Второй день был и проще и тяжелей. Горячее марево дрожало в воздухе, местность в отдалении выглядела смазанной. Солдаты были перегружены и тащились медленно. Снаряжение и мулы — вещи заменимые. А вот погибших солдат не вернешь. Поэтому боевое охранение сегодня внимательно обшаривала глазами местность на случай засады и лишь потом осторожно двигалось вперед. Таким манером до полудня легион прошел только восемь километров. Углубляясь в Край Заходящего Солнца….
Зато нападений на римлян почти не было. Варвары оставили попытки массовых засад и теперь это были только одиночные арбалетчики. Они, замаскировавшись, стреляли по солдату из боевого охранения откуда-нибудь из кустов или вырытых ям и тут же задавали стрекача. Гнаться за ними было не интересно, так как на горизонте всегда маячила вражеская конница. Точно стая мошек. И не только маячила. Заметив, что телеги отставали, или случалась маленькая поломка, скифы, бравые урядники, тут же как коршуны, летели к жертве и издалека убивали вьючных животных.
Действовали они на предельных расстояниях, а даже маленькая ранка от стрелы приводила к тому что от яда животные выбивались из сил и начинали агонизировать уже через пять часов. Когда Сципион перебросил назад своих лучников, чтобы защитить обоз, то состоялась небольшая перестрелка. Вернее дуэль. Трое скифов, детей бескрайних просторов, против десяти римских лучников. Все были уверены, что эта дуэль окончится в пользу солдат Рима. Так как римские лучники имели более большие луки, твердо стояли на земле, и их было банально больше. Да и лошадь с всадником — слишком большая цель.
Но получилось не так. Скифы пускали лошадей в галоп, по дуге врывались в обстреливаемый сектор буквально на несколько мгновений, выпускали стрелу в момент когда их лошадь отрывала все четыре копыта от земли, словно паря в воздухе, и быстро удалялись. А так как римские лучники стояли по-армейски кучей, то попасть по ним было довольно легко. Не в одного, так в другого угодишь. А вот по быстро перемещающейся одиночной цели — не очень. Кроме того, маленький скифский композитный лук почти не уступал в дальности работы большому пехотному, а учитывая, что хилые стрелки-«велиты» натягивали свой лук только до груди, а могучие скифы — до уха, то и превосходил.
Напомним, что «варварство», часто было намного проще, свободнее и полезнее для здоровья, чем жизнь по крайней мере основных не элитных групп внутри любой цивилизации. Сгрудившиеся в кучу люди, вдыхающие один и тот же воздух и обменивающиеся микробами и паразитами (слово паразит происходит из греческого "рядом с зерном"), чей однообразный рацион состоит преимущественно из зерновых и овощей, имеют меньший рост, у них происходит уменьшение размера зубов, прочности скелета и укорачивание лица, зато все эти биологические изменения компенсируются взрывным ростом их рождаемости.
Кроме этого, большинство из римских стрелков были "слепошарые". Они страдали от локального проявление гиперостоза — в глазницах черепа. Гиперостоз- избыточное разрастание плохо сформированной костной ткани вследствие недостаточного питания, особенно дефицита железа, вызванное недостатком мяса в рационе. Конечно, железа много не только в мясе, но именно жирные кислоты омега-6 и омега-3, получаемые— из дичи, рыбы и ряда растительных масел, очень важны, потому что облегчают усвоение железа, которое необходимо для формирования красных кровяных телец, переносящих кислород.
В результате перестрелки римляне выпустили десять стрел, скифы- три, все римские посланцы смерти пролетели мимо цели, а один скифский «гостинец» продырявил стрелку легиона ногу. Теперь того уже можно было считать покойником.
Но это были мелочи. После полудня местность стала все менее ровной. Пошли и холмы за которыми могли спрятаться сотни людей, и более густые рощи. На боевое охранение начали активно нападать. Выскочили, обстреляли, если успели — добили раненых и убежали. Раз, другой, третий… Сотня нападавших в одном месте, полторы сотни в другом. Два десятка убитых и раненых легионеров тут, два десятка убитых и раненых легионеров — там. Легион с момента выхода из Таррагоны уже потерял каждого десятого. "Двухсотыми" или "трехсотыми".
