Еще утром Карина уверенно сказала себе, что, кроме Андрея, к ней не притронется больше ни один мужчина. Неужели жизнь все-таки сложнее и сильнее любви? Великоцкая распустила губы и зарыдала. Она плакала совершенно искренне, сотрясаясь всем телом, взахлеб, и лживые слова, омытые слезами, казались правдой чистейшей воды:
— У меня дома ребенок больной… А вы… вы…
— Ну так что? — мент слегка ослабил хватку.
— Мне к нему надо… Я только в больницу позвонила… Только «Скорую» вызвала…
Лицо цыганки, раздавленное эмоциями, утратило привлекательность. Она сама казалась бесконечно усталым, несчастным ребенком.
— Ладно, иди, — буркнул страж порядка.
Карина не помня себя выскочила вон. Мент вышел следом и той же неспешной развязной походкой двинулся в неизвестном направлении. На противоположной стороне улицы Великоцкая увидела Андрея, беспокойно озиравшегося по сторонам. Девушка бросилась к нему перед мчащимся джипом. Водитель резко затормозил, засигналил, заматюкался. Стрелок поднял голову.
Задыхающаяся Карина упала в его объятия.
— Где ты была?
Девушка тяжело дышала, не решаясь признаться. Андрей прочитал вывеску.
— Ты звонила домой?
Карина не ответила, только сжалась испуганно. Сейчас издерганный, усталый мужчина разразится грубой бранью, упреками, выговорами.
Но Андрей осторожно погладил Карину по голове: "Бедная моя девочка…"
На жадно припавших друг к другу мужчину и женщину с порожка телеграфа пристально смотрела безликая операторша.
Еще подъезжая к поселку, молодые люди заприметили на его окраине каменно-бетонный скелет заброшенной стройки. Сейчас они устремились к ней. Поплутали по узким улочкам и выскочили в нужном месте. Чуть в стороне от жилых домов, окруженные бурьяном в человеческий рост, грустно высились «пунктиры» трехэтажки. Мужчина и девушка поспешили укрыться под призрачно надежной защитой ее стен. Не сговариваясь, быстро принялись переодеваться. Цыганские вещи, сброшенные в пакет, полетели в сторону. А вместе с ними можно наконец-то снять с себя, отбросить тяжкие обязанности сыскарей. Все!
Пока девушка возилась с застежками, Стрелок подключил мобильник и набрал номер Неверовой:
— Лара? Это Андрей. Я выполнил свое обещание — нашел убийцу мальчика. Предлагаю встретиться и отпраздновать победу.
— Приезжай.
— Нет. Приехать придется тебе. Через сорок минут ты должна быть в Мирном. Если опоздаешь, звоню ментам. Так что праздновать, лет двадцать пять, будешь в тюряге. Поняла?
Не дожидаясь ответа, мужчина отключил мобильник. Не оборачиваясь, Карина посоветовала:
— И ментам сразу позвони.
— Они тут ни к чему. Это мое дело.
Девушка медленно развернулась, чувствуя, как из темных провалов погибающего под ветрами «костяка» здания ползет что-то ледяное, огромное и страшное.
— Ты ведь не собираешься… — губы Карины отказывались повиноваться. Великоцкая боялась произнести слово «убить», точно выпущенное на волю, оно уже становилось реальностью Андрей молчал, и невидимый удав все сильнее обвивал, сдавливал сердце девушки.
— Не надо…
Он, наконец, заговорил, но сказал совсем не то, что ждала Карина:
— Ты моя спасительница. Я буду благодарен тебе до конца своей паршивой жизни…
Потому, что голос Андрея звучал слишком нежно и осторожно, Карина испугалась еще больше.
8 — А теперь нам пора разбежаться в разные стороны. Иди на автостанцию и езжай домой. Никто не знает, что ты была здесь. И хорошо. Скажешь, что мы расстались еще вчера. Бабушка подтвердит.
Карина не верила своим ушам. Он не отказался от намерения убить?! После этой волшебной ночи? После объятий, поцелуев, слов, рушащих прошлое: планы, амбиции, устремления — для возможности настоящего?
— А как же?.. — Карина стыдилась напоминать о себе. Но страх перед тем, что через сорок минут должно развернуться здесь, заставил девушку выдавить:
— А как же мы?
— Мы? «Нас» уже нет. Снова есть просто — я и ты.
Карина вздрогнула и процедила:
— Ты меня любишь?
— Давай не будем.
— Любишь? — с вызовом повторила Великоцкая.
Андрей закрутил головою. Злые слова готовы были сорваться с его языка, но вовремя Стрелок понял важность ответа для девятнадцатилетней девушки на вечный женский вопрос.
— Да! Люблю! — крикнул он. — Довольна?
Что это дает?
— Как? — растерянно прошептала девушка.
— Господи боже мой! Я давно уже вырос из того возраста, когда верят, что любовь способна все изменить. Исправить! Перевернуть мир вверх дном! Я даже не помню, верил ли вообще в эту дурь. Да не только в возрасте дело. Мы с тобою люди из разных миров. С разной начинкой.
Пойми уже это.
— Ну и что! — Карина даже не пыталась найти достойные аргументы в их споре. Ею руководило только желание не подчиняться тошнотворно мудрым законам жизни.
Андрей заметался по площадке.
— Ты рассуждаешь, как ребенок. Гадаешь, понравлюсь ли я твоему отцу. Да как тебе в голову вообще пришло такое?! Я бы на месте папаши мне морду расколол здоровый мужик влез на его девочку.
Карина сжалась под градом грубых слов.
И тут же ее накрыла удушливая волна озарения: на этом языке об их отношениях говорит теперь весь город. Грязно, смачно, с наслаждением.
— Да! Я не сдержался! Я подлец! Ты тоже подлила масла в огонь. Мы получили, что хотели.