Джимми уже не раз видел этот ее номер и смотрел сейчас в полглаза. Но не смотреть вовсе — не мог. Не вполне отдавая себе в этом отчета, он во время выступлений Кори ревновал ее — ревновал ко всем мужикам, собравшимся в «Сладкой жизни», ревновал ко всему миру. Кори танцевала так, словно бы отдавалась кому-то. Эти заламывания рук, этот изгиб стана — именно так вела она себя в постели, и Джимми это хорошо знал. И вот сейчас настырная музыка будто бы насилует ее, а Кори постепенно уступает ее натиску, и вот уже ее испуг постепенно переходит в наслаждение, она уже распалена до крайности, все похотливее движения ее бедер, все зазывнее подпрыгивают шоколадные груди, и алый язычок сладострастно облизывает полные губы… Она сейчас — женщина для всех, каждый волен принять ее телодвижения и мимику на свой счет, вообразить себя ее самцом, ее покорителем. И нет, наверное, мужчины в этом зале, который не желал бы ее, не мечтал бы проникнуть в ее нежное лоно…
Джимми угрюмо оглядел зал. У, шакалы… И еще этого квадратного типа откуда-то принесло — откуда Кори его знает? Надо бы разобраться…
Он пересек зал и бесцеремонно опустился за столик Джо Ханбека:
— Привет. Ты — Никто.
Это прозвучало с провоцирующей уничижительностью, но Джо только усмехнулся в ответ:
— Тише, только никому не говори об этом.
— Так Кори сказала: что ты — никто, — настырно повторил Джимми.
— Ну, ей виднее. Успокойся, малыш, не дергайся. Я просто присматриваю за ней, — примирительно сказал Джо.
— Телохранитель, что ли?
— Да, что-то в этом роде… У тебя спичек нет?
— Нет, — мотнул головой Джимми, с подозрением разглядывая Джо. — Что — у Кори какие-то неприятности? Ты мне уж расскажи, будь любезен.
— Не стоит.
— Но ты все же скажи, а? — допытывался Джимми.
— Да зачем тебе это знать — ты и без того какой-то дерганый.
— Почему ты не хочешь сказать?
— А ты из-за этого так нервничаешь?
— Может быть.
— Не нервничай. У всех есть свои секреты.
— Господи, да какие в этом мире секреты: вода мокрая, небо голубое. Ерунда, а не секреты. Жизнь — говно! — вот он, главный секрет.
— Может быть, и так.
— Значит, она наняла тебя, да? — не унимался Джимми. — Она что же — нашла тебя по телефонному справочнику?
— Она обратилась к моему приятелю Майку, а я его заменил.
— А где этот Майк?
— Он умер.
— Мне очень жаль это слышать, — презрительно процедил Джимми.
— Он был засранцем, — пожал плечами Джо.
Джимми раздражался все более и более:
— Слушай, я не знаю, кто ты такой, мать твою, и что вообще происходит. Плевать мне и на тебя лично, и на всех. Но Кори — моя девушка. И если у нее неприятности — то я хочу знать про это.
— Секретная информация, мальчик.
— А ты мне все равно скажи, — настаивал Джимми.
— Нет.
— Ну вот зараза, а? До чего же ты тупой, шпик! И какой из тебя на хрен телохранитель? Ты даже стакан теплой мочи защитить не сможешь!
Джо снисходительно усмехнулся.
— Ну — что ты лыбишься? — настырничал Джимми. — Давай-ка, ударь меня, а?
— Прости — что? — сделал непонимающий вид Джо.
— Что — испугался, дерьмо собачье? Ну давай — врежь мне как следует, а?
— Неужели такой старик, как я, может что-то сделать тебе, Джимми? — слабо улыбнулся Джо.
Услышав свое имя, Джимми слегка оторопел от неожиданности:
— А ты знаешь, кто я?
— Разумеется. Играл в команде «Лос-Анджелесские жеребцы». Тебя выгнали из профессиональной лиги за то, что ставил деньги на результаты матчей. Такой талант был — а потом наркотики начались, пьянка… Я знаю, кто ты: лопух ты, Джимми Дикс. Понял?
— Ага, мать твою, вот ты и разозлился уже немножко, — оскалился Джимми. — Ну давай — бей!
— Так у тебя нет спичек? — холодно спросил Джо.
Джимми был взбешен спокойствием этого сыщика. Строит тут из себя невесть что! Еще бы того не хватало, чтобы каждый козел совал нос в твою жизнь и рассуждал, что там правильно, а что нет. Моралист нашелся!
— Для меня ты — низшее существо! — рявкнул Джимми. — Кто ты такой, чтобы меня учить, а? Откуда ты взялся такой правильный? Ты — дерьмо, понятно? Дерьмо — вот ты кто, ублюдок!
Он вскочил со стула и нанес резкий удар, целя Джо в переносицу. Но тот, не вставая с места, неуловимым движением перехватил кулак в воздухе, сильно повернул — и Джимми, взвыв от адской боли в запястье, невольно упал на колени, задев угол стола.
— Ах ты сука! — выругался Джимми.
Он оказался в совершенно унизительном положении: стоял на полу на коленях, а Джо спокойно сидел перед ним, заложив ногу на ногу, и носок его башмака легонько покачивался рядом с подбородком Джимми. Раунд был проигран.
— Черт!
Джимми вскочил на ноги и, изрыгая проклятия, двинулся прочь.