-- Кто это его?
-- Вам лучше знать, -- с намеком сказал Антон. Костырев буквально впился взглядом в фотографию.
Лицо его заметно бледнело. Он опять взглянул на Антона и спросил:
-- В магазине, что ли?
-- Да, в магазине. Надеюсь, теперь понимаете, какую ответственность берете на себя?
Наступила затяжная молчаливая пауза. Щеки Костырева вздувались желваками.
-- Что на это скажете? -- поторопил Антон.
-- Никого я не убивал и в магазине не был, -- изменившимся, глухим голосом ответил Костырев. -- Но если вы не можете найти убийцу, пишите на меня.
-- Слушайте, Федор! -- не сдержался Антон. -- Что вы чудака разыгрываете?! Мохов был в магазине?
-- У него спрашивайте, -- глядя в пол, пробурчал Костырев.
Антон взял себя в руки, заговорил спокойно:
-- Первый раз из-за Мохова вы получили пятнадцать суток, сейчас можете заработать несколько лет.
Костырев исподлобья взглянул на Антона:
-- Пятнадцать суток я из-за себя получил. Не могу видеть, как пятеро здоровых мужиков лупят одного хиляка. Не вытерпел, заступился.
-- Что у вас произошло со Светланой Березовой? -- Антон решил показать свою осведомленность. -- Почему вы ей такое письмо прислали?
Костырев подался вперед, будто его неожиданно толкнули в спину.
-- Никаких писем я не слал, -- ответил хмуро и глубоко задышал, словно в кабинете не стало хватать воздуха.
-- Хотите очную ставку с Березовой? Или показать письмо? Надеюсь, узнаете свой почерк?
-- Зачем?! -- Костырев совсем чуть не задохнулся. -- Зачем Березову путаете?
-- Затем, что читал это письмо, а вы отрицаете...
-- Ну, и работка у вас... В интимное даже нос суете. Ну, написал письмо. Пожалел девчонку. Пусть ищет себе достойную пару. Я теперь уголовник, мне в тюрьме гнить.
-- Любит она вас, -- серьезно сказал Антон.
-- Это уж в следовательскую компетенцию не входит. Не путайте девчонку, не позорьте.
-- С кем Мохов был в "Космосе", когда вы там сидели последний раз со Светланой Березовой и Людой Сурковой?
-- Откуда мне знать.
-- В охранной сигнализации Мохов разбирается?
-- Не знаю.
-- Кто отключил сигнализацию?
-- Не знаю.
-- На райцентровской электростанции у Мохова друзья или знакомые есть?
-- Откуда мне знать всех его друзей и знакомых.
-- Вы курящий?
-- Нет. И никогда этой дрянью не занимался.
-- Почему пить последнее время стали?
-- Для интереса несколько раз попробовал.
-- Вам известно было, что Мохов обворовал магазин?
Костырев промолчал, будто не слышал вопроса. Лицо его стало непроницаемым. -- Не хотите говорить? Опять молчание.
-- Что можете еще добавить по делу?
-- Нечего мне добавлять. Сажайте в тюрьму.
Антон убрал со стола в портфель кепку и фотографию Гоги-Самолета, посмотрел на понуро опустившего голову Костырева и сказал:
-- С сегодняшнего дня вас переведут в следственный изолятор, как подозреваемого в преступлении.
Костырев пожал плечами.
Павел Мохов был противоположностью Костырева. Низенький, тщедушный, с широкой и плоской грудью, он, оправдывая свою воровскую кличку, и впрямь походил на клопа увеличенных размеров с непропорционально большой головой. Зачесанные назад давно немытые волосы доходили чуть ли не до плеч. С первой минуты допроса Мохов повел себя бывалым уголовником. На анкетные вопросы отвечал быстро, ничуть не смущаясь, глядя Антону в глаза.
Было похоже, что он подготовил хитрый ход, и допрос следовало вести осторожно. Нужен был какой-то необычный вопрос, чтобы спутать план Мохова, какая-то неожиданность. Закончив анкетную часть, Антон незаметно включил магнитофон и спросил:
-- Закурить у вас не найдется? Мохов опешил, но тут же нашелся:
-- Угостил бы, начальничек, только в кэпэзэ все изъяли. Сам знаешь здешние порядки -- чуть початая пачка "Северной Пальмиры" уплыла.
Антон сделал вид, что действительно ищет курево. Запустил руку в один карман, в другой и огорченно сказал:
-- Я "Северную Пальмиру" не курю. К ростовской "Нашей марке" привык.
Физиономия Мохова совсем расплылась в улыбке: