для такого деятеля, как Пузановский, попасть на Петровку и шутя отделаться… Не заподозрит подвох?
Задумывается и Томин, перебирая в памяти подробности очной ставки.
— Что-нибудь в противовес бы, этакое легонькое… — размышляет Знаменский. — Для продления… Может быть… С тобой он это не свяжет, ни в чем мы его не уличим… А рвение свое продемонстрируем.
— Глазунова? — догадывается Томин.
— Если б хоть сейчас застать дома!
Раиса занята приготовлением завтрака. В кухню заглядывает Царапов, смотрит на часы.
— Выходит, я проспал полдень… фантастика! — Он осторожно обнимает ее за плечи.
Эти первые слова наутро — какую окраску они придадут тому, что произошло? А он, будто подслушав, говорит:
— Клясться в вечной любви я тебе не буду.
Ну вот! Клятв она не ждала, но вместе с «добрым утром» это все же грубовато. Однако Раиса «отбивает мяч» почти без паузы:
— Я — тем более! Я вообще по натуре амазонка. Привыкла одна.
— И замужем не была?
— Попробовала. Занятие не по мне.
— А я и не пробовал… Где взять чашки?
— Не изображай семейного человека. Садись и жди.
— Я понимаю, что я тут гость. Втерся к тебе по старой солдатской присказке: «Хозяюшка, не дашь ли водицы испить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде…» Сколько ты вытерпишь меня в своей квартире?
— Пока не надоешь.
Обстановка в комнате Раисы отражает характер и вкусы хозяйки: ничего лишнего, а то, что есть, недорого, но удобно и несколько необычно. Вместо мебельной стенки — простые широкие полки, на них книги, парадная посуда, лампа, телефон, часы и прочие функциональные вещи и лишь кое-где памятные безделушки. Перед диваном скамья, покрытая рушником. У окна мольберт с наброском какого-то интерьера.
— Сама все придумала? — спрашивает Царапов, осматривая комнату опытным взглядом.
— Я ведь кончила художественное училище, работаю дизайнером.
— А-а. Сколько видел квартир — такую впервые… Поговорим? Надо всерьез браться за Пузановского — раз я остался. Давай смотреть правде в глаза: «жигуля» твоего загнали, не вернешь. Надо выдирать деньги.
— Как их выдерешь?
— Как — не твоя забота. Тут ты должна положиться на меня. Это дело сугубо мужское.
Его прерывает телефонный звонок. Раиса снимает трубку:
— Слушаю… Здравствуйте… Да вы скажите толком: машину-то мою нашли?!.. — И тянет разочарованно: — А-а… Да, я почти не бываю дома… Опознать толстяка?.. Еще бы, конечно, опознаю! Теперь убедились, что он за фрукт? А то я у вас была мнительная!
— Арестован или нет? — взволнованно подсказывает ей Царапов.
— Скажите, он арестован?.. — И, глядя на вора, отрицательно качает головой. — Ладно, приеду, — без энтузиазма заканчивает она разговор.
— Непонятно, зачем тебя вызывают, — в сомнении произносит вор.
— Почему? Все-таки улика — я его видела у Молоткова.