Поскольку переносные колья бросили, то легионеры остановились заниматься обустройством лагеря пораньше. В этот день легион прошел совсем немного, где-то шестнадцать километров. И хотя в ближайший лесок послали двести пятьдесят дровосеков и столько же к ним боевого охранения, всего полтысячи человек, но там римлян ждала огромная засада варваров. А после того как дровосеки приступили к работе, по охране отработало сорок арбалетчиков. И к ним полторы сотни лучников.
Хуже всего было то, что их с кошачьим проворством поддержали полторы сотни тяжелой бронированной пехоты, обладателей силы дикого медведя, и к ним еще столько же обычных иберийских «скутариев», с почти традиционным вооружении. Может, чуть лучше, за счет льняных кирас, стальных шлемов и нормальных мечей. Можно сказать, что даже такой воин, любитель кровавых побоищ, немного превосходил оснащением обычного римского легионера. А так же был в среднем на ладонь выше ростом и намного сильнее и энергичнее. Но Кирилл еще не сумел переформатировать все свои войска как он хотел. Большая часть оставалась почти традиционными для этих краев варварскими воинами. А многие новобранцы в его войске должны были вступать в бой прямо "с колес". Поэтому наш попаданец и стремился атаковать небольшими отрядами, чтобы азарт местных традиций и горячка боя внезапно не овладела его солдатами.
Когда же дровосеки бросились бежать, по ним с опушки леса отработали и десяток пращников, действующих обычными камнями. Просто была проблема в лесу с дистанционным оружием, деревья мешали целиться, а у Кирилла почти половина войска была заточена под стрельбу и метание.
К счастью, дровосеки при нападении почти тут же бросились наутек. А арбалетчики и лучники первым же залпом сумели ополовинить охрану. Так что та так и не сумела собраться в подобие строя и бесславно погибла или на месте, индивидуально сражаясь один против двоих, или же при бегстве. Так римский полководец потерял еще 250 бойцов. Не считая десятка подраненных беглецов. Потеряно было и время.
Так что лагерь для ночёвки получился хлипким. Небольшая канава вместо рва, небольшой бугор вместо вала. Телеги расставленные по периметру и нарубленные колючие ветви в промежутках вместо частокола. Для лучников и арбалетчиков — лучше не придумать. Можно было стрелять не навесом, а почти по прямой. В подсвеченных кострами солдат. А потом часовых. Римские же лучники в ответ просто посылали стрелы в темноту. До полночи римляне не спали, а потом все успокоилось. Еще полторы сотни раненых и полсотни убитых. Легион таял. Уже выбыл почти каждый пятый. В гигантской партии в шахматы еще несколько пешек сняли с доски.
На третий день движение продолжилось. На римлян давили обстоятельства. Честь, гордость и прочая лабуда. Волков бояться — в лес не ходить. «Лучшая тактика — наступление», — решил Сципион.
Все началось заново. Одиночные засады, наскоки конных скифов, работающих по обозу. Затем нападения на боевое охранение парой сотней бойцов. Боевое охранение растягивалось цепью, поэтому при нападении из засад воины не успевали построиться в стену щитов, а одиночный легионер почти всегда проиграет варвару. В легионах же учат нападать в строю двое на одного и исподтишка бить в левый бок. Такой прием любой римский солдат мог автоматически провести даже во сне, но тут подобной возможности не представлялось. Их или расстреливали на дистанции, либо убивали в схватке один на один.
Стояла удушливая жара. От доспехов исходил горячий воздух. Шлемы с панцирями, казалось, потяжелели вдвое. Армия Рима упорно ползла на запад, как гигантская змея, со всех сторон осаждаемая стаями мелких кусачих грызунов.
