Президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы» мельком взглянул на труп и ухмыльнулся, обращаясь к Джо:
— Джозеф, ты меня не разочаровываешь. Удар превосходный. Но ведь ты так рисковал — ведь Пабло мог пристрелить тебя.
Джо холодно улыбнулся:
— Если бы вы действительно хотели меня убить — вы бы давно уже это сделали.
— Это верно, — кивнул Марком. — Ты рассуждаешь вполне здраво. Что ж, я рад с тобой познакомиться, Джозеф Ханбек, частный детектив.
— Да иди ты в жопу, — отозвался Джо.
Марком посмотрел на Джо более внимательно. Его маленькие глазки были похожи на пистолетные дула. Глядели эти дула весьма прицельно.
— Ну и выражения! — сокрушенно сказал Марком. — Это ты в полиции научился так выражаться?
— В детском садике.
— Ах да — ты ведь у нас злодей, правда? Самый крутой сыщик на Тримбл-стрит, верно?
— Да, я злодей, — подтвердил Джо. — Я просто отъявленный ублюдок.
— И я, наверное, должен дрожать от страха, да? — осведомился Марком.
— Да, что-то в этом роде. Можешь даже слегка повизгивать — тебе это пойдет.
И без того маленькие глаза Маркома сузились до щелочек. Но тон его оставался непринужденным:
— Хорошо. Сейчас начну. А пока мне выпить можно, приятель?
— Не понимаю, почему бы и нет, — буркнул Джо. — Могу составить компанию.
— Вот и замечательно. Эй, Пабло: вытащи-ка отсюда труп и принеси нам выпить.
Гангстер, кряхтя от натуги, поволок тушу дохлого Малькольма на выход.
— Напомни ему, чтоб не забыл как следует вымыть руки, — посоветовал Джо.
— А ты не волнуйся. Мои ребята чистоплотные. Просто фанатики личной гигиены.
— Тогда почему же от них так воняет? Или ты не замечал, принюхался?
— Да нет, у меня все в порядке с обонянием, — спокойно сказал Марком. — Особенно хорошо мертвечину чую. Вот ходит человек, в ус не дует — а я уже чувствую, что он готовый труп.
— Это случается у некоторых птичек, — кивнул Джо. — Например, у стервятников.
— А ты бы поосторожней выражался, сынок. Я-то как раз мягкий и добрый человек. Меня и все друзья называют ласково: Сэмми.
— У тебя что — друзья есть? — фыркнул Джо. — С каких это пор?
Марком покачал головой:
— А ты неплохо держишься, я тебе скажу. Но все же есть ведь какие-то нормы человеческого общения… Тейлор, научи-ка его вежливости.
Пшеничный блондин выхватил из кармана белого пиджака телескопическую дубинку и нанес Джо молниеносный удар по ребрам. Острая боль пронзила бок Ханбека.
С трудом разогнувшись, он взглянул в кошачьи глаза Тейлора:
— Еще до меня дотронешься — я тебя убью
Глаза гангстера полыхнули зеленоватым огнем — и он нанес еще один удар. У Джо было такое впечатление, будто под ребра ему въехал нож бульдозера.
— Я тебя предупреждал, — с трудом выговорил Джо, ловя ртом воздух.
Тейлор только усмехнулся в ответ и пренебрежительно сплюнул.
Пришел Пабло с напитками, поставив их на изящный овальный столик. Марком вольготно расселся в кресле, плеснул себе джина, аккуратно разбавив напиток тоником. Джо поморщился: не уважал он эту привычку. Ханбеку даже понравилось, что Марком пьет в чуждой ему манере.
— Извини, я тебе не предлагаю, — уж очень некорректно ты себя ведешь.
Джо промолчал.
— Да, ужасно плохо себя ведешь… И зачем тебе понадобилось убивать полицейского?
Ханбек слегка вздрогнул. Марком заметил его недоумение.
— Да-да, полицейского. Причем рядом с собственным домом, на Тримбл-стрит…
— С одного выстрела — наповал. Палил прямо в упор, — добавил Тейлор со смешком.
— Ах вы скоты! — только и сказал Джо.
— Кто мы такие — это другое дело. А пока что лос-анджелесская полиция со страшной силой разыскивает именно тебя. И зачем только ты бросил свой «магнум» прямо рядом с трупом? Как-то это непрофессионально с твоей стороны. Или растерялся?
— Зачем вам понадобилось брать меня на крючок? — впрямую спросил Джо.
— Ну, это уже отдельный разговор, дружок. Полицейский этот — просто для подстраховки, чтоб ты не дергался понапрасну, не делал лишних движений, так сказать. Ты у нас на поводочке теперь.
Марком со вкусом прихлебнул из стакана.
— Ты ведь представляешь себе род моих занятий, верно? — продолжал он. — Да, Джо, футбол — это моя жизнь. У меня столько с ним связано… Но романтическая пора миновала — ничего не осталось практически от тех времен, когда на футболистов смотрели, как на рыцарей, как на лучших представителей американского образа жизни. Ты представляешь — на нашем последнем матче было всего лишь сорок две тысячи зрителей. Все меньше людей интересуется футболом. А игроки, эти сукины дети, становятся все жаднее и жаднее. Жалуются, что мало мы им платим, и только одно знают: дай мне, дай мне… А потом нажираются каких-то таблеток и стреляют себе в башку на глазах у всех. А мы теряем на этом большие деньги.
— Какая трудная жизнь… — не без ехидства сказал Джо. — Просто каторга.
— Еще бы.
Казалось, Марком не уловил иронии Ханбека.