Хуже было то, что при очередном нападении на охранение, когда Гней Сципион бросил на подмогу лучников (так сказать, взаимодействие родов войск), варвары не убежали сразу. А вступили в стрелковую дуэль. И римские стрелки- "велиты" сразу поняли, что они погорячились. Против полусотни лучников Рима, работала сотня иберийцев.
Смертоносные луки у иберийцев были больше и следовательно сильнее и дальнобойнее. И стояли они россыпью, с большими промежутками, тогда как римляне грудились толпой. За треть минуты стороны обменялись тучей стрел. На сотню римских вестников смерти, иберийцы ответили почти двумя сотнями своих. Испанцы потеряли десяток убитыми и три десятка ранеными, а римские стрелки перестали существовать. Теперь Гней Корнелий на дистанции более ни чем не мог угрожать врагу, так как стрелометы надо было долго доводить до готовности.
Вечером дровосеков римляне не посылали, побоялись, а просто расположили походный лагерь на холме. В надежде, что вверх стрелять так интенсивно не будут. Действительно эта ночь была более спокойной. Иберийцы меньше тратили стрелы. Гней Корнелий даже подумал, что они у них уже заканчиваются. Действительно, откуда у варваров может быть много стрел? Допустим десяток у каждого лучника. Итого — пять тысяч на всю армии варваров. Огромная ценность, стоимостью почти в тысячу коров. И почти все эти стрелы они уже потратили. Теперь будет легче.
Эту ночь римляне пережили, заполучив всего десяток убитых и полсотни раненых. А нет ничего хуже для воинского духа, чем грязные, окровавленные солдаты, которые кричат от боли и зовут матерей. От такого зрелища храбрость римских легионеров скисала, как молоко на полуденном солнце.
«Примечательно, насколько эффективны эти постоянно досаждающие уловки, — жаловался легат Туллий Сципиону. — Солдаты устали, раздражены и вздрагивают от малейшего шума. Парочку бедолаг, отошедших ночью помочиться, прикончили сослепу свои же товарищи».
На четвертый день карательной экспедиции боевой состав легиона составлял всего 3,5 тысячи человек. И плюс еще почти полтысячи раненых. После известий о запредельной жестокости испанцев стало ясно, что никого из больных или раненых, способных переносить тяжести передвижения, нельзя было оставлять. А по нормам, чтобы нормально передвигаться на двести больных положена сотня повозок. А тут уже все было перегружено в разы. Одни лишь телеги обоза растягивались на полтора часа прохождения.
А римляне не прошли еще даже половину пути до цели. Сципион решил возвращаться, так как если еще его и так же будут провожать, то это будет похоже на кошмар. Самое безопасное — готовиться к худшему. В сражение варвары не вступали, так что делать было нечего. Нельзя же полосовать мечом воздух? Так можно потерять равновесие, упасть и нос себе расшибить. А в Таррагоне его ждет свежий легион. Второй раз они смогут сделать загонную засаду, идти двумя колоннами и сгонять всех варваров в центр. А потом уничтожать.
Но тут полководцу доложили, что варвары строятся в поле для битвы. Вот это другое дело! Давно бы так. И Сципион дал команду выступать.
Для битвы варвары построили тысячу человек. Они что-то кричали и потрясали копьями. Сотня конников находилась на флангах. Сципион удовлетворенно отметил, что тут совсем нет тяжелой пехоты, которая ему так досаждала в последние дни. Только легкие "цетраты"- метатели дротиков, пращники, лучники. Лучников и пращников — менее четырех сотен, так что в этот раз дело точно дойдет до рукопашной!
Легион вышел в поле и построился, предоставляя варварам возможность атаковать. Сами ни шагу. Эти же мнительные любителей цветов из тех субъектов, что ни за что не наступят на трещины на асфальте. Эй, дикари! Давай, обламывай рога!
Но тут дурных не было.
Варвары тоже оставались на месте нестройной толпой. Даже многие из них, чтобы не тратить зря усилий, повалились на землю, словно пришли на пикник. Только небольшие группки, не больше десятка, подходили поближе к выстроившемуся легиону, выпускали десяток стрел и медленно отходили назад. А поскольку в основном это были обладатели маленьких "аркобаллист", стрелы из которых прошибали скутумы и все равно ранили солдат, то Сципион решил атаковать. А то варвары могут так весь день беспечно пролежать на лужайке. Потери-то они не несут!
Обычная тактика варваров — наскоки. Атака. Отступление. Атака. Отступление. Но не здесь.
Стояла удушливая августовская жара, и люди страдали от постоянной жажды.
Римляне, разминая затекшие члены, пошли вперед. Злости и ярости легионеры за эти дни накопили немало. Варвары всей толпой неспешно отошли назад. При этом пращники обстреляли легион камнями. Но те в основном безвредно прогромыхали по щитам. Лучники сегодня почти не стреляли. Так, иногда прицельно были по ступням, выбивая легионеров из первых рядов. Тучи стрел никто не выпускал. Может действительно их колчаны показывают дно?
Римляне опять подошли поближе. Варвары опять отступили, обстреляв легион градом камней. Тупик. Римский полководец растерялся. Он проделывал все это уже не первый раз, и до сих пор ему все сходило с рук. Поэтому Гней Корнелий искренне удивился, увидев, что правила игры переменились. Судьба иногда выкидывает забавные фокусы.
Взбешённый Сципион, под влиянием стресса, послал две сотни легионеров подбежать и метнуть во врагов свои пилумы. А то, что это варвары держатся вне досягаемости римского оружия?
Сципион обладал гипертрофированным самомнением. Он любил побеждать. Считал себя элитой элит. Он был готов на все ради результата. Это был прирожденный властитель, происходящий из благородного рода, способный вести за собой в бой целые армии и одерживать победы любой ценой
Получилось не очень. Когда две сотни солдат синхронно бежали вперед, то по ним отработали полсотни арбалетчиков, притормозив заметную часть, тут же вступили в дело все лучники и пращники варваров. Четыре сотни метательных снарядов хотя и простых и примитивных, хотя и прикрывались легионеры щитами, но наделали дел. Балеарские метатели славились по всему Средиземноморью, но одно дело слышать об их искусстве, а другое — наблюдать собственными глазами. Их совместный удар напоминал мощный каменный град на небольшом участке земли. Бум, бум, бум, бум, камни падали на щиты и шлемы, пробивали черепа и рассекали щеки. До рядов добежала только сотня легионеров, она метнула дротики и почти все они завязли в щитах противника. Менее десятка жертв у варваров! А скорее человек восемь.
А вражеские метатели дротиков тоже без дела не сидели. И оставшиеся нападающие легионеры тоже лишились щитов, в которых торчали и стрелы, и дротики, и тянули их к земле. А когда продырявленные щиты были отброшены бесполезным мусором, то по бегущим назад легионерам снова отработали лучники. В ряды вернулись единицы. Плохой размен. Сотня отличных римских легионеров убитыми и почти сотня ранеными против восьми грязных дикарей! Армия растратила без пользы хороших солдат! Сципион был в ярости.
А вот Кирилл на победу своей армии спорить бы не стал. Слишком она была малоуправляемой. Варвары же они — как дети. Куда их не целуй- везде жопа. Или напьются, хоть вяжи их и сразу продавай в рабство тепленькими, или полезут куда не надо. От осознания этого неприглядного факта хотелось биться головой об стол. Или об стену. Или же в крайнем случае о пенек. Пару-тройку часов. Так что парень себя чувствовал здесь себя не полководцем, а нянькой.
Везде за всем присматривал и старался оперировать небольшими отрядами, управляемыми в ручном режиме. Волки не стараются сразу завалить огромного лося — он слишком силен. Вместо этого они преследуют его до изнеможения, и только когда он выбивается из сил и не может больше бежать, нападают со всех сторон и валят.
За каждой мелочью надо было следить самому. Каждый день 1,7 тн еды бойцам вынь да положь. А это Вам не три корочки хлеба. Деньги так и текут между пальцев. С "ангельской пылью" попаданец не расставался и возил всегда с собой. Перед боем выдавал горшочек грамм на триста вождю Артебудзу и тот самолично клал каждому бойцу щепотку под язык. А то все его берсерки сторчатся.
С вином получалось еще хуже. Почему-то с непьющими варварскими наемниками постоянно заминка выходит. Не откликаются они на объявления. Дураков нет. Все умные. Но все есть яд и все есть лекарство, дело только в дозах. Приходилось выдавать каждому воину в день наркомовский стакан вина грамм в 200, чтобы закрасить сырую водичку. На его небольшую армию в сутки выходило 24 штуки десятилитровых амфор. На одной телеге не увезешь. А на два месяца компании это количество надо умножить все на 60. Хорошо хоть это вино он брал сразу в Таррагоне оптом, чтобы далеко не возить. И чтобы солдаты не упились, как революционные матросы в Зимнем, приходилось на каждой амфоре, на заткнутом просмоленной пробкой горлышке, ставить на воск личную печать.
В горах вино раздобыть трудновато, а вот на побережье — обязательно где-нибудь эти ироды найдут и напьются. Так что вначале пришлось действовать малыми силами, состоящими из отличных бойцов. А вот генерального сражения наш герой опасался. Шутка ли собрал 1500 воинов, диких и неуправляемых. И к ним еще сотня обозников здесь огибается. Не удержать! Охватит горячка боя и схватятся с врагами, позабыв все наставления. Первобытная кельтская или гасконская ярость мигом лишает трезвости и рассудительности. А как этими варварами управлять? Он им не сват, не брат и не отец родной. Рубить головы, словно безропотным римским крестьянам, если "главный приказал", никто тут ему не позволит. Выгонять из армии с позором нельзя- болтать будут.
Выручало, что он тут еще и жрец по совместительству. Угроза что проклянет, и настанет полная импотенция, пока еще действовала. В качестве единичного случая солдата можно было за провинности высечь или даже казнить. Но в какой-то момент эта узда лопнет, и все пойдет насмарку. Сколько не рассказывай своим людям притчу о терпеливом рыболове. Поэтому Кирилл до последнего оттягивал генеральную битву. Но время пришло. И надо прихлопнуть римлян одним ударом в самом начале, а то тут пойдет такая неуправляемая мясорубка, что его небольшую толпу сразу на фарш пустят.
Приходилось рисковать.
И вот римляне увидели, что отступающие варвары притащили их к двум холмам. А посередке уже стоит в проходе тяжелая панцирная пехота, и к ним еще кое-кто. Гней Корнелий сразу понял задумку неприятеля. Варвары рассчитывают перегородить проход отборными бойцами, и отражать атаки легионеров. А в это время лучники и пращники займут высоты и будут забрасывать римлян чем придется. Подобно орлам они будут парить над своей будущей пищей. Слева, чтобы римляне не обошли холмы, разместят свою конницу, а справа какой-то лесок, весь перевитый диким виноградом, да с неудобьями, представляющими весьма значительные препятствия, — легионеры туда не сунутся. Сципиону своей живой преградой варвары как бы говорили: «Доселе дойдешь ты и не перейдешь, и здесь будет положен предел надменной власти Рима».
Полководец усмехнулся, проведя рукой по подбородку. Задумка могла бы сработать. Но у его легионеров еще более чем двукратный перевес. А склоны холма довольно пологие. Неудобны для конницы, но первоклассная римская пехота прогонит дикарей и отобьет эти высоты без труда. А панцирная пехота варваров убежать не сможет, если не побросает оружие и доспехи. И проход она все равно не удержит, когда занявшие высоты легионеры начнут забрасывать их сверху пилумами. А может и атакующая в лоб римская пехота сама с ними справится. Варвары хоть и сильны физически, но не знают строя. А значит римляне сыграют в свою любимую игру- двое в одного. А если даже легкая пехота удерет, то уничтожение отборных сил Ганнона позволит провозгласить очередную победу Рима и возвращаться с триумфом.
Что же до отряда вражеской конницы, то слева она не очень опасна, как если бы угрожала справа, так как с этой стороны у легионеров находятся щиты. Кроме того, можно выделить пару центурий в заслон. Проблем не будет. Знакомый огонь пробежал по жилам римского полководца. Грядет новый триумф! Раньше ведь победа всегда была за ним… Разве когда-нибудь может случиться иначе?
Контрактники Кирилла отступали, втягиваясь в проход позади тяжелой пехоты, но большей часть, стрелки и пращники лезли на холмы, так же как и метатели дротиков. Получалось три отряда, каждый под пять сотен человек. Не считая конницы, прикрывавшей Лысый холм с юга. Основная тяжесть римской атаки должна была прийтись на кельтиберов в центре, так как туда с разгону ударит плотный строй легионеров. На склонах же Лысого и Кипарисового холмов, являющихся оплотом оборонительной линии, вверх не больно-то разбежишься. А здесь, в центре- кулаком ударят. И крепко. Очень уж их много. Попытаются размести кельтиберов и их помощников. Это было так же очевидно, как в старых советских маршрутках табличка, указывающая "Место удара головой".
Обе армии готовятся к бою.
Артебудз, носящий прозвище "Железная Рука", которого Кирилл для краткости окрестил просто Артуром, наставлял своих бойцов перед сражением:
— Если силы у вас будут уже на исходе, то значит бейтесь с удвоенной яростью. В чертогах богов ждут храбрецов и небесные девы уже разливают вино, чтобы воины могли пировать вечно! Этих римлян обязательно нужно наказать! Вот вам мой последний приказ: стоять стеной! Стоять намертво! Не отступать и не сдаваться!
И нечесаные, заросшие темным волосом воины, полные воодушевления, громко взревели, слаженно, как один человек:
— Уйдем к Мечерукому Гэзу, но не отступим!
Секиры у них в руках выглядели как настоящее орудие убийства. Блестящая сталь, широкая и толстая у обуха, становилась ближе к лезвию тонкой и острой, как бритва. Да и сами свирепые бойцы-скальпохваты были великолепным генетическим продуктом, созданным тысячами лет скитаний, охот и битв.
— Поклянитесь! — приказал Артур, когда выкрики стихли.
Все кельтиберы, воины рослые, сильные, крепкие телом словно камень, ответили хором:
— Да покарают меня боги, если я сойду с пути борьбы! Я преподам римлянам урок, который они никогда не забудут.
К счастью, большого геройства план битвы не предусматривал. Римлян специально заманили в это место, тут уже обозники обустроились, подвезли припасы, так что легионеров ждет немало сюрпризов.
Кирилл, тоже толкнул небольшую речь. Мол, все римские солдаты- жополюбы и к тому же еще и мерзкие трусы. Позор человечества. Мы убьем их всех!
Конечно, это было неправдой. Римские легионеры были не гомосексуалисты, а простые зоофилы. Так как по римским правилам каждому десятку легионеров полагалась одна коза, для удовлетворения сексуальных потребностей. В крайнем случае эту терпеливую козу можно было съесть при недостатке провианта. Сплошные плюсы. Но так уж к слову пришлось. Да и коз пока этим легионерам из Италии не подвезли….
Тем временем остаток легиона подошел поближе.
— Три тысячи триста лучших воинов Рима против полутора тысяч грязных дикарей! — закричал Гней Корнелий, указывая своим людям на горсть варваров, загораживавших ему дорогу.
— Убивайте их! — закричали центурионы, желающие наконец вознаградить себя блестящей победой за понесенные поражения. — Убивайте!
— Убиваем! — с безумным восторгом заревели в ответ легионеры. — Убиваем!
— Во славу Рима, братья! Во славу Рима! — снова закричали официальные "пропагандоны".
— Во славу Рима! — во всю мощь своих луженных глоток отозвались солдаты.
Битва началась. Когда вино нацежено, надо его пить.